Мышление. Системное исследование - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Курпатов cтр.№ 128

Но вся эта, столь привычная нам логика языка, как мы видели на примере «я», «наблюдателя», «объективного/субъективного» и проч., никаким образом не соответствует реальности.

Внутренне устройство языка прячет реальность от нас, воздвигает ложные конструкции, устанавливает несуществующие в действительности границы, фиксирует (сепарирует и останавливает) то, что происходит (то есть, фальсифицирует), но выдает полученный результат за отчет о том, что происходит на самом деле.

Мы полагаем, например, что использование глаголов, это способ сказать, о том, что происходит. Но это только иллюзия. В действительности, любое слово, а глаголы в особенности, сворачивает происходящее как бы внутрь самого себя [С. Пинкер]. Язык не способен схватить процессуальность (это, надо полагать, и в принципе невозможно).

Именно в этом смысле, мне кажется, следует понимать и «стену языка» Жака Лакана, и знаменитый афоризм Витгенштейна: «О чем невозможно говорить, о том следует молчать», с его же собственным уточнением, что в этом пункте его «Логико-философского трактата» скрыто больше, нежели во всех остальных.

55. Реальность – это то, что происходит, а язык бессилен схватить это происходящее. Он как фотопленка, фиксирующая и останавливающая движение.

Можно обнаружить факты реальности, но даже просто называя (обозначая) их, мы тут же и неизбежно попадаем в плен к языковым играм, оказываемся в содержании, неверифицируемом с точки зрения «принципа достоверности».

56. Мы в плену совершенно естественных и при этом фундаментальных заблуждений.

Мы считаем себя обладателями некоего «я», полагаем, что наш мозг – идеальное устройство для познания мира. Мы, наконец, бездумно доверяем языку, который возник для решения совершенно утилитарных задач коммуникации (причем, в племенах примитивных людей), а вовсе не для того, чтобы корректно и исчерпывающим образом описывать мирозданье.

Наши традиционные представления о личности человека и его месте в мире, о «великом и могучем» языке – фундаментальные культурные мифы. Личность иллюзорна, место человека в мире ничтожно, а язык – плохо организованная система кодирования смыслов.

57. Мы сами (что бы это ни значило) – реальны, мы то, что происходит.

Однако, для взаимодействия с реальным мы вынужденно используем эти социокультурные «протезы». Возможно это единственный способ, который позволяет нам знать о сложности реального, но эти «протезы» являются так же и способом производства бесчисленного количества ошибок, наподобие «фонового шума» или «генетического мусора».

58. Да, мы очевидно обнаруживаем аспекты реальности разного, если так можно выразиться, регистра.

В одном случае, это какой-то психический суррогат «объективной действительности», произведенный нашим мозгом по итогу внешних физических воздействий на рецепторный аппарат.

В другом – сложные сознательные представления, которые мы строим с помощью языкового инструментария.

В третьем – аналогичные феномены в мозгах других людей.

Есть, наконец, реальность, с которой мы соприкасаемся, используя, если так можно выразиться, инструментарий социокультурных и научных знаний.

Например, я знаю, что другой человек способен испытывать боль, обманывать и обладает сознанием. То, что я знаю, в частности, о реальности своего пациента как врач, обеспечено огромном массивом знаний о мире (о том, что происходит), который дан мне через, так скажем, понимание научных фактов.

Такого рода «контакты» с реальностью, посредством абстрактного знания, так же опосредованы мозгом, его специализированными аппаратами и настройками (например, «зеркальными нейронами» [Д. Риззоллати, В. Галлезе] или теменной долей, натренированной на построение числовых рядов).

Это тоже факты реальности (они говорят нам о том, что происходит), но это какой-то «другой регистр».

59. Каким образом мы можем сшить все эти факты реальности друг с другом?

Дело выглядит так, что у нас есть один мозг и одна реальность, а вот то, что возникает в процессе их взаимодействия, имеет как бы разную природу.

Организовать эти факты «разных регистров» в целостность не представляется возможным, ведь один факт оказывается здесь не «лучше» и не «хуже» другого именно потому, что их вообще никак нельзя сопоставить.

Конечно, отчасти данная ситуация объясняется языком, «языковыми играми» – факты не даны нам такими, какие они есть, они даны нам в языке, означенными.

Но проблема не только в том, что они поименованы (что автоматически включает их в соответствующие языковые игры), а и в том, они уже специфическим образом организованы мозгом (в соответствии с сформированными в нем шаблонами восприятия, базирующимися, во многом, на языковых дефинициях [Дж. Хокинс]).

Сами же эти шаблоны производства «внутренних образов» фактов реальности имеют в нашей психике разный генез, что, по всей видимости, и приводит к формированию тех самых множественных «регистров».

60. Иными словами, у мозга нет какой-то универсальной модели изготовления данных о фактах реальности, хотя выведенные на уровень сознания, они уже – эти данные мозга о фактах реальности – унифицированы и не обладают теми отличиями, которые весьма и весьма существенны для определения фактического значения (веса и места) того или иного факта в системе.

Можем ли мы как-то иначе «снять» эту проблему, кроме того, что скажем – все, что происходит, реально, и один факт не более (и не менее) реален, чем любой другой?

Попробуем радикализировать вопрос наших отношений с реальностью (которые, разумеется, происходят внутри самой реальности).

До сих пор речь шла лишь о реальности в связи с мозгом человека: реальность того, что мы воспринимаем или можем воспринять, реальность наших представлений или моделей и образов, реальность работы самого мозга человека.

Но обратимся к реальности, о которой, как бы странно это ни звучало, мы даже не можем иметь представления.

1. Когда мы говорим о реальности, которую невозможно представить, на ум, понятное дело, сразу приходят известные физические парадоксы – квантово-волновой дуализм и «принцип дополнительности» Нильса Бора, матричная квантовая механика и «принцип неопределенности» Вернера Гейзенберга, «квантовая запутанность» с котами Эрвина Шредингера, хокинговское излучение черных дыр.

Все это – некая реальность, которую мы можем помыслить лишь предельно абстрактно. Ее нельзя пощупать, разглядеть с помощью микроскопа (или телескопа) или услышать даже посредством какой-нибудь волшебной «звукоусилительной» аппаратуры.

Эти данные для нас по самой сути своей – расчетные, то есть представляют собой некое наше «умозрение», возникшее в результате интерпретации различных показателей, математических выкладок и т. д.