Миф об утраченных воспоминаниях. Как вспомнить то, чего не было - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Лофтус, Кэтрин Кетчем cтр.№ 24

* * *

Запутавшись еще больше, я позвонила адвокату защиты Дагу Хорнграду. «Вы не в курсе, как доктор Терр планирует объяснять свои собственные недавно опубликованные утверждения о формировании постоянных неизгладимых воспоминаний у травмированных детей?» – спросила я.

Он был в курсе. Оказалось, что доктор Терр недавно дополнила свою теорию. В подготовленной к публикации академической работе она выделила два разных вида психических травм: травмы I типа и травмы II типа. Травмы I типа представляли собой переживания, вызванные коротким единичным событием. Они предположительно вели к появлению ярких, точных и неизгладимых воспоминаний. Травмы II типа вызывались многочисленными случаями или постоянными, непрекращающимися событиями. Термин «вытеснение» фигурировал именно в описании этого, второго типа травматических переживаний, поскольку, согласно теории Терр, дети, неоднократно подвергающиеся насилию, учатся предчувствовать угрозу и защищаться, включая механизм диссоциации и вытесняя болезненные впечатления из памяти. Таким образом они избегают боли, которую вызывают воспоминания о непрекращающихся травматических переживаниях, и находят способ «нормально» существовать в неизменно стрессовой и жестокой среде.

Хорнград полагал, что сторона обвинения попытается соотнести эти теории с рассказом Эйлин Франклин. Обвинители заявят, что одиночное травматическое событие в жизни Эйлин (присутствие на месте убийства Сьюзан Нейсон) произошло на фоне непрекращающихся ежедневных травматических переживаний в доме Франклинов, включавших в себя физическое, эмоциональное и сексуальное насилие. Сторона обвинения собирала свидетелей, которые должны были дать показания о том, что Джордж Франклин и раньше насиловал свою жену и детей. Все эти сведения должны были сложиться в правдоподобный сценарий, который помог бы объяснить, почему разум Эйлин вытеснил воспоминание об убийстве ее лучшей подруги.

Теория Терр, безусловно, заинтриговала меня как гипотеза, но я не знала никаких официальных исследований, которые подтверждали бы идею того, что при сочетании этих двух типов травм механизм запоминания, характерный для второго типа, брал бы верх. Пытаясь найти выход из теоретического лабиринта, я начала понимать, что нет логичного способа выиграть этот спор. Результаты моих лабораторных исследований и экспериментов были бумажным щитом, которым я пыталась защититься от двуглавого дракона травматических воспоминаний. Как я могла бы побороть такого монстра?

Еще больше меня беспокоил тот факт, что сторона обвинения планировала связать предполагаемое сексуальное и эмоциональное насилие в доме Франклинов и убийство Сьюзан Нейсон. Не было ни единого криминалистического или научного доказательства того, что Джордж Франклин имеет отношение к убийству Сьюзан. Но если бы обвинителям удалось внушить присяжным, что Джордж Франклин был монстром, который насиловал собственных дочерей, то оставался бы один шаг до вывода, что он мог изнасиловать и Сьюзан Нейсон, а затем убить ее, чтобы обезопасить себя, и пригрозить единственному свидетелю произошедшего – собственной дочери, что он убьет и ее, если она заикнется хоть кому-нибудь о том, что случилось.

На самом ли деле Джордж Франклин бил свою жену, насиловал детей и вел себя как животное? В контексте этого слушания ответ не имел значения, потому что против Франклина не были выдвинуты обвинения в эмоциональном, сексуальном или физическом насилии. Ему были предъявлены обвинения в убийстве восьмилетней девочки. Педофил может быть монстром, но это еще не делает его убийцей.

* * *

В полном замешательстве я вернулась к книге Ленор Терр. Пытаясь проследить логику ее аргументов, я наткнулась на несколько ее интереснейших замечаний о Стивене Кинге, писателе, работающем в жанре ужасов. Почитав книги Кинга и проанализировав его интервью, профессор Терр выделила две главные травмы в его жизни: когда мальчику было всего два года, исчез его отец, а в четыре года он стал свидетелем трагедии на железнодорожных путях. По ее мнению, обе травмы все еще влияют на писателя («Стивен Кинг до сих пор страдает от последствий этих травматичных событий его детства»), о чем говорят его устойчивые симптомы: ночные кошмары, страхи, «чувство безнадежности при мыслях о будущем» и «активное отрицание».

Вывод об отрицании делается на основе неоднократных заявлений Кинга о том, что никакого инцидента на железнодорожных путях он не помнит. Вот версия произошедшего, описанная в его книге «Пляска смерти» (Danse Macabre):

Кинг настаивает, что не помнит, как его друга переехал поезд, но Ленор Терр считает, что его разум вытеснил страшное воспоминание. В подтверждение она заявляет, что четыре года – «это слишком много, чтобы говорить о полной амнезии из-за возрастной незрелости». Терр имеет в виду детскую амнезию – неспособность взрослых помнить события, которые происходили с ними до двух-трех лет. Поскольку Кингу было четыре, когда погиб его друг, а детская амнезия в основном заканчивается в три года, Терр настаивает, что он должен помнить хоть что-нибудь. Кроме того, продолжает она, Кинг демонстрирует несколько красноречивых симптомов, указывающих на то, что он был свидетелем этого несчастного случая: в тот день, много лет назад, он пришел домой бледный как смерть, отказывался разговаривать весь остаток дня, а сейчас, в настоящем, он постоянно заново проживает старую травму в своих полных ужаса романах, где описываются поезда, машинисты которых теряют управление, автомобили-убийцы и взрывающиеся пожарные гидранты. Она также находит доказательства в выдуманных персонажах Кинга из книг «Оно» и «Кладбище домашних животных» с их провалами в памяти и обрывочными воспоминаниями. Это, по мнению Терр, «ближе к реальному опыту автора, чем его автобиографическое заявление о полной амнезии».

Другими словами (если я правильно все это интерпретировала, поскольку я и правда слегка запуталась), несмотря на то что, по словам самого Стивена Кинга, он ничего не помнит об этом чрезвычайно травматичном событии, он, безусловно, видел, как его друга переехал поезд, поскольку у него проявляются симптомы, характерные для людей, переживших травму, и он постоянно воскрешает свои воспоминания (слишком болезненные для того, чтобы выразить их или признать) в литературных персонажах, которые сталкиваются с этой травмой вместо него.