Рать порубежная. Казаки Ивана Грозного - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Нуртазин cтр.№ 40

«Неужто признал? Вот неприятность, из огня да в полымя!»

— Кто такие?

Деваться некуда, Дороня выступил вперёд:

— Русские люди да два татарина, у ногайцев в полоне были. Бежали сообщить, что вороги камыш запасли, город подпалить собираются.

Троекуров повернулся к дьяку:

— Пора, пора, Василий Фёдорович, строить каменную крепость. Если в этот раз отобьёмся, они в другой раз подожгут город.

— За чем же дело стало? Государем строительство утверждено, люди сведущие найдены, умельцы зодчие — Михаил Вельяминов, Григорий Овцын, с ними дьяк Дей Губастый. Славный градоделец, Фёдор Конь, советом подсобить обещал. Плинфу из развалин возить станем. Бог даст, по теплу начнём.

— Начнём, Шелепин, если ноне удержимся.

— Удержимся, у нас пушки, стрельцов с казаками, почитай, две тысячи, да и астраханцы сидеть не станут, — успокоил стрелецкий голова. — Опять же купцы аглицкие молвили, что в случае надобности примут нашу сторону и помогут пищалями и людьми.

— Это хорошо. — Троекуров вновь вперил взгляд в Дороню: — Сколько басурман вокруг города?

— Ногайцев, почитай, тысяча, сколько воинов крымчаки привели, не ведаю.

— Молвишь, не ведаю... А как кличут тебя, ведаешь? Больно лик твой знаком.

Сердце казака ёкнуло.

«Всё, пропал! Это ж надо, ни время, ни посеченное лицо не спасли. Эх, чему быть, того не миновать». — Без боязни посмотрел в глаза воеводы, назвался:

— Дороня я, Безухий.

— Не служил ли ты у князя Дмитрия Хворостинина?

Дороня отвёл взгляд. «Ох, и крепка память у воеводы». Отрицать не стал, признался:

— Служил.

— Помнится, сказывал мне дворянин Куницын, что ты лазутчик татарский.

— Воевода, — встрял в разговор стрелецкий голова, — я этого Дороню тоже припомнил, он у Молодей прославленного татарского богатыря Саттар-бека на поединке одолел. Ему бы татары не простили, а Васька Куницин, сказывают, сам изменщиком оказался.

— Про Куницына слышал, потому и казаку верю, но проверить нелишне. Что ж, нам умелые воины необходимы. — У казака спросил: — Астрахань защищать готов?

На сердце отлегло, Дороня облегчённо выдохнул, ответил:

— Готов. Мне не впервой. При воеводах Карпове, Головнине и Гундорове за Астрахань стоял. В ту пору оборонили город от Касимки турецкого и Девлетки крымского и теперь отстоим.

— Ответ, достойный воина. Голова, дай им оружие и поставь на стены. — В сторону дьяка бросил: — И нам, Василий Фёдорович, пора туда же.

Троекуров и дьяк Шелепин собрались уходить, когда во двор вбежал стрелец:

— Воевода, казаки в гостином дворе двух ногайцев приметили, не иначе лазутчики.

— Взяли?

— Нет, ушли, бродяги.

— Плохо, что упустили. Голова! Пошли десятника, Дороню и его людей к казакам, что у гостиного двора в дозоре, пусть татары приглядывают, может, опять ногайцы появятся, им легче отличить, наши это, что у города живут, или степные.

* * *

Миновала казака худая участь, незлопамятным оказался князь Троекуров. Оттого и на душе радостно, да и день удался, ветер утишился, потеплел, небо чистое — солнцу раздолье. Плавится снег под весенними лучами, мешается с грязью, чавкает под ногами. Улочки астраханские немощёные, петляют меж деревянных и глинобитных строений — низких и неказистых. Благо воздух чист, прошлое летнее пребывание в Астрахани запомнилось казаку тягостным запахом помоев и рыбы, что во множестве развешивали для сушки у каждого дома, а также тучами мух и комаров...

Гостиный двор находился неподалёку от стен города. Часть казаков схоронилась в камышах. Дороня, Аникейка, два татарина и три казака вошли в гостиный двор за деревянной стеной. Обитатели двора: персы, хорезмийцы, бухарцы, армяне и индусы — пребывали в тревоге, опасались за сохранность товара и собственных жизней. Обычно торговцев не трогали, но кто знает, что на уме у кочевников. Появление русских ратников их успокоило, но в то же время и озадачило, так как те повели себя странно. Десятник поинтересовался: появлялись ли ногайцы на подворье опять, а когда узнал, что степняки не приходили, спрятался со своими людьми в одном из амбаров. Ночевать пришлось в полутёмном сарае. Ногайцы появились на подворье чуть свет. В этот раз втроём. Рашид наблюдал за двором через узкое оконце, он-то и сообщил:

— Дороня! Саид-мурза объявился, с ним тот воин, что первым за нами побежал, и ещё один.

Казак выглянул во двор. Рашид не ошибался: объявился сам Саид-мурза и два воина. В одном из них Дороня признал кривоногого стража, чьей саблей он воспользовался. В том помогли заплывший глаз и разбитая губа ногайца.

— А ну, робята, подымайтесь! Гости пожаловали.

— Чего раскудахтались ни свет ни заря?! — спросил десятник спросонья.

— Ногайцы, — ответил Дороня за татарина.

— Какие?

— Те самые.

— Эх, ядрёна вошь! За мной! — Десятник вскочил с устланного сеном земляного пола, метнулся к двери...

* * *

Ногайцы разговаривали с одним из персов, когда на них напали сзади, повалили на землю, связали. В полдень воевода Троекуров лично допрашивал пленников в одной из комнат пыточной избы. Зловещий полумрак, вид дыбы, колодок, крючьев для подвешивания за рёбра, раскалённых докрасна щипцов, лествицы — железной решётки, под которой плясало пламя, и иных орудий пыток развязал языки ногайцев. Впрочем, и сами они не противились. На вопрос воеводы о том, что им понадобилось в гостином дворе, Саид-мирза ответил:

— Я ногайский мурза Саид. Прошлой ночью от меня сбежали четверо рабов: два русских и два татарина. Мои воины преследовали их, но они скрылись в камышах. Я послал отыскать беглецов, их следы привели к гостиному двору.

Толмач перевёл, Троекуров спросил:

— И чего он хочет?

Толмач, выслушав ответ, сказал:

— Мурза говорит, что по нашим законам беглых возвращают хозяину, требует, чтобы и ему вернули рабов. Ещё молвит, что если отпустишь его с беглецами, то скажет ногайцам о несметности нашего войска и уговорит их уйти от города.

Воевода ответил не сразу, подумал, изрёк:

— Что ж, если мурза обещает сдержать слово, отпущу с рабами... С двумя. Переведи ему, русских людей мы не выдаём.

Мурза дослушал перевод, обрадованно закивал, исторгая поток благодарственных слов.

То, что обрадовало мурзу, опечалило Дороню, Аникейку и их сотоварищей по плену. Дороня успокаивал и наставлял несчастных татар:

— Не печальтесь. Вас могут наказать, но убивать мурза вас не станет, иначе не рисковал бы своей головой. Скажите, что вы сами погнались за нами, а потом решили притвориться беглецами и разведать, что творится в городе. Да подкиньте им слух о русском войске и казаках, молвите, что идут они на помощь астраханцам.