Стокер сбросил пальто, я попыталась соорудить какой-то рычаг, но в результате всех усилий мы лишь немного ее раскачали.
– Держи ее крепко, я попробую зайти с другой стороны, – распорядился Стокер и исчез в кустах. Кажется, он не подумал о том, что я вряд ли смогу удержать существо с габаритами Патриции своими скромными силами, но я старалась как могла. Я всем весом навалилась на нее с одной стороны, а Стокер толкал с другой, но она лишь стонала еще жалобнее, чем прежде.
– Ну хватит, мы и не думаем обижать тебя, глупое создание, – с возмущением сказала я.
– Простите, мисс, вы что, беседуете с черепахой? – вежливо спросил кто-то у меня за спиной. Я обернулась и увидела молодого священника со шляпой в руках, на лице – выражение вежливого недоумения.
– Вовсе нет. Я не беседовала, а говорила, и это не просто черепаха, а исполинская сухопутная, – поправила я его. – Галапагосская сухопутная черепаха по имени Патриция. Очень утомительное создание, сами видите. Она по собственной вине оказалась в таком плачевном положении и еще противится нашим попыткам ей помочь. Нам нужна еще одна пара рук.
Я многозначительно посмотрела на него, и он поспешил мне на помощь.
– Конечно! Что мне делать?
Я велела ему снять плащ, а потом объяснила, как лучше всего ухватиться, чтобы постараться наконец поставить Патрицию на лапы. Кажется, эта задержка рассердила Стокера, потому что я услышала, как он рычит.
– Бородатый Иисусе, что ты там копаешься?! – закричал он с той стороны кустов.
– К нам пришла помощь в лице священника, – прокричала я в ответ.
– Какого еще священника?
– Не знаю, – сказала я, бросив извиняющийся взгляд на обсуждаемого молодого человека. – Он не назвал своего имени, но мне кажется, формальности можно отложить до того момента, когда мы перевернем Патрицию.
Животное согласно вздохнуло, и мы все втроем стали толкать изо всех сил. Ставить Патрицию на ноги – приблизительно как выкорчевывать из земли огромный валун, такой же медленный, трудный, мучительный процесс. Когда дело наконец было сделано, она бросила на нас последний, полный ненависти взгляд и загромыхала по направлению к кухне, наверное, в надежде поживиться в огороде салатом. Я отряхнула руки и повернулась к пастору.
– Сэр, ваша помощь была как нельзя кстати, благодарю вас.
Он тщательно вытер руки носовым платком, прежде чем пожать мою.
– Счастлив был оказаться вам полезным, – сказал он, бросая беспокойные взгляды в сторону куста, за которым все еще был скрыт Стокер. Кажется, он не собирался называть мне своего имени и весь напрягся, когда из кустов наконец показался Стокер с растрепанными волосами, в которых застряли листья и веточки. Он бросил на молодого человека лишь беглый взгляд и тяжело вздохнул – покорно или с отвращением, я не смогла понять.
– Какого дьявола ты здесь делаешь? – спросил Стокер.
Я сердито прищелкнула языком.
– Стокер, этот молодой человек только что очень помог нам с Патрицией. Самое меньшее, чем мы можем отблагодарить его, – это быть вежливыми.
Он угрожающе посмотрел на меня.
– Тебе нужна вежливость? Прекрасно. Вероника, это Мерривезер Темплтон-Вейн, мой младший брат. Мерри, повторяю вопрос: какого черта ты здесь делаешь?
Молодой человек широко, но не очень уверенно улыбнулся, и, когда он заговорил, его голос немного дрожал:
– Ты не умеешь по-другому здороваться с братьями?
– Мне не о чем с тобой разговаривать, – решительно ответил Стокер.
К его чести, молодой человек не отступился, лишь нервно сглотнул, отчего кадык у него заметно дернулся.
– Но я хочу кое о чем поговорить с тобой.
– Тогда говори немедленно и покороче, мое терпение на исходе, – велел Стокер.
Юноша посмотрел на меня, и в его взгляде читалась просьба о помощи. Тогда я выступила вперед в надежде хоть немного улучшить ситуацию.
– Не обращайте внимания на Стокера. Он в ужасном настроении сегодня. Впрочем, он бывает таким почти всегда, так что не стоит ждать более удобного случая. Зайдете?
Как я и ожидала, приглашение войти, подкрепленное распахнутой дверью в Бельведер и гостеприимной улыбкой, стало неожиданностью для них обоих. Юноша с сомнением косился на Стокера, но должен был понимать, что, зайдя в Бельведер, он чуть больше продвинется к своей цели, нежели стоя на пороге. Я проводила его внутрь, включив при входе газовое освещение. Стокер плелся за нами, нахмурившись и засунув руки в карманы.
Я направилась к нашей комнатке наверху, на галерее, где все могли удобно расположиться, но не стала предлагать гостю напитки. Стокер явно был рассержен тем, что сюда явился его брат, и я знала, что мне придется потом ответить за то, что пригласила его войти. Умножать грехи мне не хотелось.
Я ласково взглянула на гостя. Он был одет как пастор, но очень небрежно. На голове – копна спутанных рыжих локонов, манжеты густо измазаны чернилами и еще чем-то, подозрительно напоминающим заварной крем. Очки низко сидели на носу, а он рассеянно смотрел поверх них, что придавало ему милое сходство с филином. Россыпь веснушек на щеках говорила о том, что он много времени проводит на улице. Взглядом знатока я оценила также, что под этой печальной одеждой скрываются широкие плечи и сильные ноги.
Он без стеснения изучал меня чуть ли не с открытым ртом, а я решила подождать и ничего ему не говорить; наконец он вздрогнул и пришел в себя, совершенно очаровательно покраснев.
– Простите, это было ужасно невежливо. Должно быть, вы… то есть я говорю с мисс Вероникой Спидвелл, не так ли?
– Совершенно верно, – подтвердила я.
– Мой брат, сэр Руперт Темплтон-Вейн, мне вас описал во всех подробностях, – заметил он сдавленным голосом.
– Да, я имела удовольствие познакомиться с сэром Рупертом несколько месяцев назад. Его профессиональные знания мне очень помогли.
– В самом деле? Он не упоминал об этом, – ответил молодой человек, и при этих словах я испытала некоторое облегчение. Мы со Стокером советовались с сэром Рупертом по делу невероятной важности и строгой секретности. Было приятно осознать, что и он воспринял эту беседу как сугубо конфиденциальную.
Младший Темплтон-Вейн вновь замолчал и уставился на меня, а я повернулась к Стокеру.
– Спросим, что ему нужно?
Стокер пожал плечами.
– Это ты его позвала. Так что он твой гость, а не мой.
Я наклонила голову, изучающе глядя на юношу.
– Это очень похоже на приступ амнезии. С ним такое случается? Во всяком случае, он выглядит слегка заторможенным.
И вновь наш визитер вздрогнул и покраснел.
– Прошу прощения. Просто я никогда прежде не видел дурной женщины.