Свет мой ясный  - читать онлайн книгу. Автор: Елена Арсеньева cтр.№ 62

От запаха свеженины у Алены комок подкатил к горлу, все поплыло перед глазами. Как в тумане видела она, что какой-то человек протянул Аржанову карабин, другой – ружье, однако он отмахнулся от обоих и, что-то сказав одному караульному, осторожно двинулся в обход клетки – туда, где находилась запертая дверь. Стало ясно: Егор надеется, что ему удастся незаметно отворить клетку, и тогда Алена сможет неприметно выскользнуть. И вроде бы минута выдалась благоприятная: Мишка казался всецело увлеченным едой, – однако даже ради спасения жизни Алена не смогла бы сейчас шевельнуться. Страшная слабость овладела ею, сильнейшие приступы тошноты совершенно измучили. Ни рукой, ни ногой не могла она двинуть: сползла по стене клетки и простерлась на полу.

– Замучил он ее, сомлела! – донесся испуганный голос караульщика, который как раз снял замок. – Запереть, что ль, сызнова? Hе ровен час, зверь-то…

Аржанов бросил на него яростный взгляд и с силой рванул засов. Дверка начала отворяться – и Алена поняла, что сейчас произойдет. Аржанов не мог видеть с того места, где стоял, но Алена-то видела: Мишка только притворяется, будто самозабвенно вгрызается в мясо. Его светлые глаза настороженно косились в сторону дверцы, уши насторожились, мышцы напряглись. Сейчас это был истинно зверь, подстерегающий охотника… Горе неосторожному!

То, чего не могла Алена сделать для себя, она сделала для своего любимого: за мгновение до того, как пригнувшийся Аржанов ворвался бы в клетку, она испустила дикий визг.

Аржанов от неожиданности замер на месте. Мишка одним прыжком оказался у приоткрытой дверцы – и караульщик едва успел захлопнуть ее, прежде чем полузверь-получеловек вырвался на волю… А там еще неведомо что стало бы!

Аржанов стоял будто громом пораженный, а потом схватился за голову с таким отчаянием, что Алена тихо заплакала.

Мишка насторожился, вернулся к ней и – о Господи! – принялся совать ей в лицо кусок мяса. Пустой Аленин желудок не выдержал – извергся горькими сгустками желчи. Но стало легче – настолько, что она смогла добраться до бочки, смыть кровь с лица и попить. Мишка смотрел-смотрел на нее, потом потащился следом – и вдруг принялся неуклюже плескать себе в лицо воду, явно подражая Алене.

В толпе загомонили, засмеялись. Алена тоже бледно улыбнулась, поглядев на Егора.

– Ничего, – пролепетала она. – Я знаю, что делать. Его надо усыпить!

Мишка подошел и стал рядом, низко свесив руки и заглядывая Алене в лицо. Она и ему улыбнулась.

– Ты не бойся, – сказала, мимолетно удивившись, какой радостью вдруг зажглись безжизненные глаза при одном только звуке ее голоса. – Я тебе зла не сделаю, только ты меня не трогай.

– Чем усыпить? – быстро перебил Егор.

– Пошлите кого-нибудь ко мне домой, пусть приведут Лёньку. Только сам не ходи, не то он тебя испугается, – быстро проговорила Алена и была потрясена мрачной улыбкой Аржанова.

– Неужто думаешь, я теперь отсюда хоть на шаг отшагну?

Он махнул кому-то в толпе. Подбежал рыжий драгун. Лицо его почему-то показалось Алене смутно знакомым, да и он поглядывал на нее с особенным выражением сочувствия и жалости. Егор что-то быстро сказал, драгун кивнул – и его точно ветром сдуло, а Аржанов снова прижался к прутьям.

Мишка глянул злобно, пошел было к нему, но Алена успела перехватить его за руку. Мишка послушался неохотно: стал, переминаясь, исподлобья поглядывая на Аржанова.

