Атомные шпионы. Охота за американскими ядерными секретами в годы холодной войны  - читать онлайн книгу. Автор: Оливер Пилат cтр.№ 46

Артур Александрович Адамс, калека-ревматик, находившийся в центре самой обширной паутины советского атомного шпионажа в США во время войны, почувствовал слежку задолго до того, как Эдвард Мэннинг поставил его перед этим фактом на встрече в Нью-Йорке в июле 1945 года. Несмотря на сказанное Мэннингу, Адамс не собирался выбираться из Соединенных Штатов через Канаду, через которую туда попал. Он понял, что и северная, и южная границы, вероятно, будут наглухо закрыты для него.

Проделав кое-какие фокусы, включая тайную переправку одежды из его гостиничного номера в дом одного друга, Адамс уже в феврале 1945 года совершил неудачную попытку побега. Из нью-йоркского дома Виктории Стоун, владелицы ювелирного магазина, он поспешно отправился по стране, причем поездку организовал и предоставил на нее средства Эрик Берни, нью-йоркский производитель пластинок с русской музыкой. Адамс добрался до порта в Портленде, штат Орегон, где стоял пришвартованный русский корабль. Агенты ФБР явились прямо на причал и помешали ему отправиться в оздоровительное морское путешествие. Адамсу ничего не оставалось, кроме как вернуться в Нью-Йорк, что он и сделал. В течение еще одного года советский агент оставался в Нью-Йорке почти что затворником в гостинице, мало с кем встречался и не предпринимал никаких действий явно подрывного характера. Возможно, он даже передал свою агентурную сеть в другие руки в надежде, что спецслужбам надоест за ним следить.

ФБР представило досье Адама вместе с досье его сообщников Руди Бейкера и Стива Нельсона президенту Рузвельту, а позднее, после смерти Рузвельта, президенту Трумэну с просьбой отдать распоряжение об аресте. В обоих случаях президент якобы оставлял это решение на усмотрение госдепартамента, который не желал ничего предпринимать, ссылаясь на то, что усиление шпионской лихорадки в стране не будет способствовать усилиям Соединенных Штатов по налаживанию приемлемых послевоенных отношений с русскими.

В начале 1945 года, когда разоблачения Гузенко сделали положение Адамса опаснее, чем когда-либо, Адамс исчез. Руди Бейкер тоже смог сбежать из-под наблюдения. Они вдвоем могли уплыть на польском лайнере «Баторий»; во всяком случае, в США их уже никто впоследствии не видел. Стив Нельсон, формально гражданин США, пользуясь терпимостью или мягкостью сограждан, переключился на другие дела помимо атомного шпионажа и остался в стране. Он находился под расследованием и в начале 1952 года предстал перед судом в западной Пенсильвании по обвинению в антиправительственной агитации. Его сочли виновным и приговорили к тюремному сроку.

Для России побег значительного агента всегда был достаточно важен, чтобы оправдать изменение маршрута или время отплытия советского корабля. Адамс и Бейкер в этом смысле были достаточно значительны, хотя и не дотягивали до того, что публика называет шефом. Предположительно, всеми сетями атомного шпионажа в США руководили резиденты в Канаде. Адамс, Бейкер и Нельсон были агентами промежуточного звена, то есть связными или посредниками, работая по указанию резидента. Иногда они выступали в качестве курьеров или вербовщиков, а эти задачи ниже достоинства резидента — руководителя агентурной сети.

Когда используются стандартные маршруты бегства, это может происходить как на эскалаторе, когда разоблаченный шпион автоматически перемещается из страны в страну, или, что более вероятно, в каждой стране ему придется обращаться в советское посольство. Гринглассу было предложено отправиться в Мехико и написать письмо тамошнему послу СССР, прославляя советские действия в ООН в области атомной энергии и подписав его именем И. Джексон. Три дня спустя он должен был прийти на площадь Пласа-де-Колон и встать перед статуей Христофора Колумба. Грингласс должен был держать в правой руке путеводитель, заложив его средним пальцем. К нему должен был подойти человек и разделить его восхищение статуей.

