И в печали, и в радости  - читать онлайн книгу. Автор: Марина Макущенко cтр.№ 113

– Я добился секса с тобой, но ты не могла определиться, моя ты или не моя. Чем мне хвастать? Я вообще бы им и сейчас не говорил, но… Миша, сиди в том углу, я буду тебе запускать, а ты мне, ладно?

Через некоторое время он посмотрел на меня:

– Ты же не думаешь, что я стеснялся нас?

– Ты сам это только что сказал, значит…

– Мне бы это и в голову не пришло! Но Никита мне сегодня сказал, что ты можешь так подумать. Они на меня, кстати, сегодня обиделись.

– Почему?

– Из-за этого. Сказали, что полгода меня поддерживают, болеют за меня, а я им не признавался.

– Ну, по-своему, они правы. Но ты говоришь, что и сейчас не открыл бы им этого?

– Нет. Хотя сейчас я могу сказать, что ты меня любишь, и для меня это повод говорить о нас другим, – он посмотрел на меня. – Но я бы хотел представлять тебя всем иначе. С другой стороны, скрывать дальше – значит давать другим право думать, что у них есть шанс. Ты сейчас уже не такая, как раньше, ты стала более женственной, и мужчин это провоцирует сильнее, чем твоя прежняя стервозность. Они должны знать обо мне. И знать, что, позволив себе лишнее, будут иметь дело со мной.

– А как – иначе? Тебе мало того, что я тебя люблю? Для меня это не просто много, для меня это все!

– А для меня – нет…

– Я не понимаю. Объясни мне.

– Сейчас не время, – он встал и пошел к Мише.

Я: В доме было тихо. Я налила кипяток в заварочный чайник, накрыла ладошкой крышку, подождала пока вспотеет. В голове закруглялась мысль. Кажется, я знаю, как сформулировать определение образовательно-развлекательного метода в… Звонок.

Я в пижаме, на кухне, на часах – десять вечера, в детской спит ребенок. Юра еще не вернулся домой. После бассейна он поехал болеть за Олега и его баскетбольную команду. Это он? Нет… Чей это номер?

– Привет. Ты едешь?

Непосредственно, как будто вчера виделись. Очень знакомо, очень по-журналистски. Спрашивала Юля, моя коллега с последнего телеканала.

– Куда?

– На Майдан!

– Зачем?

– Ты что? Ты совсем уже выпала из реальности?

– Юль, наверное, да.

– Фейсбук открой! – и положила трубку.

Вообще-то я вчера написала в своем ежедневнике план маленьких целей. Среди прочего: не тратить время на социальные сети! Там столько сплетен, котиков, чужих детишек, которых я так и не научилась любить, однотипных статусов, типа «Как все достало!», или «Табачник опять жжет», или «Сегодня я девочка, я хочу платье». Когда в твою жизнь приходит любовь, чужие жизни легко вычеркиваются. И я их вычеркнула, и в первый день социальной «диеты» не чувствовала потребности ее нарушать. Но зачем мне ехать на Майдан Незалежности в десять вечера?

Может, Юля с кем-то меня спутала? Я оставила чайник и пошла в свою (теперь уже бывшую) спальню. Зашла на страничку. «Сьогодні, о 22.00, усі журналісти, усі, кому набридло бути рабами, усі, хто не може більше миритися…», таких статусов было много. Зачем? Что стряслось? Мама дорогая! Как? Президент и правительство заявили о смене курса страны! Мы больше не движемся в Евросоюз, мы останавливаем все евроинтеграционные процессы… Так просто? Как я Юре полторы недели назад сказала ночью «я тебя люблю», и все у нас стало просто – так и у них? Но так не может быть! Где драма? Где переговоры? Где дебаты и споры, где душераздирающие выступления и набившие оскомину ток-шоу? Мы шли-шли в Европу, парафировали соглашение, должны были подписать его через неделю, и все? Вся страна следила за выполнением условий, мы неделями разжевывали, что они значат и зачем, надеялись, что европейские перспективы – это наш рычаг влияния на наших политиков… Европа была мечтой и единственным местом, куда можно было пожаловаться. А теперь, оказывается, они решили, что Украине там не место. Во всем мире такие решения принимаются долго, со скрипом, открыто, да какого черта?! Вот так, в баньке сели и за партией в преферанс решили?

В ФБ вся лента – о протесте. Все мои идут на Майдан, вся журналистская братия. Ну, понятно, первые паникеры – это журналисты. Паниковать мы умеем профессионально. После работы, после выпусков, после сданных в печать номеров, без камер, без политиков, без программы действий. Но проигнорировать и проглотить – нельзя. Это понятно. Я звоню:

– Ира, ты едешь?

– Я даже не знаю. Я в шоке! Давай в воскресенье?

– Почему в воскресенье? – я глазами бежала по странице вниз. – А! Вижу. В воскресенье массовый общенациональный марш и митинг. Да я тоже в пижаме. Ну, пока, – сброс, вызов:

– Макс, ты на Майдане?

– Нет. Еще.

– Еще? Поедешь?

– Надо. Но дочка заболела.

– Ладно, постарайся в воскресенье прийти.

– Пока.

Пишу в чате Инге, Стасу, Марине. Многие наши уже зачекинились там. Я не знаю, зачем; я не представляю, как. Я ведь не готова, но я должна быть там! Я не могу отлеживаться, когда страна в опасности. Пафосно? Бессмысленно? Мне плевать, как это выглядит. Это не было шоу, это было настоящим и важным. Это было то, что я любила в профессии. Не оставаться равнодушным, контролировать шаги власти, объяснять всем, что происходит на самом деле! Я начинала загораться. Я чувствовала, как что-то пульсирует внутри меня. Сердце? Вены? Желудок? Звоню Юле.

– Ты где сейчас?

– Выхожу из супермаркета. Я ночь собираюсь стоять, взяла еду.

– Заедешь?

– Через десять минут.

Чай остался нетронутым. Я лихорадочно переодевалась. Нужно что-то теплое. Может, чай в термос? Ай, некогда. Макияж? Да кому он нужен? Определение? Кому нужна моя наука, мое танго, мои европейские мечты в этой идиотской стране? Нет, страна не идиотская, но правители… Где теплые колготки? Успеть бы. Многие уже там, а вдруг они куда-то пойдут, ведь уже больше десяти? Надо рискнуть. Я их догоню. Да что же за незадача! Пятый раз пытаюсь надеть линзу. Белок раскраснелся, потому что в спешке я как-то зацепила правый глаз. Больно. Потерплю. Надела, сняла, надела, сняла. Промыла, опять надела. Стою перед зеркалом, плачу, одна нога в кроссовке, один глаз в линзе. Надо успокоиться, Юля подождет.

Промыла глаз водой, промыла линзу. Надела. Если там и была соринка, я ее удалила. А болит, потому что растерла. Я заставила себя перетерпеть. Юля не звонит мне, не поторапливает. «Хорошо, мы не идем гулять! Уймись!» Хорошо передалась моя истерия, и он, возбужденный, носился за мной по квартире. Я закрыла дверь, спустилась, выскочила. Вижу Юлину машину, бегу.

– Извини, ты давно здесь?

– Закрывай дверь! Только подъехала. Малого завозила к маме.

Стоп! Миша!

– Подожди, мне позвонить надо…

Юлия выжидающе смотрела на меня, ее рука замерла на ключе.