Близнец тряпичной куклы - читать онлайн книгу. Автор: Линн Флевеллинг cтр.№ 27

Может быть, мама все-таки подарила ее ему… Проваливаясь в тревожный сон, он снова и снова видел, как мать протягивает ему куклу и с улыбкой говорит, что это лучшая из всех, какие она только сделала.

Тобина два дня продержали в постели. Сначала он по большей части спал, убаюканный ровным стуком дождя в ставни и шорохом льдин на вскрывшейся реке.

Иногда в полусне ему казалось, что рядом его мать: стоит в ногах постели, прижав к груди руки, как тогда, когда увидела в окно скачущего по дороге царя. Тобин был так уверен в ее присутствии, что слышал даже ее дыхание, однако, когда он открывал глаза, рядом никого не оказывалось.

Кроме демона. Тобин теперь все время ощущал его присутствие. Ночью мальчик прижимался к Нари, пытаясь убедить себя, будто не чувствует пристального взгляда демона. Однако, как ни силен был призрак, он не трогал Тобина и ничего не ломал.

К концу второго дня Тобин проснулся и сделался беспокойным. Нари и Фарин сидели с ним, рассказывали сказки и приносили игрушки, словно он был еще младенцем. Слуги тоже приходили, чтобы похлопать мальчика по руке или поцеловать в лоб.

Приходили все, кроме отца. Когда наконец Фарин неохотно сообщил Тобину, что князю пришлось сопровождать царя в Эро, горло мальчика сжалось, но слезы так и не пролились.

Никто не упоминал его матери. Тобин гадал, что случилось с ней после того, как она ушла в башню, но спросить об этом он не мог себя заставить. Ему и вообще не хотелось говорить, так что он молчал, даже когда окружающие пытались добиться от него ответов. Тобин лепил что-нибудь из воска или прятался под одеяло, дожидаясь, пока все уйдут. В те редкие минуты, когда он оставался один, Тобин доставал тряпичную куклу из потайного места за гардеробом и прижимал к себе, глядя на пустой овал, на месте которого должно было бы быть лицо.

Конечно, у него есть лицо. Самое миленькое…

Однако кукла вовсе не была милой. Она была уродлива. Шерсть внутри сбилась в комки, в руках и ногах куклы пальцы Тобина нащупывали какие-то твердые острые предметы, похожие на щепки. Оболочка из муслина засалилась и во многих местах была заштопана. Разглядывая куклу, Тобин обнаружил то, чего раньше не замечал: вокруг шеи была туго обвязана тонкая блестящая черная нить — обвязана так туго, что становилась видна, только если отогнуть голову куклы назад.

Тобин чувствовал исходящий от нее легкий цветочный аромат — запах тех духов, которыми Ариани пользовалась в последние счастливые недели, — и этого, при всем уродстве куклы, с него было достаточно. Свой секрет Тобин ревниво охранял, и когда наконец на третий день ему позволили встать, перепрятал куклу на дно старого сундука в комнате для игр.

Снова похолодало, и снежная крупа шелестела по стенам замка. Комната для игр выглядела сумрачной и неприветливой. На полу и плоских крышах игрушечных домов лежала пыль, а маленькие деревянные человечки валялись в садах Дворцового Кольца, словно те жертвы чумы, о которых отец рассказывал в своих письмах. Кресло в углу, изображавшее пленимарского воина, казалось, насмехалось над Тобином, и он отправил шлем в ящик комода, а плащ швырнул на дно пустого гардероба.

Подойдя к столу у окна, мальчик осторожно коснулся предметов, которыми пользовались они с матерью, — листов пергамента, песочницы, ножа для подчисток, перьев. Они с Ариани освоили уже почти половину алфавита… Листы с написанными рукой матери крупными отчетливыми буквами ждали, пока Тобин начнет упражняться. Он взял один из них в руки и понюхал, надеясь уловить запах духов, но пергамент пах всего лишь чернилами.

Когда через несколько дней отец вернулся, снежная крупа сменилась весенним дождем. Князь выглядел усталым и печальным, и никто, даже Фарин, не мог придумать, что ему сказать. Вечером после ужина Риус отослал всех из зала, сел у камина и посадил Тобина себе на колени. Долгое время оба молчали.

Наконец Риус коснулся синяка на подбородке Тобина и спросил:

— Ты так и не можешь говорить, малыш? — Тобин был поражен, увидев, как по черной с серебром бороде отца катятся слезы.

Не плачь! Воины не плачут! — подумал мальчик, испуганный слезами своего храброго отца. Слова звучали у него в голове, но произнести их он по-прежнему был не в состоянии.

— Ладно, не важно… — Отец крепко прижал к себе Тобина, мальчик положил голову на широкую грудь, прислушиваясь к успокоительным ударам сердца и радуясь тому, что больше не видит слез Риуса. Наверное, поэтому отец всех и отослал: чтобы никто не увидел…

— Твоя мама… Она была нездорова. Рано или поздно ты услышишь разговоры о том, что она была безумна… и это действительно так. — Риус помолчал и вздохнул. — То, что она сделала в башне… Это было безумие. Ее мать тоже страдала от него.

А что случилось в башне? Тобин зажмурился, он чувствовал себя очень странно. Пчелы снова начали жужжать у него в голове. Может быть, шитье кукол сводит с ума? Тобин вспомнил мастерицу-игрушечницу, которую видел в городе. Он не заметил в ней ничего странного. А бабушка делала кукол? Нет, она давала яд своим мужьям…

Риус снова вздохнул.

— Не думаю, что мама хотела причинить тебе вред. Когда на нее находило, она сама не знала, что делает. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Тобин ничего не понял, но все-таки кивнул в надежде, что отца это удовлетворит. Ему сейчас совсем не хотелось думать о матери. Когда он вспоминал об Ариани, перед его умственным взором появлялись две разные женщины, и это пугало. Холодная, чужая Ариани, на которую «находило», всегда его страшила. Другая — та, что учила его писать буквы, та, что скакала на коне с развевающимися на ветру волосами и пахла цветами, — это была незнакомка, ненадолго заглянувшая в гости, а потом бросившая его. Тобину казалось, что она улетела из башни, как одна из ее гнездившихся там птиц.

— Придет день, и ты все поймешь, — снова заговорил отец. Он поставил Тобина перед собой и посмотрел ему в глаза. — Ты — особенный ребенок, дитя мое.

Демон, который вел себя на удивление тихо, вдруг проявил себя: сорвав гобелен со стены, он с силой разорвал его на части и сломал деревянный карниз. Остатки гобелена и карниза с шумом упали на пол, но князь не обратил на это внимания.

— Ты еще слишком мал, чтобы думать об этом, но я говорю тебе: когда ты вырастешь, ты станешь великим воином. Ты будешь жить в Эро, и все будут тебе кланяться. Все, что я сделал, Тобин, я сделал ради тебя и ради Скалы.

Тобин расплакался и снова прижался лицом к груди отца. Ему было все равно, будет ли он когда-нибудь жить в Эро, да и остальное его не интересовало. Ему просто было нестерпимо видеть новое, странное выражение лица Риуса. Оно слишком сильно напоминало о матери… Той, на которую «находило».

На следующий день Тобин собрал листы пергамента, перья и чернильницы и спрятал их в пустой сундук в своей комнате, потом засунул под них тряпичную куклу, завернутую в старый мешок из-под муки, который нашел в кухонном дворе. Мальчик понимал, что это рискованно, но так, имея куклу поблизости, он чувствовал себя немного лучше.