Грингласс должен был сказать: «Какая прекрасная статуя! Я приехал из Оклахомы, и там у нас нет таких статуй». Человек должен был ответить: «В Париже еще больше прекрасных статуй». Это будет началом их краткого, но взаимно приятного знакомства, во время которого человек передаст ему деньги и паспорт, чтобы Грингласс смог добраться до Швейцарии, а оттуда до Чехословакии и повторить тот же спектакль.

Гринглассу так и не довелось посмотреть на эти статуи. Мортон Собелл, более, а может, и менее удачливый, сумел добраться до Мехико, но там его ждали только задержки, неразбериха и насилие. Попытка бегства Собелла хорошо известна, почти достаточно для того, чтобы его история стала образцом шпионского провала, хотя некоторых деталей все же не хватает, потому что на суде Собелл отказался давать показания в собственную защиту и вследствие этого был осужден и приговорен к тридцати годам тюрьмы.

Собелл работал электроинженером в Нью-Йорке в компании «Ривз инструмент компани», где проводил чрезвычайно секретные эксперименты по применению ракет и управляемых снарядов в рамках проекта «Циклон», который включал в себя практически все необходимое для военных действий с применением атомных и водородных бомб. 16 июня 1950 года Собелл взял отпуск, ссылаясь на сильную усталость и необходимость отдохнуть. 20 июня он вышел из дома во Флашинге вместе с женой Хелен Гуревиц Собелл, пятнадцатимесячным сыном Марком и двенадцатилетней Сидни, дочерью миссис Собелл от предыдущего брака. Соседи, которые видели, как они уезжают на семейной машине, и слышали, что те вроде бы собирались на несколько дней в Вашингтон, были несколько удивлены, когда 21 июня сестра миссис Собелл Эдит Левитов пригнала их машину, закатила в гараж, заперла его и ушла.

Неделю спустя Уильям Данзигер, житель Нью-Йорка, который учился с Собеллом в Городском колледже (курс 1938 года), получил письмо из Мехико, в котором говорилось: «Дорогой Билл, я прекрасно доехал, всю дорогу держал малыша на коленях, и подыскал квартиру». Постскриптум гласил: «Пожалуйста, перешли приложенные письма, и я все объясню, когда вернусь».

Приложенные письма были для отца Собелла Луиса, фармацевта из Бронкса; родственника из Лонг-Айленда по имени Макс Пастернак и Эдит Левитов, которая жила в Арлингтоне, штат Виргиния. Все эти письма были подписаны именем Морти Соуэлла и пришли из Мехико. Через неделю Данзигер получил еще одно письмо: «Дорогой Билл, я прекрасно провожу время. Я переехал в другое место». На этот раз приложенные письма были от Морти Левитова по новому адресу в Мехико. За семь недель лета Собелл использовал семь разных псевдонимов, такие как М. Сэнд, Моррис Сэнд, Марвин Солт, Н. Сэнд и Мортон Солт, и семь разных адресов. На одной неделе он был в Веракрусе, на другой — в Тампико. Мексиканцы, с которыми он пытался подружиться, дали показания на его процессе, что он находился в крайне нервном состоянии. Он пытался выбраться из Мексики без документов, объяснил он, чтобы его опять не призвали в американскую армию на корейскую войну. «С меня хватило одной страшной войны», — сказал он Мануэлю Хинеру де лос Риосу, декоратору интерьеров из Мехико. На самом деле Мортон Собелл никогда не служил в вооруженных силах США, так как был признан негодным еще во время Второй мировой войны на основании его собственных утверждений о неврозе.

Каждый советский агент, представляющий какую-либо важность, знает определенные контрольные данные — ряд вопросов и ответов, известных только ему, шпионскому центру в Москве и резиденту — руководителю сети. Его фотография лежит в его московском досье. Если он застрянет в другой стране, не в той, где он работал, то может обратиться к советскому военному атташе, передать сообщение с собственным шифром и подождать, пока его личность не удостоверят в означенном месте и оговоренное время с помощью фотографии и контрольных вопросов.