Миф об утраченных воспоминаниях. Как вспомнить то, чего не было - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Лофтус, Кэтрин Кетчем cтр.№ 22

В книге «Взрослые дети, пережившие родительское насилие» (Adult Children of Abusive Parents) Стивен Фармер связывает тяжесть пережитого в детстве насилия со способностью вытеснять соответствующие воспоминания. «Чем серьезнее было пережитое вами насилие, тем выше вероятность, что вы вытесните из сознания воспоминания о нем». Он предлагает несколько упражнений, призванных помочь читателям «приподнять завесу вытеснения».

Читая эти популярные книги для жертв инцеста, я обнаружила, что все они подталкивают меня к одному выводу: если что-то кажется вам реальным, значит, оно и правда реально, и к черту тот факт, что никаких воспоминаний (а уж тем более доказательств) у вас нет. Как и Фрейд, все эти авторы придают особую важность чувствам и эмоциям, но по другой причине: поскольку они выступают в качестве симптомов, свидетельствующих о том, что где-то в глубине подсознания спит воспоминание о насилии и ждет, когда его обнаружат. Если вы (читатель этих книг) думаете, что вас могли изнасиловать, и чувствуете ярость и горе, которыми так часто сопровождаются воспоминания о насилии, вас призывают ухватиться за эти эмоции, как скалолаз за веревку, и, держась за них, спуститься по скользкому склону подсознания туда, где скрываются давно потерянные воспоминания.

Если пациент настаивает на том, что он ничего не помнит, психотерапевт предлагает ему бесчисленное множество креативных способов подстегнуть память. К примеру, рабочая тетрадь к книге «Мужество исцеления» содержит письменные упражнения для людей, которые считают, что пережили насилие, но не могут ничего вспомнить. Чтобы пробудить спящую память, задействуются чувства стыда или унижения.

Даже ученые предлагают пациентам «угадывать» для того, чтобы вытащить наружу похороненные воспоминания. «Если пациент не помнит, что с ним случилось, предложение терапевта “угадать” или “рассказать историю” может помочь жертве насилия вновь обрести доступ к утерянному материалу», – пишет психотерапевт Карен Олио. Олио описывает опыт одной из своих пациенток, которая подозревала, что подвергалась сексуальному насилию, но не могла вспомнить каких-либо конкретных случаев. Однажды, находясь в гостях, она внезапно испытала сильную тревогу, увидев трехлетнего ребенка. Она не знала, что ее так расстроило, хотя сознавала свое желание сказать этой маленькой девочке, чтобы та не задирала платье. Когда во время сеанса ее психотерапевт попросил ее рассказать историю о том, что должно было произойти с этой девочкой, пациентка в конце концов, дрожа и рыдая, пересказала свои первые воспоминания о насилии. По словам ее терапевта, она использовала возможность рассказать историю, чтобы «обойти существующие в ее сознании блоки». Позже она «осознала, что на самом деле сама была той маленькой девочкой из ее рассказа».

Когда речь заходит о вытеснении воспоминаний, часто подчеркивается целительная сила памяти. Необычен случай Бетси, тридцативосьмилетней женщины, которая страдала от булимии, злоупотребляла алкоголем и периодически занималась членовредительством. В конце концов она оказалась в больнице после пьяного скандала. Поначалу она не считала, что в детстве подвергалась насилию, но после полугода психотерапии начала «вспоминать», как отец ставил ее на колени и заставлял заниматься с ним оральным сексом. Она также помнила, как отец угрожал, что «отрежет ей руки», если она кому-нибудь расскажет. По мнению психотерапевта, ее желание себя покалечить было отражением пережитой в прошлом травмы, проявлявшейся по мере того, как воспоминания о насилии проникали в ее сознание. Бетси постепенно оправилась и перестала наносить себе увечья. «Вновь обретая воспоминания о пережитом в детстве инцесте и обсуждая их с другим человеком, эта женщина углубила свою способность к интимному общению и эмпатии», – такой вывод сделал ее психотерапевт.

