Жаркая осень 1904 года  - читать онлайн книгу. Автор: Александр Михайловский, Александр Харников cтр.№ 23

– Ваше превосходительство, – взволнованно докладывал мне потом Никита, – этот ирод ведь что придумал! Он сказал извозчику, который должен привести в действие адскую машину, что взрыв произойдет через минуту после того, как тот дернет за веревочку, приводящую в действие часовой механизм. И извозчик успеет отойти подальше. А на самом деле, как мне шепнул Медведь, адская машина сработает сразу. «Никита, – сказал он мне, смеясь, – нам нужны герои, о которых народ после их смерти будет слагать песни, а новые чистые души придут к нам, чтобы отдать жизнь за свободу». Ваше превосходительство, вы только представьте – несколько пудов взрывчатки рванут на набережной Мойки у здания Министерства иностранных дел, когда к ней подъедет карета с господином Дурново. Сколько невинных людей при этом погибнет! Ведь не только карету министра разнесет в щепки, но и само здание может рухнуть! Это убийцы, это отпетые душегубы!

Я слушал Никиту и взвешивал все риски. С одной стороны, хотелось бы как следует раскрутить это дело и собрать достаточно доказательств того, что американские банкиры финансируют террористов в России. Но, с другой стороны, такие маньяки, как Соколов, могли наломать немало дров и погубить десятки, а то и сотни людей. Надо будет переговорить на эту тему с императором. А пока…

– Никита, когда ты снова встречаешься с Медведем? – спросил я.

– Через два дня, как мы и договорились, – ответил мне агент. – Он хочет познакомиться с моим «брательником». Видимо, и против вас этот изверг тоже задумал какую-то пакость.

– Хорошо, Никита, – я кивнул головой, – приводи его на Галерную. Мы побеседуем с этим самым Медведем. Посмотрим – что он там такое задумал…

12 сентября (30 августа) 1904 года.

Петербург.

Артиллерийский полигон Обуховского завода

Три орудия, широко раздвинув станины, стояли перед Бережным на больших деревянных колесах с ребристой металлической шиной. Это настоящий прорыв в русской полевой артиллерии, да и не только в русской. Дело в том, что основные вероятные противники в будущей мировой войне – Франция и Германия – уже провели перевооружение своей армии на орудия калибра 75–77 миллиметров, и теперь вся их полевая артиллерия в одночасье оказалась слабее русской.

Кроме того, французы слепо придерживались концепции единого калибра и снаряда, и разработку орудий крупнее трехдюймового калибра с фугасными снарядами считали ненужной роскошью. Дело в том, что в этой реальности итоги Русско-японской войны не были столь очевидными по причине ее скоротечности. Поэтому разработка всего через два года после начала производства трехдюймовки «как у всех», нового полевого орудия в старом русском калибре восемьдесят семь миллиметров, казалась личным капризом нового русского императора, тем более что детали заказа, сделанного ГАУ Обуховскому заводу, не были известны ни широкой публике, ни иностранным шпионам.

Новое полевое орудие калибра восемьдесят семь миллиметров с длиной ствола в тридцать калибров на облегченном лафете предназначалось для непосредственной поддержки пехоты огнем и колесами. За счет увеличенного для трехдюймовки угла возвышения в двадцать пять градусов она имела максимальную дальность стрельбы десять с половиной верст стальной осколочной гранатой, содержащей три фунта композитной взрывчатки, составленной из смеси тротила, гексогена и алюминиевого порошка, и семь верст – шрапнельным снарядом или осколочным снарядом с дистанционной трубкой (по максимальному времени горения трубки). Каждый пехотный полк постоянной готовности после планируемой армейской реформы должен был получить по одному дивизиону таких пушек в составе двенадцати орудий.

Для качественного усиления артиллерии в дивизионном звене были предназначены: пятидюймовая гаубица с длиной ствола в шестнадцать калибров, и шестидюймовая гаубица с длиной ствола в четырнадцать калибров. Их фугасные снаряды, соответственно, два с половиной и полтора пуда весом, при стрельбе полным зарядом при оптимальном угле возвышения могли быть заброшены на десять верст. Из этих гаубиц должны были комплектоваться дивизионные артполки, состоящие из двадцати четырех пятидюймовых и двенадцати шестидюймовых гаубиц.

Из шестидюймовых гаубиц той же конструкции должны были временно комплектоваться и артполки поля боя РГК, ибо более мощные и дальнобойные орудия нуждались или в отсутствующей пока механической тяге, или в транспортировке лошадьми в разобранном положении – качающаяся часть отдельно, лафет отдельно, что делало такую артиллерию осадной или крепостной.

Пока что в этом качестве прекрасно могли выступать уже давно разработанные и эксплуатируемые морские и береговые шестидюймовки Канэ, для которых вполне годилась стальная осколочно-фугасная граната, начиненная пятнадцатью фунтами композитной взрывчатки, против трех с половиной фунтов влажного пироксилина в снарядах старого образца. И моряки были довольны – наконец-то они получили приличный фугасный снаряд к самой массовой своей пушке, ибо двенадцатидюймовки – это разговор особый. А сухопутные и береговые артиллеристы теперь знали, что в их распоряжении есть все же малоподвижный, но очень мощный инструмент при прорыве долговременной обороны противника или штурме крепостей.

С другой стороны, пушками Канэ вполне можно комплектовать железнодорожные батареи, для которых малоподвижность самого орудия не является таким уж большим недостатком.

Все три типа орудий были оснащены дульным тормозом, благодаря чему удалось значительно снизить массу лафетов. У всех трех были раздвижные станины, что позволяло быстро и точно, без поворота самого орудия, переносить огонь по фронту, а для гаубиц еще и вести огонь полным зарядом на малых углах возвышения (гаубицы с однобрусным лафетом в таких случаях обычно переворачиваются).

К моменту полигонных испытаний было изготовлено четыре 87-миллиметровые пушки и по две гаубицы каждого типа. Благодаря тому, что артиллерийским конструкторам Бишляку, Соколовскому и Липницкому была оказана помощь в выборе концепций орудий и производстве расчетов, работа пошла быстрее при меньшем количестве ошибок, а конструкция получилась более надежной и проработанной. Кроме того, в штат конструкторской бригады включили инженера-технолога, который должен был способствовать тому, чтобы пушки и гаубицы получились максимально дешевыми в массовом производстве.

Этих конструкторов, как и многих других, по просьбе Белого и Маниковского ГУГБ перевело с частного Путиловского завода на казенный Обуховский, который медленно, но верно превращался в государственное закрытое научно-производственное объединение, которому и была поручена проработка всех проектов, связанных со ствольной артиллерией. Так проще оказывать методическую помощь и соблюдать секретность, к тому же при таком подходе легче добиваться необходимой в массовом производстве взаимозаменяемости.

При разработке все три артиллерийские системы были до предела облегчены, чтобы обеспечить массу, приемлемую для перевозки конной тягой, а для пушки – еще и перекатывание силами расчета. Например, на гаубицах, стреляющих преимущественно с закрытых позиций, противопульные щиты были сделаны съемными и, по задумке автора идеи, перевозились на отдельной повозке. Их устанавливали лишь перед выходом батарей на прямую наводку. В обычной же контрбатарейной борьбе, когда вражеская граната (осколочно-фугасный снаряд) может разорваться с любой стороны от орудия, противопульный щит для расчета терял всякий смысл, и большую пользу принес бы заглубленный в землю и обвалованный со всех сторон артиллерийский окоп.