Я манипулирую тобой. Методы противодействия скрытому влиянию - читать онлайн книгу. Автор: Никита Непряхин cтр.№ 22

Чтобы понять природу манипулятивной апелляции к чувствам, предлагаю подробно рассмотреть каждую из мишеней.

Чувство вины или угрызения совести – совершенно адекватная и нормальная реакция человека на свой поступок, в правильности которого он сомневается. Это субъективная реакция на нарушение общепринятых догм, норм морали и нравственности, социальных стандартов и шаблонов поведения. Если мы кого-то подвели, нарушили свои обещания, кому-то сделали больно, возникает чувство вины, мы начинаем осуждать себя. Вина – своеобразный «компас» в парадигме «добро и зло», «хорошее и плохое».

Вспомните, как родители корили нас и взывали к нашей совести, когда мы что-то сделали не так. Ребенок порвал куртку – теперь семье придется отказаться от чего-то важного, чтобы купить новую. Ребенок испачкал джинсы – теперь матери придется стирать в поте лица. Ребенок плохо учится – теперь папе или маме придется краснеть на родительском собрании. Иными словами, родители горбатились, старались, вкладывали, воспитывали, а их дитятко не оправдало ожиданий, и все их надежды оказались тщетными (такая ситуация возможна и в зрелом возрасте, правда?). Как ни крути, в основе чувства вины прежде всего страх. Страх наказания, страх быть непринятым, страх осуждения со стороны родителей, близких, общества в конце концов.

Прививание чувства вины – стандартный метод воспитания. «Думай сначала о других, потом о себе» – учили нас в детстве. «Какой ты неблагодарный!» – иногда говорили нам. Однако у кого-то с возрастом чувство вины копится и переходит в состояние неоправданного самообвинения, а со временем, как мы понимаем, это становится доминирующей мишенью манипулятивного воздействия со стороны других людей.

Чувство вины напрямую связано с определенным характером и свойством личности. Тревожный и педантичный типы личности ^[22] больше подвержены чувству вины и совестливости. Они чаще и сильнее винят себя во всем, даже если объективно для этого нет повода. На него не так посмотрели, не то сказали, сделали что-то неприятное по отношению к нему – вина, по его же собственному мнению, безусловно, лежит на нем и больше ни на ком. Таким человеком очень легко управлять.

Давайте вспомним мою классификацию манипуляторов, описанную в первой главе. Как вы понимаете, «обвинитель» – главное действующее лицо в данной манипулятивной апелляции к чувствам. Его основная мишень – чувство вины, которое он пытается привить всем своим жертвам. Ведь вину легко пробудить в каждом из нас. «Вот у Маши, подруги твоей, прекрасные отношения с мамой. Она и делится с ней всем, и помогает постоянно, и внимательная. Вот что я-то не так сделала? Чем провинилась перед тобой?»

«Никому я не нужна, такая старая и немощная! Все правильно… Вы молодые, вам бы жить да веселиться, а я для вас обуза. Вот помру скоро – вздохнете с облегчением!» – говорит своим детям престарелая мать. Любопытно, что эта манипуляция может быть как прагматической, так и гедонистической. Прагматическая – если старушка желает, чтобы ее, например, навестили. Гедонистическая – если итоговой цели у нее нет. Это привычная коммуникативная модель, призванная просто вызвать чувство вины и обратить внимание на манипулятора. Кстати, пожилые люди, как и дети, – самые активные манипуляторы-гедонисты. Но об этом позже, в следующих главах.

Я не случайно привел несколько иллюстраций апелляции к чувству вины на примере родительских отношений. Анализируя кейсы участвовавших в моем исследовании людей, я обнаружил, что бóльшая часть из них (около 60 %!) была связана с отношениями «родители – дети». Это удивительно, но чаще всего родители являются главными «обвинителями», которые, возможно, сами того не подозревая, портят жизнь своим детям. Думаю, многим читателям будет знакомо: «Когда замуж выйдешь?», «Когда я уже бабушкой стану, а то умру и внуков так и не увижу?», «Когда ты уже меня с невестой познакомишь, а то соседям стыдно в глаза смотреть?» – или такое тонкое, как «Ты обо мне не думай, отдыхай…» (с корвалолом в руке), но при этом добавляется: «Мне ничего не надо, лишь бы сыночек (дочка) был(а) счастлив(а)». Манипуляция и любовь – все перемешалось.