Путь офицера - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Гришин cтр.№ 42

В другой ситуации отпустил бы мальца, чай не бриллиант, стащить пытался, но в данном случае нельзя — это будет прямое нарушение приказа, да еще в первый день. Уволят сразу.

Ничего, посидит пару дней, в крайнем случае, розог по заднице получит — может, за ум возьмется. По крайней мере, в Сен-Беа с такими именно так поступали.

Только почему прохожие глядят… кто с жалостью, кто с осуждением, а несколько человек откровенно плюнули во след? Они тут что, так воров любят?

В полиции ситуация оказалась не лучше — дежурный, другие полицейские смотрели как на врага, хотя и делали все, что положено — на мальчишку заполнили какие-то бумаги и увели в тюрьму. Ситуацию разрешила случайно услышанная фраза, брошенная кем-то из коллег:

— Жалко, мальчишку, в таком, возрасте и без руки остаться.

Черт! Они что, серьезно?! Ребенка, за мелочь, на которую только пообедать можно?

Оказалось — да. Парень попался третий раз, и суд не интересует ни возраст, ни размер похищенною Попался — получи. Если до этого он отделывался действительно розгами, то теперь — все.

Но так не может, быть! Мальчишка не похож на дебила, у него нормальная речь, про несчастную мать и сестер он рассказывал волне складно. И что? Он видел подходящий патруль и, зная о последствиях, на глазах прохожих, схватил этот несчастный кошелек?

И было что-то еще, какая-то мелочь, которая не давала складываться картинке. Что же? Давай, Жан, вспомним еще раз. Вот ты идешь за Робером, двое полицейских у тебя с боков. Они болтают о пустяках, о том, куда пойдут обедать. Робер отходит в сторону и жестом просит пойти сбоку, слева. Ты идешь рядом с ним, видишь тот злосчастный лоток, идущего к нему мальчишку… Да, пожалуй он шел именно к этому лотку, да, и он посмотрел на нас, определенно посмотрел. А когда подошел… Точно! Продавец положил кошелек, когда парень подошел к лотку! А перед этим тоже посмотрел на нас!

А ведь это спектакль! Однако спектакль, где одному из героев руку отрубят по-настоящему. А кто режиссер? Уж не — честнейший ли господин Робер? Впрочем, не факт, тут версий можно море выдвинуть, включая охоту инопланетян на иномирников. Нет, здесь надо действительно поработать. Как? Вот это действительно вопрос.

Суд через три дня. Ну что же, рассудил Жан, значит, у нас целых три дня на спасение. А то, что коллеги не разговаривают, и помогать, явно, не будут. — ничего, перетерпим. Главное — этот замухрышка, с остальным потом разберемся.

Итак, три дня. Этого достаточно, когда ты свободен, и слишком мало, когда с утра до вечера находишься в патруле. Первый день — завтра, но есть и сегодняшний вечер, который тоже терять не следует. И посвятить его следует господину Гурвилю.

Кстати, интересная личность. Сидит, в кабинете с отдельным входом с улицы, решает кого брать на работу, вопросы задает… правильные. Кто он? Кадровик? Или здесь уже до службы безопасности додумались? В любом случае поближе сойтись с ним не грех, а тут и повод достойный нарисовался.

— Господин Гурвиль, не уделите мне пару минут, — нужен Ваш совет, — вот так, пожалуй, помогать народ не любит, зато уж советы давать — всегда и с дорогой душой.

— Чего тебе, только быстро! — да ладно, уважаемый, мысленно усмехнулся Жан, можете поиграть в занятость, но ведь приятно же, когда у Вас совета просят.

— Мэтр, я тут видимо, что-то не так сделал, а что именно — понять не могу. Подскажите, будьте добры.

— Это из-за воришки? — оп-па, а Вы, уважаемый, здесь руку на пульсе плотно держите, за день патрули много всяких натаскали, Вы что, о каждом в курсе? Или это особый случай?

— Точно, вроде сделал все как положено, а наши на меня волками смотрят. Что не так то?

— Да уж, герой, наворотил ты дел. Понимаешь, есть законы писанные, а есть неписанные. Так вот, не принято, у наших таких мальцов догонять.

Этот бедолага дважды-то не через полицию попадался — хозяева ловили, да к нам приводили — здесь уже деваться некуда, приходилось оформлять. А ты сам поймал, сам доставил — ну и кто ты после этого? Знаешь, что ему сейчас будет?

— Слышал уже. Помочь как-то можно?

— Что, совесть заела? Или перед своими оправдаться желаешь?

— Мэтр, я ведь не на исповедь, а за советом пришел.

Гурвиль поморщил лоб, пожевал губами, почесал подбородок…

— Не знаю. С ним работает, кто-то из прокурорских. Подберет, наши бумаги, допросит… ну как допросит — напишет, что сочтет нужным — парень все равно неграмотный, потом обвинительное заключение, и в суд. Дел минут на пятнадцать. На суде заключение прочитают, спросят мальчишку — признает, ли себя виновным и все, тоже пятнадцать минут, и к палачу. Обычное дело.

И вот здесь Жану стало страшно.

Когда-то, в конце восьмидесятых, лихой опер после работы частенько, заезжал в Следственный отдел КГБ, пропустить с приятелями-следаками грамм по двести. От нечего делать читал уголовные дела конца тридцатых годов — тогда шла волна реабилитаций по заявлениям родственников, и тонкими, страниц на пятнадцать-двадцать, расстрельными делами были буквально, завалены кабинеты следователей. И все они были как под копирку. Показания кого-то, протокол обыска, на котором ничего, не найдено, и не изъято, протокол допроса обвиняемого, в котором честно, написано, что ни в чем виновным себя не признает А потом обвинительное заключение: «Враг, не разоружился». И протокол особого совещания. «Подсудимый, Вы признаете себя виновным?» «Нет» Суд удаляется на совещание. Через пять минут. «К высшей мере пролетарской защиты». И еще через пятнадцать минут. — справка о приведении приговора в исполнение.

А дальше современные справки — заявитель расстрелян, следователь расстрелян, всем спасибо, все свободны.

Не пытали, даже не угрожали — зачем, если все уже предопределено? Все записывали честно, а конец один. И для тех, за кем записывали, и, немного, позже, для тех, кто записывал.

Нет, здесь и сейчас такого, не будет!

— На суде нас будут допрашивать?

— Только если сами придете, а так — чего зря время тянуть? Приговор, чик и готово, — сказал Гурвиль с самой гнусной ухмылкой. Только взгляд у него не ухмылялся. Грустным он был. И внимательным.

Следующим утром патруль вновь направился на рынок. Шли, как и прежде, плотной группой, но отчуждение коллег Жан чувствовал кожей. Не разговаривают, демонстративно смотрят куда угодно, только не на него. Ну и ладно, отношения можно и потом выстроить, сейчас не это главное.

Однако маршрут повторяется. Интересно, они всегда по нему ходят, чтобы жулье заранее знало, где полицейских точно не встретит? Правда, сейчас это на руку. Вот и пострадавший лоточник, так, отойдем от него подальше…

— Господин начальник, а где здесь облегчиться? Приспичило, сил нет!

Полный снисходительного презрения взгляд: