Александр Македонский, или Роман о боге - читать онлайн книгу. Автор: Морис Дрюон cтр.№ 30

Человеку высокообразованному достаточно провести в незнакомом городе несколько дней, чтобы понять суть обычаев и нравов его жителей. И если потом Александр сеял семена эллинской культуры по всему миру, он, очевидно, вспоминал, что в Афинах он чувствовал себя афинянином.

В компании верного Гефестиона он без устали бродил по городу, любил затеряться в толпе крестьян из Аттики, продававших на площадях певчих птиц, зайцев, овощи и фрукты; царевич часто ходил к рыбакам Пирея и Фалер, бойко торговавших черноморским тунцом, морским угрем, барабулькой, дорадой; останавливался возле бродячих колбасников, предлагавших дымящееся мясо на вертеле; заходил в лавки менял, торговцев посудой, книгами, записными дощечками, цветами, благовониями, птицами, хлебом и доспехами. При приближении Александра толпа с уважением расступалась, а самые смелые жители города свободных людей, где каждый считал себя царевичем, потому что был гражданином, кричали ему с дружеской фамильярностью: «Привет тебе, молодой царь!»

Окидывая взором с высоты Акрополя находящиеся вдали Пантеликосский луг и гору Ликабетт, он вдыхал в себя напоенный ароматами конца лета теплый воздух и предавался думам о будущей славе.

А в это время Филипп-триумфатор объезжал владения греческих государств, недавно признавших его власть. Распределив таким образом между собой и сыном государственные обязанности, царь проявил определенную осмотрительность. Зная о своей плохой репутации у афинян, чувствуя себя стесненно в общении с ними, он предпочел отправить в Афины своего доброжелательного наследника. Афиняне в порыве воодушевления, счастливые тем, что поражение в войне не повлекло за собой губительных последствий, решили провозгласить Филиппа гражданином города и соорудить его статую на агоре. Но, говоря о почестях Филиппу, они на деле чтили Александра.

Филипп, демонстрируя мощь и силу македонян мелким государствам, вселял в них страх и тем самым заставлял их безропотно подчиниться своей воле. Царь не хотел, чтобы его сопровождал Александр, боясь выглядеть рядом с прекрасным юношей еще более грузным, хромым и постаревшим, чем был на самом деле.

Единственным городом, который отказался принять македонян, была Спарта, в прошлом снискавшая себе славу царицы на полях сражений, а ныне обособившаяся в рамках высокомерного нейтралитета. От величия предков у спартанцев остался лишь тяжелый характер и немногословность. На просьбу Филиппа принять его в городе они ответили кратко:

– Если ты думаешь, что победа сделала тебя еще больше, – измерь свою тень.

И Филипп, покоривший всю Грецию, обошел Спарту стороной, предоставив ее жителям право самим выбирать свой путь.

Из учения Гермеса, увековеченного в священных книгах, мне запомнилось следующее: «Все существующее на земле высшая божественная воля держит и всегда будет держать и сохранять в порче, ибо без порчи и тления невозможна смена поколений. Живущие должны уйти, подвергнувшись порче и разложению, и уступить место новорожденным существам. А все народившееся вновь должно истлеть в свой час, дабы не останавливалась жизнь и нарождалось новое потомство. Признай это как первую видимую причину размножения существ.

Не может быть истинным рожденный из тлена и порчи, ибо изменяющий свой облик не является настоящим и подлинным. Все есть не более как видимость истины. Так, человек – видимость человечества, ребенок – видимость ребенка, юноша – видимость юноши, взрослый – видимость взрослого, старец – видимость старца. Вещи лгут, потому что они изменяются. Тем не менее нужно понять, что даже ложные действия на этом свете определяются свыше и что сама иллюзия является делом рук истины».

Эти слова, если над ними поразмыслить, означают, что порча, которую мы называем злом, так же необходима в жизни, как то, что мы называем добром, потому что без порчи и разложения люди бы не умирали и жизнь, представляющая собой непрерывное движение, была бы попросту невозможна.

Поэтому никогда не следует удивляться при виде человека, который любит то, что медленно убивает его жизнь: так, пьяницу губит вино, жестокого и вспыльчивого человека – его гнев, развратника – его похоть. Боги не препятствуют порокам рода людского, чтобы помочь нам умереть. Человек боится смерти, когда думает о ней, и в то же время любит смерть, не замечая ее в своих поступках, которые неумолимо ведут его к собственному неизбежному разрушению.

Филипп Македонский не переставал менять любовниц, в каждом походе его сопровождала новая возлюбленная. Не успевала закончиться очередная кампания, как в постели царя оказывалась другая женщина. Все эти красавицы в его дворце чем-то напоминали коллекцию военных трофеев.

Победа над греческой коалицией при Херонее и установление гегемонии над Афинами – исполнение предназначения судьбы Филиппа. В этот день на небесах ему сопутствовали те же светила, которыми были отмечены становление его могущества и победа над войсками его матери Евридики.

Любовь, как и все в мире, подчиняется определенным циклам. На склоне лет Филиппу вновь довелось испытать состояние страстной влюбленности, как некогда на Самофракии. С той поры минуло двадцать весен, и в сердце его опять возродилась любовь.

У Аттала, военачальника, снискавшего дружбу Филиппа, ибо, как и царь, он отличался склонностью к пьянству, а Филипп ценил общество себе подобных, была племянница восемнадцати лет по имени Клеопатра. Природа наградила ее приятной наружностью: темными пышными волосами, которые закрывали ее колени, черными миндалевидными очами, пылавшими огнем, но не страсти, а честолюбия. Едва лишь Филипп начал оказывать ей знаки внимания, как Аттал понял всю выгоду, которую сулит ему эта связь. Он не скупился на мудрые советы племяннице, она же, будучи искусной интриганкой, как и ее дядюшка, но с маской невинности на лице, которой молодость прикрывает коварство, умела ловко ими воспользоваться.

Филипп ухаживал за ней, в ответ она притворялась, что вся находится во власти возвышенной любви, изображая то волнение, то восторг, то смущение, то вдруг глубокую печаль. Она смотрела на царя глазами, полными восхищения, словно в этом хромом и кривом великане соединились красота Адониса и изящество Орфея. Слушая его хвастливые рассказы, она не уставала воздавать хвалу царю, которую, впрочем, и сам он, не смущаясь, расточал в свой адрес. Она тонко льстила ему и говорила, что ревнует его ко всем прежним любовницам. Она доказала Филиппу, что не похожа на них, отказавшись отдаться ему.

Привыкший в обращении с женщинами к незатейливости и простоте, Филипп не сумел разгадать притворства красавицы и не заметил, как попался на крючок. Его заставили поверить в то, что он встретил женщину необыкновенной души, без которой не сможет быть счастлив. Желание обладать возлюбленной стало сначала его заботой, а потом наваждением.

Поутру он спешил в дом Аттала, где Клеопатра заставляла его подолгу ждать своего появления, не спеша готовясь к встрече с высоким гостем. Если ему случалось быть в городе, то каждое украшение, увиденное в лавке ювелира, казалось ему сделанным специально для Клеопатры. Он отправлял ей убитых на охоте кабанов, хотя она и не любила мяса крупной дичи, но делала вид, что обожает его.