Тайная тропа - читать онлайн книгу. Автор: Шарон Крич cтр.№ 21

– И где же она? – спросила я у Бонни, когда она подошла ко мне.

– Кто она?

– Лошадь!

Бонни огляделась по сторонам.

– Какая лошадь?

– Честное слово, Бонни! Лошадь, которую привёл Джейк!

– Зинни, какая же ты глупая! – сказала она. – Это не настоящая лошадь. Это деревянная лошадка.

Найдя в сарае косу, я зашагала назад по тропе. Ну и болван же этот Джейк, чертыхнулась я.

Я с яростью работала косой, скашивая луговую траву. Если честно, толком обращаться с косой я не умела и несколько раз едва не отсекла себе ногу, но в конце концов вошла в ритм, и мне даже стало казаться, будто мои разум и тело, коса и трава стали единым целым. Я прокладывала себе путь по лугу и, дойдя до ограды на другой его стороне, даже удивилась, что работа выполнена, а мои обе ноги по-прежнему целы. Разрезав колючую проволоку на дальнем конце забора, я взялась таскать снизу, из кучи, камни.

Что со мной творится? Почему я так надеялась, что Джейк что-нибудь украдёт для меня? Обычно я считала, что воровство – это нехорошо. Может, мне хотелось удостовериться, что я ему нравлюсь. Как же это некрасиво – рассчитывать на то, что кто-то совершит нехороший поступок, чтобы доказать мне, что я ему нравлюсь! Я чувствовала себя капризным маленьким ребёнком, который капризничает, требуя конфет: «Я хочу! Хочу прямо сейчас!» Только я хотела не конфет. Я хотела лошадь, а ещё я хотела знать, кто из нас – я или Мэй – на самом деле нравится Джейку. Я мысленно слышала голос Мэй: «Зинни, ты совсем как ребёнок!»

Той ночью, лёжа в постели, я слушала, как на дереве стрекочет сверчок. На улице было 70 градусов по Фаренгейту ^[3], и тёплый ветер колыхал занавески. На тумбочке Мэй на другом конце комнаты стояла небольшая коричневая коробка, а рядом с ней – миниатюрная деревянная лошадка.

Лошадка предназначалась мне, и меня так и подмывало схватить её. Ведь эту вещь Джейк подарил мне, верно? Но потом я подумала, почему Мэй была так уверена, что подарок предназначался ей, и что сказал Джейк, и не передумал ли он.

Той ночью мои сны были полны странных образов. На деревьях мерцали золотые медальоны и рубиновые кольца, в воздухе трепетали на ветру медные жетоны. По лесу, преследуя биглей и ящерок с глазами-бусинками, мчались галопом крошечные коричневые лошадки. В гуще всего этого моя тётя Джесси танцевала на тропе под ритмы буги-вуги, а в это время за деревом пряталась другая женщина, одетая во всё красное.

Большая часть следующего дня ушла у меня на разработку нового плана, который я вечером представила родителям. Моё предложение было таково: я проведу остаток лета в палатке на тропе. Таким образом, мне не придётся каждый день ходить туда-сюда, что существенно ускорит ход работы.

– Зинни, – сказал папа, – я не уверен, что тебе следует жить там одной.

– Это почему? – спросила я. – Вокруг ни души. Там только я, деревья и птицы.

– А как же львы и тигры? – спросил Сэм.

– Здесь нет львов и тигров, Сэм, – ответила мама. – А вот рыси – да, а также олени, или даже медведь-другой может встретиться в лесу.

Оленей я не боялась. Я слышал о рысях и медведях, но решила, что это лишь россказни.

– Никогда не видела там ничего подобного, – сказала я. – И вообще, если их не беспокоить, они не будут беспокоить меня.

– Ты слишком юная, – сказал папа.

– Слишком юная? Тебе не было и одиннадцати лет, когда ты проехал на грузовике дяди Нейта отсюда до Миссисипи!

– Видишь ли, – замялся он, – тогда были другие времена.

– А тебе, мама, не было и двенадцати лет, когда ты с рюкзаком за плечами исходила весь Кентукки.

– Мне было всего двенадцать? Тогда были другие времена…

– Это всего лишь горы, – сказала я. – Деревья, холмы и земля.

– Зинни, – сказал папа, – я не вижу никакого смысла в этой затее.

– Это не затея…

Папа нахмурился.

– Когда ты отказывалась разговаривать, с тобой было легче. Ты знаешь это?

– Не говори так, пусть выговорится, – оборвала его мама.

– Ладно, – уступил он. – Но ведь ты наверняка вторгнешься на чужую землю. А если люди не хотят, чтобы кто-то рылся в их владениях?

– Согласно закону, тропы принадлежат всем, – ответила я.

– Неужели? Откуда ты знаешь?

– Так сказала работница музея. Эта тропа указана на всех картах…

– Что за карты?

И я показала им карты, и хотя на самом деле дама в музее ничего не говорила про тропы, как только я это сказала, мои слова прозвучали разумно для меня самой, и чем больше я настаивала на этом, тем больше я сама в это верила.

На родителей карты произвели впечатление.

– Это надо же, – сказал папа. – Она тянется до самого Чоктона.

– Зинни, – сказала мама, – я понятия не имела… Но почему бы тебе не взять себе кого-то в помощники для выполнения этого проекта?

– Это не проект…

– Мне не нравится, что ты будешь там одна, – настаивал папа. – Может, ты всё-таки возьмёшь с собой кого-нибудь, скажем, одного из братьев или Гретхен?

– Ни за что! – крикнула из соседней комнаты Гретхен.

– Я не хочу никого с собой брать. Я хочу всё сделать одна. Это моя тропа…

– Зинни, это не твоя тропа, – поправила меня мама.

– Нет, моя. И я никого не возьму с собой.

– А если с тобой что-то случится? Если ты поранишься?

– Тогда я вернусь домой.

– А если ты не сможешь дойти до дома? Если ты вдруг потеряешь сознание? Или тебя укусит змея? Или сломаешь ногу?

– Боже мой, – сказала я. – Или если на меня рухнет самолёт? Или торнадо подхватит меня и унесёт в Канаду? Или…

Так продолжалось ещё какое-то время.

– Похоже, Зинни, – сказала мама, – тебе не терпится уйти из дома…

– Ещё как! – ответила я. – Здесь слишком многолюдно и слишком шумно. Здесь нет ничего моего. Бонни носит мои туфли, Сэм забрал подушку с моей кровати, у меня никогда нет своего полотенца, никто не знает моего имени, в шкафу никогда не найдёшь чистого стакана, и кто-то умыкнул мою зубную щётку. – Я не стала упоминать о том, что, если не закончу расчищать тропу, меня сразит рука Господня.

Родители удивлённо посмотрели на меня.

– Мы ни разу не слышали, чтобы ты так говорила… ты никогда с нами не разговаривала, – сказала мама.

– А вы со мной!

Они оба отпрянули, как будто я выплеснула им в лицо полную ванну воды. По идее, мне полагалось устыдиться, но мои мысли скакали, как горох на раскалённой лопате.