Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики - читать онлайн книгу. Автор: Адам Туз cтр.№ 186

Страница

В конце концов вмешался вовсе не Гитлер, а Кейтель из верховного главнокомандования вермахта. На протяжении нескольких совещаний, проходивших 14–16 августа 1941 г., он попытался принудить все три рода войск вермахта к тому, чтобы они скорректировали свои программы вооружений с учетом нехватки угля. Германия ежемесячно могла выплавлять не 2, а всего 1,65 млн тонн стали ^[1569]. В сочетании с явной недостаточностью металлообрабатывающих мощностей в стране это означало, что общее потребление стали вермахтом следовало резко сократить с целью предотвратить дальнейшее ускорение и без того суровой «стальной инфляции». Физическим эквивалентом денежного «выступа», который вызывал такое беспокойство в Рейхсбанке, служили недополученные 12 млн тонн стали, что примерно соответствовало шестимесячным объемам ее производства, и эта задолженность едва ли могла быть покрыта при существовавшем уровне выплавки. Через несколько недель после анонсирования гигантской программы Геринга Кейтель вынудил люфтваффе удовольствоваться чрезвычайно скромной целью, сводившейся к замене самолетов, уничтоженных на Восточном фронте за два предыдущих месяца. В обозримом будущем не нашлось бы ни стали, ни рабочих рук для того, чтобы завершить строительство громадных заводов по производству синтетического топлива и каучука, требовавшихся для снабжения грандиозного воздушного флота, создание которого замышлялось несколькими месяцами ранее. И если люфтваффе просто отказались от программы наращивания своей численности, то армия претерпела поистине катастрофическое сокращение квот. 25 октября 1941 г. норма отпуска стали для армии была снижена до ничтожных 173 тыс. тонн в месяц – уровня, невиданного со времен майского кризиса 1938 г. ^[1570] Этот резкий поворот полностью соответствовал немецкой стратегии в сфере вооружений, осуществлявшейся с осени 1940 г. – перераспределению ресурсов в пользу люфтваффе и флота, как только завершится битва на востоке. Но он находился в вопиющем противоречии с реальностью, ожидавшей вермахт в России. После того как операция «Тайфун» выдохлась на подступах к Москве, германские генералы наконец начали смиряться с мыслью о том, что Красная армия не будет разгромлена в 1941 г. Перед лицом резкого сокращения квот на сталь управление вооружений впало в панику ^[1571]. В отсутствие дополнительных поставок стали оно не видело возможности переоснастить Ostheer с тем, чтобы продолжить войну в 1942 г. И армия не блефовала. Как мы уже видели, производство вооружений специально сокращалось в 1940 и 1941 г. После многомесячных напряженных боев запасы снарядов и патронов уменьшились до угрожающе низкого уровня ^[1572]. Для того чтобы вести активные операции в 1942 г., вермахт отчаянно нуждался в пополнении своих запасов. Более того, с учетом ошеломляющего превосходства Красной армии в вооружениях вермахт испытывал потребность в танках и пехотном оружии нового поколения.

То, через что прошел Третий рейх в октябре 1941 г., не было очередным раундом межведомственных склок. Ему угрожал провал всей его военной стратегии. Тем не менее Кейтелю было удобно обвинить в этих неурядицах армию. Он объявил новые требования армии о поставках стали «бессовестным шантажом» («unerhorte Erpressung») и немедленно принял меры к тому, чтобы втянуть в эти разбирательства Гитлера. В свою очередь, тот не желал участвовать в диспутах по поводу сырья. Как отмечали подчиненные Томаса, «Он [Кейтель] отказывался поверить в нехватку сырья. В конце концов, он завоевал всю Европу. Вооруженные силы должны получить то, что им требуется» ^[1573]. Всего через два дня после того, как ОКБ объявило о сокращении норм отпуска стали для армии, Гитлер заявил, что вермахт должен полностью игнорировать систему квотирования сырья ^[1574]. Вместо того чтобы следовать решению об изменении приоритетов в пользу люфтваффе, каждый род войск вермахта имел право до конца года заказывать столько материалов, сколько хотел. В условиях, когда все зависело от мучительно медленного продвижения группы армий «Центр» к Москве, любые претензии на какую-либо стратегическую логику при организации работы немецкой военной экономики были просто забыты ^[1575]. По сути, по причине исчерпания как рабочей силы, так и запасов угля военно-экономическое управление вермахта дожидалось грядущих праздников с нескрываемым нетерпением. В конце ноября секретариат генерала Томаса издал рекомендацию о том, чтобы индустрия вооружений прекратила работу на все время рождественских каникул с 24 декабря по 1 января 1942 г., что позволило бы сэкономить и уголь, и рабочую силу ^[1576].