Некоторые психотерапевты, похоже, готовы считать любые утерянные и затем всплывшие воспоминания достоверными, какими бы странными они ни казались на первый взгляд. В научно-популярном бестселлере «Мишель вспоминает» (Michelle Remembers) Мишель Смит рассказывает о сеансах психотерапии, на которых ее регулярно гипнотизировали. Спустя несколько месяцев у нее начали появляться «воспоминания» о том, как мать запирала ее, когда ей было пять лет, и о дьявольских сборищах сатанистов. Мишель вспоминала кровавые ритуалы, которые проводил Малачи, одетый в черное санитар-садист, и песнопения и танцы десятков взрослых людей, которые зубами рвали на куски живых котят, разрезали пополам эмбрионов и размазывали их расчлененную плоть по ее животу, насиловали ее крестом, а потом заставляли мочиться и испражняться на Библию. После того как Мишель вспомнила этот и другие случаи ритуального насилия, она обнаружила у себя проявления так называемой «телесной памяти», в том числе сыпь на шее, которую она и ее психотерапевт интерпретировали как отпечаток хвоста дьявола. В книге есть черно-белая укрупненная фотография сыпи Мишель с очень натуралистичным описанием: «Каждый раз, когда она вновь вспоминала, как хвост дьявола оплетал ее шею, на ней появлялось четко очерченное пятно сыпи в форме кончика его хвоста».

Авторы этих популярных книг редко предлагают читателю поискать какие-либо подтверждения или объективные доказательства достоверности восстановленных воспоминаний. На самом деле в популярной литературе ярко прослеживается идея о том, что требования представить доказательства лишь приносят жертве дополнительные страдания. Если пациент выражает сомнения в достоверности его воспоминаний, психотерапевту советуют оценивать эти события как нечто реальное и убеждать пациента в реальности насилия. Не важно, насколько несуразны его воспоминания и какими серьезными и потенциально вредоносными могут оказаться основанные на них обвинения: жертве говорят, что она не должна искать доказательства или подтверждения своим воспоминаниям. Как Басс и Дэвис пишут в «Мужестве исцеления»:

Проблема и для обвинителя, и для обвиняемого заключается в том, как определить, чем является восстановленное воспоминание: точным отражением реальных событий, смесью фактов и вымысла или полной выдумкой. Психология, несмотря на все достижения последних ста лет, до сих пор не изобрела способа читать мысли. В отсутствие неопровержимых доказательств мы попросту не можем знать, как установить абсолютную «истину». Возможно, именно поэтому Зигмунд Фрейд, Элис Миллер и другие психологи-теоретики раз за разом настойчиво подчеркивали и подчеркивают до сих пор эмоциональную правдивость вытесненных воспоминаний, в противовес фактической достоверности их содержания.

Однако в 1970-е и 1980-е годы, когда тема инцеста вызывала острый интерес общества, руководствующиеся благими намерениями практикующие врачи стали ратовать за то, чтобы слепо верить в правдивость восстановленных воспоминаний. Объясняли они это необходимостью поддерживать атмосферу доверия между пациентом и психотерапевтом. К примеру, в одной академической работе, опубликованной в 1979 году, Элвин Розенфельд и его соавторы признают, что очень сложно оценить правдивость рассказов об инцесте, но предлагают психотерапевтам верить пациенту, поскольку недоверие может заставить его бросить сеансы и даже привести к психозу. Несмотря на то что «сложно узнать, является ли рассказ о насилии воспоминанием, выдумкой или смесью первого и второго», пишут авторы, психотерапевту все же следует оставаться «непредвзятым», поскольку «опаснее отмахнуться от реальности, приняв ее за выдумку, чем сделать наоборот». Предполагая, что рассказы пациента об инцесте соответствуют истине, психотерапевт создает «атмосферу доверия, в которой обвинения можно должным образом проанализировать и отбросить, окажись они ложными».