Осень ацтека - читать онлайн книгу. Автор: Гэри Дженнингс cтр.№ 14

Спустя некоторое время я заметил:

— Это чересчур нудно. Не понимаю, как то, что я делаю, может доставить удовольствие?

— Почеоа! — выругался он. — Ладно. Мы будем упражнять оба тепули одновременно.

Йайак позволил мне убрать руку, но тут же снова взял свой тепули в свою ладонь.

— Ну-ка, ложись. И подними свою накидку.

Я сделал, как было велено, и брат лёг рядом со мной, но только валетом: так, что его голова находилась рядом с моей промежностью, и наоборот.

— А теперь, — сказал он, продолжая энергично поглаживать себя, — возьми мой тепули себе в рот — вот так.

И, к моему изумлению, он действительно поступил так с моим маленьким органом, однако сам я с возмущением возразил:

— И не подумаю так делать. Знаю я твои шутки, Йайак. Ты хочешь помочиться мне в рот.

Он издал негодующее восклицание, однако при этом не выпустил мой тепули из своего рта и продолжал ритмично поглаживать собственный тепули перед моим лицом. Я даже испугался, как бы брат не откусил мою штуковину, однако Йайак лишь плотно сжимал вокруг тепули губы, сосал его и водил по нему языком. Признаюсь, ощущения, которые я при этом испытывал, не были так уж неприятны, и мне даже показалось, что Йайак был прав и мой маленький орган действительно несколько удлинился. Правда, твёрдым, как у него, он так и не стал, да и продолжилось это не так долго, чтобы я смог толком во всём разобраться. Неожиданно всё тело Йайака конвульсивно содрогнулось, он раскрыл рот, всосав вместе с тепули и мои олонтин, а его тепули изверг струю белого вещества, жидкого, но густого, как сироп из кокосового молока, которое разбрызгалось по всей моей голове.

С криком отвращения я принялся судорожно стирать эту гадость со своих волос, бровей, ресниц и щёк. Йайак откатился в сторону и, придя в себя и отдышавшись, сказал:

— Аййа, да не веди ты себя будто младенец. Это всего лишь омисетль. Именно выброс омисетль и доставляет такое утончённое удовольствие. А ещё, если хочешь знать, как раз из омисетль получаются дети.

— Не нужно мне никаких детей, — сердито буркнул я, пытаясь отчиститься с ещё большим рвением.

— Ну и дурачок же ты. Совсем ещё малыш. Дети бывают, если мужчина выпускает омисетль в женщину. А если обмен омисетль происходит между мужчинами, это лишь свидетельство любви и взаимной привязанности.

— Ну уж нет, Йайак. После таких дурацких игр никакой привязанности между нами быть не может.

— Да ладно тебе, это ты с непривычки. Со временем тебе понравятся такие игры. Вот увидишь, очень понравятся.

— А вот и нет. Жрецы правильно делают, что запрещают такие игры. И я уверен, что, узнай об этом дядя Миксцин, он, хоть и редко соглашается со жрецами, тут был бы на их стороне.

— Аййа, какие мы серьёзные, — снова сказал Йайак, но на сей раз без прежнего веселья.

— Не бойся. Я никому не пожалуюсь. Ты мой родич, и мне вовсе не хочется смотреть, как тебя будут бить. Но ты больше не станешь трогать мой тепули и показывать мне свой. Целуй в этом землю.

С разочарованным и раздражённым видом мой двоюродный брат медленно наклонился и коснулся каменного пола пальцем, а потом поднёс его к губам. Это и называлось «поцеловать землю», то есть, в данном случае, дать слово или поклясться.

И он сдержал своё обещание. Никогда больше Йайак не только не приставал ко мне с подобными глупостями, но даже не показывался мне на глаза раздетым. Впрочем, как мне кажется, Йайаку удалось найти для своих забав других товарищей, в отличие от меня, готовых разделить с ним то, что он находил «удовольствием». Во всяком случае, когда воин-мешикатль, обучавший нас в Доме Созидания Силы, назначал учеников в нудные и утомительные караулы в отдалённых местах, трое или четверо мальчиков разных возрастов, в числе которых всегда оказывался Йайак, охотно вызывались добровольцами. И, возможно, намёк моего братца насчёт жрецов не был лишён оснований. Во всяком случае, один из них, когда хотел, чтобы ученики что-нибудь принесли к нему в комнату, всегда просил об этом Йайака, после чего ни одного ни другого довольно долго не было видно.

Впрочем, после того неприятного происшествия я не затаил на Йайака зла. Некоторое время отношения между нами были натянутыми, но постепенно стали просто прохладными, что выражалось прежде всего в преувеличенной вежливости. Я, во всяком случае, в конце концов забыл об этом досадном эпизоде и не вспоминал до тех пор, пока много позднее не произошло нечто, освежившее мою память. А тем временем, по мере того как шли годы и я взрослел, мой тепули рос сам, и ничья посторонняя помощь мне при этом не требовалась.

* * *

За эти годы мы, ацтеки, привыкли к великому множеству богов, которых мешикатль принесли с собой и которым они воздвигли храмы. Думаю, что поначалу мои соплеменники участвовали в церемониях в честь новых богов исключительно ради того, чтобы оказать любезность поселившимся среди нас мешикатль и проявить к ним уважение, однако постепенно это вошло в привычку, а со временем привычка стала необходимостью. Люди поверили в то, что новые боги действительно помогают и защищают, хотя бы некоторые из них — например, бог войны Уицилопочтли или богиня воды Чальчиутликуэ с лицом лягушки. Девушки, достигшие брачного возраста, молились Хочикецаль, надеясь, что богиня весны, любви и цветов поможет им завлечь приглянувшегося юношу и удачно выйти замуж. Даже наши рыбаки, выпрашивая перед выходом в море щедрый улов, уже не ограничивались обычными молитвами Койолшауки, но обращались к Ихикатлю, богу ветров мешикатль, в надежде, что он поможет им избежать шторма.

В отличие от христианских священников, жрецы мешикатль не требовали, чтобы каждый человек всю жизнь почитал только одного бога; ну а если кто-то поклонялся то одному, то другому божеству или даже нескольким одновременно, это не вызывало порицания. Большинство моих соплеменников продолжали чтить нашу давнишнюю богиню-покровительницу, но никто не видел дурного в том, чтобы поклониться заодно и божествам мешикатль, тем паче что вместе с новыми богами и богинями в Ацтлан пришло множество церемоний и праздников, сопровождающихся песнями и танцами. Людей не отвращало даже то, что многие из этих высших существ требовали жертвоприношений в виде человеческих сердец и крови.

Все эти годы мы не вели никаких войн и, соответственно, не имели возможности захватывать пленных. Однако удивительное дело, ни малейшей нехватки добровольцев — и ацтеков, и мешикатль, готовых пожертвовать собой, дабы насытить и ублажить богов, — не было. Жрецы убедили этих людей, что если они просто проживут свою жизнь и умрут естественной смертью, от старости или болезней, то их ждёт ужасный Миктлан, Тёмная Обитель, где они будут ввергнуты в вечное ничто, по сравнению с чем даже мучения могут показаться благом. Другое дело, если согласиться на так называемую Цветочную Смерть. Претерпевший её, если верить жрецам, немедленно возносился в возвышенное царство бога солнца Тонатиу, где его участью становилось нескончаемое, неописуемое блаженство.