Свет мой ясный  - читать онлайн книгу. Автор: Елена Арсеньева cтр.№ 65

– Ну что, медведюшка? Говоришь, не тронул девку? Пожалел? Неужто признал сестрицу?

Алене показалось, будто кто-то ударил ее по горлу: дыхание пресеклось, и несколько мгновений она немо глядела на Ульяну, пытаясь захватить приоткрытым ртом воздух. А та с наслаждением усмехнулась, глядя в ее помертвелое лицо:

– Ну, чего трепыхаешься? Дура ты была – дурой и помрешь. Дуракам, знаешь, и в алтаре не отпускают!

Алена шевельнула губами, пытаясь что-то спросить, и хотя с них не сорвалось ни звука, Ульяна поняла этот невысказанный вопрос.

– Помнишь, небось, Надея Светешников сказывал: матку твою медведь задрал да братца меньшого приел? Но никто его останков не нашел, зато через малое время пошел слух, будто объявилась в лесах арзамасских медведица, а при ней – человеческий детеныш. Надея говорил: сам, мол, не видел, но знал людей, которые видели. Это он додумался: а ну как не задрал зверь дитя, а при себе оставил? Порывался пуститься на поиски, да мы с Никодимом отговорили: зачем тебе сердце рвать, небось он, ребенок-то, вовсе одичал в лесу, зверенком сделался, да и ведь неизвестно еще, тот ли ребенок, да и вообще, может быть, все это сущая брехня. Может быть, и брехня. А может быть, и нет… Прикинь, сношенька любимая: откель привезено сие чудище? Из арзамасских лесов! То-то потешила я свою душеньку: думала, будет лишь по справедливости, ежели твой же братец тебя приест! Ан нет, ты и его обошла! Ну да не печалься. На тебя припасено у меня еще немало хитростей, так что вскорости, хошь не хочешь, повстречаешься и с Надеей, и с Никодимом, и с Фролкою…

– Довольно, – негромко сказал Аржанов, все это время недвижимо стоявший в двух шагах за спиной Ульяны и слышавший каждое ее слово. Положил ей руку на плечо. – Довольно тебе. А ну, иди отсюда. – Он сделал знак солдатам: – Ребята, возьмите ее – да поскорее в Тайную канцелярию ведите. Посадите там под замок и стражу приставьте, да покрепче. Я через час-другой сам буду, а до этого чтоб ни единой живой душе не иметь доступа к этой твари.

Ульяна немо глядела на него, схватившись за горло и поводя огромными почерневшими глазами. Чудилось, она была так упоена ужасом и страданием Алены, что забыла, где находится и как вообще сюда попала.

– А… а мне… ты… – бестолково забормотала она и едва смогла выговорить: – За что? Почему?..

– Слово и дело государево, – буднично произнес Аржанов и, легким движением подтолкнув Ульяну в руки подоспевших солдат, отвернулся от нее, будто она вовсе перестала существовать. Он даже не посмотрел, как Ульяна медленно опустила веки и, сомлев, осела на землю, так что ее не унесли, а уволокли, словно кучу черного, зловещего тряпья. Следом тащили сникших, покорных Фоклю и Маркела.

Алена смотрела вслед им, пока они не скрылись из виду, а потом вздохнула – и почудилось, что еще ни разу в жизни не вздыхала она с таким облегчением! Словно бы некий многолетний груз свалился с ее груди, спали чудовищные цепи, и даже смерть, которая всегда стоит за плечами у всякого человека, сторожа каждое его движение, казалась не столь уж страшной.

Она теперь боялась только одного: повернуться – и взглянуть на Мишку. На это существо, которое… которое могло быть…

Она заломила руки, и Егор, не отрывавший от нее взгляда и тотчас понявший, что терзает ее, быстро сказал:

– Не думай об этом, это ложь. А если и правда – все пустое!

И вдруг какая-то мысль помрачила его чело, какая-то пугающая мысль… Слова Ульяны чем-то болезненно задели его, и это не имело отношения к Алене. Он вскинул голову, явно собираясь что-то сказать, – и тут судьба, которой явно надоело затянувшееся развитие событий, ускорила свой бег.

Вернулся Лёнька.

И со всех ног кинулся к клетке. Следом рыжий Федор в охапке тащил что-то огромное и мохнатое, напоминающее срубленную голову какого-нибудь великанского зверюги. Горшок, показавшийся из-под раскутанного тулупа, выглядел просто крошечным! Зато над ним курился пар: значит, варево еще не успело простыть.

– Ты как? – пробормотал Лёнька. – Что тут? Господи, да на тебе лица нет!

– Со мной ничего, ничего, – попыталась улыбнуться Алена, но губы свело судорогой. – Не тревожься. Потом Егор тебе расскажет.

– Федор, давай горшок, Христа ради! – ломким от напряжения голосом молвил Аржанов. – Еще минута – и я буду стрелять! – Он осекся, виновато взглянул на Алену: – Прости! Душа болит!

Она только улыбнулась в ответ, всем существом ощущая эту боль, и его тревогу, и счастье оттого, что лишь по ней изнывает его сердце. И все страдания, отпущенные ей на долю, показались сейчас ничтожной ценой за это счастье! Вот только бы не… Но она приказала себе не думать пока ни о чем: не ко времени!

По знаку Аржанова смотрельщики из Аптекарского приказа приволокли ковшик на длинной деревянной ручке. Туда вылили половину содержимого горшка и принялись всовывать посудину в клетку.

Мишка сперва поглядывал на человеческую возню с мрачным любопытством, а потом вдруг одним небрежным ударом опрокинул посудину.

Темное, травянисто-зеленое зелье растеклось по утоптанной земле, заблестело, будто камень измарагд…

Алена в отчаянии прижала руки ко рту. Егор схватился за шпагу, уже, верно, вовсе теряя голову, Лёнька прижал кулаки к глазам, рыжий Федор негромко выругался.

Алена с упреком поглядела на Мишку. Бог весть что увидел он в ее глазах, однако вдруг понурился, повесил голову и с виноватым видом уставился на лужу.

И тут Алену осенило.

– Вылейте в ковшик все, что там есть, – негромко велела она. – Не миновать мне самой дать ему зелье. Может быть, из моих рук примет?

Через минуту ковш был у нее в руках. Отцепив его от палки, Алена приблизилась к Мишке и протянула ему посудину.

Мишка обнюхал ее с явным любопытством… и Алена едва успела отдернуть ковшик, прежде чем Мишка вышиб его из ее рук.

– Да ты что? – крикнула она возмущенно. – Спятил навовсе? Пошто куролесишь? Али дитя малое?!

Мишкино лицо вдруг сморщилось. Он издал какой-то странный звук, напоминающий жалобное всхлипывание, а потом повалился на бок, поджав под себя ноги, и принялся тереть кулаками глаза, жалобно при этом повизгивая и подвывая.

Он плакал. Он заплакал потому, что Алена закричала на него!

Вдруг расплылось все в глазах, и Алене понадобилось время понять, что она и сама плачет, что слезы ручьем хлынули. Сердце сжалось от жалости.

А если правда – слова Ульянищи? Нет, не может быть… Да как бы ни было: это существо, этот Мишка, попал к медведице совсем малым ребенком. И хотя тело его росло и мужало, разум оставался прежним: детским, разумом несмышленыша, лишенного матери, напуганного темным, жутким, звериным, рычащим миром, внезапно подступившим к нему. А потом – громкоголосое людское любопытство, хохот зевак, грубость и страх, которые волнами изливались на него из праздной толпы. Да еще и Алена его напугала.