Язык жизни. Ненасильственное общение  - читать онлайн книгу. Автор: Маршалл Розенберг cтр.№ 60

Это наблюдение меня поразило. Я осознал, что постоянно стремлюсь к лучшему и почти не останавливаюсь, чтобы насладиться хорошим. Я только что провел семинар, который посетило более ста человек. Все участники – за исключением одного – оценили его очень высоко. Но мне запомнилось недовольство одного человека.

В тот вечер я написал песню, которая начинается так:

Мне пришло в голову, что можно воспользоваться подходом одной знакомой учительницы. Ее ученик пренебрег подготовкой к экзамену, и ему пришлось сдать чистый экзаменационный листок. Он удивился, когда получил 14 %. «За что вы мне поставили оценку?» – недоверчиво спросил он. «За аккуратность», – ответила она. С тех пор при каждой встряске от Брета я стараюсь обращать больше внимания на то, что делают окружающие для обогащения моей жизни, и совершенствую свое умение выражать благодарность.

Меня очень тронул один момент в книге Джона Пауэлла «Как устоять в любви» ^[17]. Автор рассказывает о своей печали по поводу того, что он не смог донести до отца восхищение им, пока тот был жив. Мне показалось прискорбным, что мы упускаем шанс поблагодарить людей, которые оказывают самое благотворное влияние на нашу жизнь!

Тогда мне сразу вспомнился мой дядюшка Юлиус Фокс. Когда я был маленьким, он каждый день приходил к нам и заботился о моей полностью парализованной бабушке. Когда он ухаживал за ней, с его лица не сходила теплая, полная любви улыбка. Его работа временами казалась мне, мальчишке, весьма неприятной, но дядя всегда обращался с бабушкой так, словно с ее стороны было величайшей милостью разрешить ему заботиться о ней. Для меня он стал потрясающим примером сильного мужчины, и я вспоминал его все эти годы.

Я понял, что никогда не говорил дяде, как восхищаюсь им, – а ведь он сам теперь болел и вот-вот мог умереть. Я хотел поделиться своими чувствами, но ощущал собственное сопротивление: «Уверен, он и так понимает, как много значит для меня. Нет нужды говорить об этом вслух. Кроме того, я ведь могу его смутить». Но как только эти мысли пришли ко мне, я понял, что они лживы. Я слишком часто полагался на то, что другие и так знают, как сильно я ценю их, – а потом обнаруживалось противоположное. И даже когда люди действительно смущались, они все-таки хотели услышать одобрение, облеченное в слова. Все еще не решаясь, я подумал, что слова не могут передать всю глубину того, что я хотел выразить. Однако с этим возражением я легко разобрался: да, возможно, слова – не самый надежный способ передать то, что в нашем сердце, но я усвоил следующее: «Если что-нибудь стоит делать, то лучше сделать это плохо, нежели не делать вообще!»

Вот так на семейном собрании я оказался рядом с дядей Юлиусом, и слова буквально хлынули из меня. Он слушал радостно, не смущаясь. Переполненный чувствами, я пришел в тот вечер домой, сочинил стихотворение и отправил ему. Позже мне рассказывали, что каждый день до самой своей смерти, которая наступила через три недели, дядя просил, чтобы ему прочли вслух это стихотворение.

Обычные комплименты часто превращаются в суждения, пусть даже позитивные. Иногда они используются для манипулятивного влияния на чужое поведение. В ННО одобрение выражается исключительно для того, чтобы поделиться радостью. Мы объявляем 1) действие, способствовавшее нашему благополучию, 2) нашу потребность, которая была удовлетворена, и 3) удовольствие, которые мы испытали в результате.

Принимая одобрение, выраженное таким образом, мы можем делать это без чувства превосходства или ложного смирения. Мы радуемся вместе с человеком, выражающим одобрение.

Однажды я спросил у дядюшки Юлиуса, как ему удалось развить в себе такую потрясающую способность делиться и сострадать. Кажется, я уважил его своим вопросом. Он задумался, прежде чем ответить. «У меня были хорошие учителя», – сказал наконец он. Я спросил о них, и дядя Юлиус поделился воспоминанием: «Лучшей учительницей для меня стала твоя бабушка. Ты помнишь ее уже больной, поэтому не знаешь, какой она была на самом деле. Рассказывала ли тебе мама, что во время Великой депрессии, когда один портной разорился и потерял жилье, твоя бабушка взяла его с женой и двумя детьми жить к себе?» Эту историю я хорошо знал. Она произвела на меня сильное впечатление, когда я впервые услышал ее от мамы, потому что у меня в голове не укладывалось, как бабушка умудрилась приютить портного с семьей в маленьком домике, где уже растила девятерых детей!

Дядюшка Юлиус вспомнил еще несколько историй о бабушкиной сострадательности – все их я слышал в детстве. А потом он спросил:

– Твоя мама ведь рассказывала тебе про Иисуса?

– Про кого?

– Про Иисуса.

– Нет.

История про Иисуса стала последним предсмертным подарком моего дяди. Она произошла на самом деле. Однажды у дверей бабушки остановился какой-то человек, просивший еды. Ничего удивительного в этом не было. Хотя бабушка жила очень бедно, все в округе знали, что она накормит любого, кто придет к ее дверям. Человек зарос бородой, его черные волосы были всклокочены. Одежда превратилась в лохмотья. На шее висел крестик из веточек, скрепленных бечевкой. Бабушка пригласила его на кухню поесть и спросила, как его зовут.

– Меня зовут Иисус, – ответил он.

– Иисус, а дальше?

– Я Иисус, Сын Божий.

(Бабушка неважно владела английским. Другой дядя, Исидор, позже рассказал мне, что, когда он пришел на кухню, бабушка представила ему этого гостя как «господина Сынбожего».)

Мужчина продолжал есть, а бабушка расспрашивала его дальше:

– Где вы живете?

– У меня нет дома.

– Где же вы будете ночевать? На улице холодно.

– Не знаю.

– Оставайтесь, если хотите.

Он остался на семь лет.

Если говорить о ненасильственном общении, у бабушки был прирожденный дар. Она не думала, каким «был» этот человек. Если бы она подумала о нем с такой позиции, то, наверное, сочла бы его сумасшедшим и спровадила. Но она думала о том, что люди чувствуют и в чем нуждаются. Если они голодны, накорми их. Если у них нет крыши над головой, приюти их.

Бабушка любила танцевать, и мама вспоминала, что она часто говорила: «Если ситуация позволяет, танцуй, а не шагай». Я завершаю эту книгу о языке сочувствия песней о моей бабушке, которая владела ненасильственным общением и воплощала его в жизни.