…У Алены все плыло, колыхалось перед глазами. Лица людей приближались и удалялись, их казалось неисчислимо много, а потом они сливались в одно чудовищно огромное лицо, которое непрестанно меняло свои выражения, превращаясь то в перепуганного караульного, то в какого-то мальчишку, то в непрестанно крестившуюся монахиню, то в бабу с морщинистым исплаканным лицом, которая прорвалась сквозь толпу и кинулась к клетке, заламывая руки и крича:

– Аринушка! Свет мой, светик, Аринушка!

Пелена сошла с глаз, и Алена увидела Маланью, бьющуюся в руках Аржанова. Она рыдала так, что разрывалось сердце, и кричала:

– Егорушка, пошли за барином! Покличь батюшку, ведь она, она это, дочь его! Покличь, Христа ради, батюшку!

Прижимая к себе старую няньку, явно лишившуюся рассудка, Аржанов оглянулся на Алену, и она увидела в его глазах несказанное изумление. Он что-то расслышал в этих бессвязных криках – что-то оставшееся не услышанным Аленою – и сделал знак в толпу. Появились два мужика, бережно приняли Маланью и отвели ее от клетки. Крики и слезы враз обессилили ее, она не противилась: шла, едва передвигая ноги и громко, отчаянно всхлипывая.

Аржанов все смотрел на Алену, смотрел… и вдруг улыбнулся и покачал головой:

– Быть не может! Или может?.. Но это все потом, после. А пока тебя спасти надобно! Да где же Федор?!

Словно в ответ его словам, во двор влетел всадник. Это был тот самый рыжий драгун, а поперек седла у него висел… Лёнька!

Драгун столкнул его на землю, тот повалился, кое-как приподнялся на колени, и Алена едва не закричала, увидев, что ее верный сотоварищ связан по рукам и ногам, а рот у него заткнут кляпом.

– Что?.. – начал было Егор и осекся под Лёнькиным взглядом, исполненным ненависти.

– Дозвольте доложить, господин капитан, – криво усмехнулся Федька. – Этот лаял ваше сиятельство почем зря и намеревался даже «Слово и дело!» крикнуть: дескать, вы какого-то Никодима Журавлева со свету сжили, а вместо вас на казнь его женка пошла, а теперь ей от вас погибели ждать. Вот такая чепуховина. Я так думаю, что он не в себе… Может, лучше в казенку его, чтоб опамятовался?

Аржанов, чудилось, не слышал его последних слов.

– Никодима Журавлева? – пробормотал он, наклоняясь к Лёньке, вздергивая его с колен и пристально вглядываясь в лицо. – Нет, я не трогал Никодима Журавлева, хотя и чесались руки. Но ты… Ты-то откуда об том сведом? И где я видел тебя, а? До смерти лицо твое мне знакомо? – И вдруг, ахнув, он вырвал из Лёнькиного рта кляп: – Не может быть! Да ведь это же ты… Ты меня от медведя избавил!

Лёнька какое-то время немо двигал закостеневшими челюстями, но и когда заговорил, из горла вырвался какой-то клекот.

– А провал тя провали, сукин кот! – с ненавистью закричал он. – Узнал, говоришь? А вот кабы я знал, каким ты душегубцем содеешься, не стал бы тебя спасать и Алене сие заказал бы!

– Алене… – растерянно повторил Аржанов, поведя глазами в ее сторону, и Лёнька проследил его взгляд.

Хриплый стон вырвался из его горла, минуту он смотрел на Алену, словно не веря своим глазам, потом рванулся к ней, но грохнулся, потому что был все еще связан.

– Pазвяжи-ка его, – велел Аржанов Федьке, но тот в сомнении покачал головой:

– А может, не стоит, господин капитан?

Его сомнения были понятны: Лёнька бился как безумный, бессвязно вопя:

– Куда ты ее заточил? На что обрек? Будь ты проклят, убийца! Я тебе жилы перерву!