Россия в эпоху постправды. Здравый смысл против информационного шума - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Мовчан cтр.№ 122

Иногда (хотя и редко) лучшим умам человечества удаются гениальные предвидения. Правда, со знаком минус. Знаменитый астроном Клиффорд Столл, специалист по информационным технологиям и автор пары замечательных книг по теме развития компьютерной индустрии, в 1995 году написал: «Визионеры видят будущее в телекоммуникации между работниками, интерактивных библиотеках и мультимедийных классных комнатах. Они говорят об электронных собраниях и виртуальных сообществах. Коммерция и бизнес переместятся из офисов и торговых центров в сети и модемы. Свобода цифровых сетей сделает правительства более демократичными. Чепуха». Это предсказание интересно точностью описания будущего, которое автор отрицает.

Итак, предсказывать на 20–40–100 лет вперед — дело неблагодарное. Но иногда приходится — если публика того хочет. Вот такую вынужденную попытку я сделал и в интервью Александру Никонову в июне 2018 года, которое к изданию этой книги мне пришлось немного переработать.

Ну, давайте, набравшись храбрости, заглянем в будущее лет на 100!

Попробуем поговорить о том, что мы точно знаем. И из этого сделаем прогноз без учета неожиданных триггеров, причем триггеров во многом, конечно, политических. Что будет с Россией? Если продолжится то, что творится сейчас, — а это может тянуться очень долго, — Россия через 100 лет станет заштатной страной, полностью ушедшей с рынка технологий и с мирового рынка распределения труда, имея десятые доли процента от мирового ВВП. Такие страны существуют, они внутренне нестабильны, но, в общем, живут… Этот сценарий предполагает как вариант и возможность растворения — Сибирь, уходящая в сторону Китая, образование в европейской части небольшого государства, которое будет тяготеть к Евросоюзу… Ведь Россия слишком большая территориально и слишком рыхлая, чтобы ее мог связывать какой-то единый экономический стержень. Сейчас связывает нефть, потому что средства от ее продажи центром распределяются в регионы, которые только таким образом и зависят от центра. А нефть через 100 лет не будет энергетическим ресурсом, скорее всего. Химическим — может быть, но не энергетическим. И как только случится качественный переход, все начнет лопаться, региональные связи будут распадаться, связи с центром — тоже. Культурных связей практически нет, во Владивостоке говорят «у нас в Пекине» и «у вас в Москве». На востоке России другие привычки, другие товары, другие места заграничного отдыха, иной язык экономических взаимодействий — китайский.

А посередине Россия разрезается национальными республиками, у которых даже вероисповедание отлично от православия. Им логичнее тяготеть к иным центрам силы. Я не говорю, что Россию ждет очередная война за независимость в автономиях, и даже не говорю, что произойдет жесткая сепарация. Какой-нибудь Татарстан вполне может находиться формально в составе федерации, но при этом в своей политике руководствоваться мнением Саудовской Аравии или Арабских Эмиратов, а не Москвы.

Это первый, самый простой сценарий… Второй сценарий я бы назвал «южнокорейский поворот» или, если хотите, «японский поворот» — с коренным изменением уклада и началом активного взаимодействия с Европой, для которой Россия могла бы стать жизненно важна и даже спасительна с точки зрения оживления Евросоюза. Ведь Россия — это практически 30 % населения Евросоюза, огромная территория, полезные ископаемые, которых в Европе мало, возможность построения множества замкнутых циклов производства. Население достаточно образованное, хорошо вливается в европейскую жизнь. Язык, близкий к германо-романским, — русские легко учат европейские языки, в отличие от азиатских. Наконец, абсолютно европейская культура. В этом случае не только Россия много получит от Евросоюза, но и Евросоюз от России — свежую кровь, пространство, транспортный коридор Юго-Восточная Азия — Европа, вдоль которого можно будет построить логистику и производство…

Если реализуется этот вариант, мы получим совершенно иную картину мира. Европейский союз, включающий в себя Россию, будет иметь около 1 млрд человек. Географически это будет самой большой объединенной территорией в мире с выходом к двум великим океанам — Тихому и Атлантическому — как это сейчас в Америке. Такое образование может стать самой мощной экономической структурой мира.

Кроме того, если мы входим в такой мощный союз, если удастся договориться и нормально ассоциироваться с системами НАТО, у нас снимется огромная проблема, связанная с военной нагрузкой, которая сейчас просто непосильна. Мы ведь на оборону и безопасность тратим чересчур много — в процентах к ВВП больше, чем большинство стран мира. И высвобожденные деньги, людские ресурсы и технологические возможности можно будет пустить на развитие страны. Мы, конечно, не перестанем вооружаться вовсе, но уже не в таких масштабах и теперь в кооперации…

Вот вам второй сценарий, в котором Россия наших внуков и правнуков — часть самого большого мирового союза — Европейского. И часть уважаемая, поскольку все понимают, что она привнесла в этот союз важные элементы, практически спасла его от стагнации.

А где вот эта точка бифуркации, из которой произойдет уход по одному из сценариев? Я имею в виду хронологически?

Где угодно. Кто мог сказать, что в Корее точка бифуркации наступит в конце 1980-х — начале 1990-х? Никто. Могла наступить раньше, могла позже. Но можно указать ее «дислокацию» — точка бифуркации зависит от общественного сознания. А общественное сознание развивается по своим законам, не глядя на политиков, мыслителей, священников. Социум просто абсорбирует информацию и на ней развивается. У нас сейчас много говорят, что Россия — интеллектуально и этически отсталая страна, что мы геев боимся, американцев боимся, европейцев не любим, на грабли наступаем все время. И это все правда. Но ведь эту отсталость нужно уметь измерять.

Чем измерять? Если на глазок, мне кажется, Россия отстает от остальной Европы на два поколения — 50 лет.

Ну да. Россия отстает культурно и этически от развитого Запада примерно лет на 50–70. Если вы посмотрите на Америку или Британию середины прошлого века, то вы увидите, что там было ровно то, что происходит сейчас в России. И процессы, которые там произошли, — от момента, когда афроамериканцу нельзя сесть рядом с белым в автобусе, до афроамериканца президента страны — произошли без революции. Афроамериканцы не брали власть, названия партий не поменялись. Это был эволюционный процесс развития общества, происходивший в силу естественных причин. И у нас будет то же самое.

Так что наша сегодняшняя российская «особость» — примитивная социальная организация, пограничное поведение, ксенофобия и шовинизм — не географическая, не национальная, не культурная, не конфессиональная черта. Это проблема чисто временного свойства. И мы проявляем все те же качества, которые проявляли развитые страны 50–70 лет назад — нетерпимость, агрессию, стремление к самоутверждению. Тот же дискурс, то же нарратив, та же система ценностей.

И тот же диковатый патриотизм?

Да. Полвека назад в Британии или США не тот патриотизм был, который у них сегодня, а тот, который у нас сейчас. Вспомните эксцессы типа маккартизма. Либералам, конечно, обидно, что Россия в этом смысле отсталая страна, но что делать — разные дети растут с разной скоростью. Кто-то вырывается вперед, кто-то отстает. У нас есть объективная причина для отставания — 70 лет социализма, которые сильно задержали развитие страны. И нефть, которая задерживает развитие сейчас. Тем не менее общество тяжело, медленно, но развивается. Посмотрите на российское общество сегодняшнее и образца 1990 года. Какая огромная разница!