— Ага... — Разумеется. Впрочем, если даже София адресовала своё таинственное письмо какому-то другу-легионеру, вряд ли она отправила его официальной почтой. Нет, что-то тут не складывается.
— Их просто вносят в ежедневные списки, — добавил Альбан.
Рус уставился на него.
— Ежедневные списки? — переспросил он. — Ты что же, хочешь сказать, что рядом с мешками с почтой сидит какой-то человек и составляет списки писем, полученных в форте?
Альбан кивнул.
— Как-то раз, господин, потерялось одно письмо, где префекта лагеря уведомляли о смерти матери. Ну и разразился скандал. Так что теперь, если письмо, любое письмо, миновало входные ворота форта, его регистрируют, получатель расписывается у почтальона.
— У кого есть доступ к этим записям?
— Полагаю, что у служащих штаба, господин. Если честно, не думаю, что кто-либо уделяет им особое внимание. Как-то ни к чему всё это.
Рус почесал за ухом.
— Случайно, не знаешь, насколько это сложно, — осторожно начал он, — найти кое-что в этой почте, но так, чтобы никто ничего не знал?
— Такому человеку, как вы, господин? Думаю, что служащие из штаба захотят знать, что именно вы ищете. Ещё подумают, что вы собираетесь на них пожаловаться.
— Понимаю.
— Но ведь вам заниматься этим ни к чему, верно, господин? — Лицо Альбана просветлело. — У вас есть я.
ГЛАВА 58
Тилла нарочно покинула лавку при пекарне последней.
Вышла и, свернув за угол, увидела Лукко. Мальчик подметал тротуар на противоположной стороне, у заведения с закрытыми ставнями и надписями на стене. Вот он нагнулся, поднял ведро, выплеснул из него на камни сероватую воду, потом взял метлу и начал сгонять катышки грязи к дренажной канаве.
Тилла осмотрелась по сторонам, потом подняла глаза и ещё раз убедилась, что ставни на окнах Мерулы закрыты.
— Лукко!
Мальчик махнул метлой последний раз и взглянул на неё.
— Ты опоздала, — сказал он. — Их прямо с утра повели в термы.
Богиня прислушалась к её молитвам. Басс ушёл с девушками.
Она подошла к Лукко поближе и тихо спросила:
— Случайно, не знаешь, Фрина с ними пошла?
Лукко пожал плечами.
— Понятия не имею.
— Нет, — раздался вдруг чей-то голос. Чьи-то сильные пальцы ухватили её за больную руку, перед ней неведомо откуда возник Басс и велел Лукко убираться прочь. Паренёк скрылся за дверью. — Фрина с утра немного не в себе, — сказал Басс.
Пальцы пребольно впивались в руку, и Тилла поёжилась.
— Очень мило с твоей стороны, что ты проявляешь интерес.
Она не осмеливалась даже шевельнуться. Она так надеялась на богиню, считала, что та защитит её. Теперь же, похоже, богиня её оставила, и приходилось рассчитывать только на себя.
— Что, не ожидала встретить меня здесь? — спросил Басс. — Сегодня утром девушек повёл Стикх.
На углу у пекарни стояли две женщины с корзинами и о чём-то оживлённо болтали. Тилла громко сказала:
— Ты делаешь мне больно!
Одна из женщин обернулась.
— Я тебя не боюсь! — добавила Тилла. И сама устыдилась, потому что слова эти были неправдой.
Басс проследил за направлением её взгляда. Женщины перестали болтать и внимательно следили за тем, что происходит.
— Если обидишь меня, — громко добавила Тилла, — мой хозяин накажет тебя! Потому что есть такой закон!
Басс резко и больно толкнул её в грудь.
— Здесь, девочка, — злобно прошипел он, — закон — это я!
Она не успела сообразить, стоит ли ей закричать во весь голос, как Басс расхохотался и отпустил её.
— Всё в порядке, уважаемые, — обратился он к женщинам и насмешливо вскинул руки, делая вид, что сдаётся. — Просто небольшая ссора влюблённых.
Потом обернулся к Тилле:
— Смотри веселее, красотка! Уж больно дорого ты стоишь, чтобы причинить тебе вред. Мы с твоим дружком доктором заключили выгодную сделку. Ты что, не знала?
— Врёшь. Всё ты врёшь!
— А вот и нет. Я собираюсь познакомить его с нужными людьми. И мы выручим за тебя очень неплохие деньги.
Тилла посмотрела на квадратное лицо в тяжёлых складках.
Потом глубоко вздохнула.
— Мой хозяин ни за что не станет иметь дела с таким типом, как ты!
Басс пожал плечами.
— Не веришь, сама его спроси. — Потом склонил голову набок и насмешливо взглянул на неё. — Что это с тобой? — Улыбнулся во весь рот, покачал головой. — О боги! Надо же! Да ты никак на него запала! Вообразила, что он будет держать тебя в доме до самой смерти?
ГЛАВА 59
— А, вот ты где! — воскликнул Валенс и уселся на деревянную крышку ведра напротив. — Я им скажу, что не видел тебя.
— Кому?
— Судя по всему, второй центурион просто мечтает подвесить тебя за яйца и поджарить!
Рус сполоснул губку в воде, выжал и бросил её в корзину.
— По какой такой причине?
— Похоже, он провёл весь день, разыскивая похищенную девушку.
Рус расправил тунику, затянул пояс.
— Ну и хорошо. А в чём, собственно, проблема?
— Проблема, Рус, в том, что они нашли её. И она утверждает, что никто её не похищал.
Не успел Рус ответить, как в дверях возник санитар.
— Ах, вот вы где, господин! — воскликнул он, точно у Руса были причины от кого-то скрываться.
Рус вздохнул, ожидая продолжения. Но вместо настоятельной просьбы немедленно явиться ко второму центуриону санитар сказал, что его дожидается у восточных ворот какой-то ветеран.
— Скажи, пусть передаст, что ему надо.
— Но он настаивает на личной встрече, господин.
— Я занят. Если хочет видеть меня, пусть приходит после десяти.
Санитар исчез. Рус окунул пальцы в чашу, стряхнул капли воды и направился в хирургическую.
* * *
Альбан протянул ему документы на первого пациента и снова уселся на табурет у двери. Рус пробежал глазами записи. Под первыми строками — «Луций Эприй Саен, возраст двадцать лет, рост шесть футов, среднего телосложения, черты лица тонкие, шрам на левом виске» — были приведены данные с рекрутского пункта. «Общее физическое состояние удовлетворительное, зрение хорошее, слух в порядке, зубы: в верхней челюсти не хватает трёх, в нижней — двух; гениталии нормальные, признаков заболеваний не наблюдается, плоскостопия нет». Врачи призывного пункта проделали основательную работу. Русу оставалось лишь потыкать Луция Эприя Саена в те места, где это не вызывает особой радости, заглянуть в те места, о которых воспитанные люди предпочитают умалчивать, и подтвердить, что здоровье этого солдата не претерпело изменений в худшую сторону с того времени, как он был признан годным для службы в армии. Эту процедуру следовало повторить с каждым из двадцати двух подстриженных наголо новобранцев, рассевшихся на скамьях в холле, точно воробьи на ветках. И к концу дня каждый из них возненавидит его лютой ненавистью, но, разумеется, не такой лютой и смешанной со страхом, какой возненавидит центурионов к концу этой недели. Почти так же Рус боялся встречи со вторым центурионом.