В то время как военная экономика Рейха окончательно зашла в тупик, потрепанные остатки немецких танковых дивизий пробивались к Москве, уже видневшейся на горизонте ^[1577]. Но как и предсказывали специалисты по снабжению в начале ноября, войска были слишком ослаблены для того, чтобы одержать решительную победу. Ostheer (армия востока) снова исчерпала пределы транспортных возможностей. Находясь почти в 500 км от передовых баз снабжения, оставшихся в районе Смоленска, немцы были не в состоянии предпринять крупное наступление на позиции ожесточенно сопротивляющейся Красной армии. Над Ostheer нависла серьезная угроза. Не было предпринято никаких мер к проведению активных боевых действий в зимнее время. Запасы обмундирования на холодную погоду были рассчитаны лишь на сравнительно немногочисленные оккупационные войска, но даже эти вещи не могли быть доставлены на фронт, поскольку в первую очередь армия нуждалась в топливе и боеприпасах. Группа армий «Центр», в которой были сосредоточены основные силы Рейха, оказалась в чрезвычайно уязвимом положении. Наступление на Москву не оставило ей времени для того, чтобы подготовить нормальный кров и оборонительные позиции для своих солдат. Передовые части были изнурены месяцами непрерывных боев и более чем тысячекилометровым продвижением. Когда в начале декабря 1941 г. температура упала до -31 градуса по Цельсию, десятки тысяч человек пали жертвой обморожений.

Прекрасно осознавая неминуемое истощение вермахта, Красная армия накапливала все возможные ресурсы для мощного контрудара. Советское руководство, получив от своих превосходных разведчиков информацию о том, что японцы определенно намерены соблюдать пакт о нейтралитете, заключенный в апреле 1941 г., забрало под Москву из Сибири и с маньчжурской границы значительное число боеспособных частей, из которых были образованы i-я ударная армия, 10-я и 20-я армии ^[1578]. Всего к началу декабря 1941 г. под командованием Жукова на Западном фронте находились ударные части в составе 1,1 млн человек, 7652 орудий и минометов, 774 танков и 1370 самолетов. По причине колоссальных потерь, понесенных Красной армией с июня, она уже не имела заметного численного превосходства, но обладала инициативой и сумела достичь полной внезапности ^[1579]. Впервые с начала войны вермахт постигла неудача. Контрнаступление началось 5 декабря к северу от Москвы. Через несколько дней группа армий «Центр» была отброшена назад. В журнале боевых действий 3-й танковой группы зафиксировано драматическое состояние краха: «Дисциплина рушится. Все больше и больше пеших солдат бредет на запад, бросив оружие, и каждый ведет на веревке теленка или тащит за собой сани, груженные картошкой. Дорога постоянно подвергается воздушным ударам. Убитых уже не хоронят. Все прихлебатели (части снабжения, авиация, автотранспорт) торопятся укрыться в тылу» ^[1580]. Фельдмаршал Федор фон Бок был так потрясен, что его пришлось отправить в отставку. К концу 1941 г. вслед за ним лишились своих должностей армейский главнокомандующий Браухич, генерал Гудериан и главнокомандующие групп армий «Север» и «Юг».

Страница