Muse. Electrify my life. Биография хедлайнеров британского рока  - читать онлайн книгу. Автор: Марк Бомон cтр.№ 26

* * *

Хотя во время стремительного девятидневного тура по Америке в том июле Muse не увидели больше никакого страха и ненависти, они, безусловно, заметили некоторые другие крамольные недостатки американской культуры. Самым заметным из них было безразличие. Если вы новая группа, которая не играла в каждом курятнике и амбаре Америки два последних года или не записала песни, которая звучала по радио, в саундтреке к фильму или видеоигре, вы никто. Muse осознали это, сыграв серию небольших концертов в Бостоне, Чикаго и Сан-Франциско и завершив все выступлением в «WEA-Конвеншн» в Лос-Анджелесе; они играли в залах, где собирались примерно три десятка диджеев и людей из музыкальной индустрии – собственно, единственных людей в любом городе, у которых была хоть какая-то причина знать о них. Единственным исключением стало инди-заведение «Брауни» в нью-йоркском Ист-Виллидже, где манхэттенские музыкальные воротилы наперебой записывались в список гостей, а потом просто не пришли в маленький бар их послушать. MTV зарезервировал столик, Энтони Кидис из Red Hot Chili Peppers торчал у бара. Остальную часть аудитории составила горстка представителей индустрии и два фаната, реально заплативших деньги; они принесли с собой плакатик с надписью «Тинмут».

Вторым недостатком стала самая мучительная американская гастрольная традиция – встреча с диджеями. В Америке нет единой национальной радиостанции вроде BBC Radio One, так что власть в продвижении групп принадлежит диджеям с местных и университетских радиостанций, и от гастролирующих коллективов всегда ждут, что они нанесут визит на главную альтернативную радиостанцию каждого города, где выступают, и лично поблагодарят диджеев за то, что они ставят – или хотя бы собираются ставить – их песни. Проблема была только одна: Muse об этом никто не сообщил. Строго следуя расписанию, они приехали на радиостанцию в первом гастрольном городе с гитарами, ожидая, что сыграют там акустический сейшн, но обнаружили в здании не музыкальную студию, а зал для собраний, где на длинном столе лежала куча еды. За ним сидела примерно дюжина сотрудников радиостанции, которые, не обращая на них никакого внимания, сосредоточенно жевали. Когда они спросили кого-то, где можно расставиться и куда подключиться, им со смехом ответили: «Вы не будете играть!», после чего неразборчиво поблагодарили за «проставу» пиццей. Оказалось, что Maverick представили все так, словно Muse купили еды для всех сотрудников радиостанции. Впрочем, после пары подобных казусов Maverick все-таки организовали для Muse настоящие акустические сейшны: к тому времени, как они добрались до Лос-Анджелеса, для них договорились об эфире в передаче KCRW Morning Eclectic; позже бутлег этого шоу вышел под названием Muse Live On 89.9 KCRW Radio – The Showbiz Acoustics. Они исполнили Sunburn, Falling Down, Overdue, Uno, Cave, Unintended и Muscle Museum.

После «WEA-Конвеншн» Muse полетели прямо в Германию, потому что Европа уже ждала. С тех самых пор как группа подписала европейские контракты, лейблы буквально упрашивали их провести полноценные гастроли, и Muse составили обширные планы. Это решение помогло им заработать огромное уважение и преданность европейских фанатов, которые часто обижались, что любимые британские группы игнорируют их или если и доезжают, то по минимуму, и польза оказалась видна сразу. После остановки на Rees Haldern Pop Festival в Германии они добрались до Route Du Rock в Сен-Мало, и этот фестиваль стал одним из пиков их ранней карьеры. Всего полтора месяца назад они выступали в Париже на радиошоу перед 500 восторженными зрителями; в тот день послушать их в Сен-Мало собрались девять тысяч человек. Обрадовавшись практически мгновенному успеху во Франции (особенно после разочаровывающего опыта в США), в следующие полтора года Muse устроили несколько туров по континенту, и их аудитория взрывалась благодарностями и восхищением в адрес группы, которая явно хотела вернуться и снова и снова играть для зрителей.

Поняв, что Европа – это их «вотчина», группа поехала в немецкий Кёльн и три дня устраивала там самые причудливые концерты – от вечеринки в честь пятилетия лейбла Motor до афтерпати Visions, от уличного праздника, который показывали на телевидении, до фестиваля, который так и назывался Bizarre («Причудливый»). Они с нетерпением ждали возможности исследовать эти интереснейшие новые территории, но сначала им нужно было вернуться домой. В конце концов, их там ждали неотложные дела.

* * *

В сентябре у Криса родился первый сын, Альфи Уолстенхолм. Когда его подруга Келли впервые предложила это имя, он заартачился, сказав, что оно звучит как имя какого-нибудь наркодилера, но, впервые увидев сына, Крис сразу понял по его нахальному личику, что он действительно Альфи. Сами роды довольно легко вписались в убийственный гастрольный график Muse; единственной проблемой, связанной с ними, стало то, что Крис опоздал на первое выступление группы на Редингском фестивале. Это, конечно, стало вехой для Muse (хотя пока что их карьера еще не «удалась» – они не были хедлайнерами на главной сцене), но товарищи по группе не обиделись на Криса за то, что его поезд задержался, когда он спешил к ним прямо из роддома, и пришлось сократить их дневной сет на сцене «Карлинг-Премьер» – маленькой сцене для новых групп, которую в тот день окружили восторженные фанаты, слышавшие их на «Гластонбери» и в других местах.

Если Крис, которому было всего 20, воспользовался первой же возможностью ухватиться за взрослую жизнь и остепениться еще до того, как карьера Muse стала слишком лихорадочной (еще он примерно в это же время перестал слишком много пить перед концертами, чтобы меньше лажать во время выступлений), то его товарищи по группе воспользовались успехом Muse, чтобы насладиться совсем другой стороной жизни. Фанатки, сопровождавшие группу на гастролях, обычно уходили с Домом (у него одного не было пары) и с техниками (эти ребята только открывали для себя гастрольную жизнь), Дом и Мэтт все больше склонялись к богемной жизни, полной алкоголя, травки и всевозможных забав и дурачеств.

И пока Крис закупался детскими игрушками, Мэтт засматривался на самую крутую игрушку для мальчиков. Получив первый в жизни большой чек, он купил себе ракетный ранец ^[52]. По крайней мере, именно так, истекая слюной, это устройство назвала пресса. На самом деле это был парамотор – по сути, параплан, к которому приделан пропеллер, приводимый в движение 50-кубовым мотором. Надев его на спину, можно подняться вверх на три с лишним километра, если, конечно, есть достаточные запасы кислорода. Мэтт читал об этом устройстве и всегда хотел иметь такое, воображая себя Человеком-ракетой, так что, заработав первые серьезные деньги, тут же потратил на него 6000 фунтов. Он собирался летать на нем над фестивалями с огромным баннером «Приходите на концерты Muse» или взять его на американские гастроли и полететь на нем в Гранд-Каньон, подняться на восемь тысяч футов, выключить двигатель и спланировать в бездну.

В свободное между гастролями время в следующие несколько лет он ездил с парамотором на аэродром Кембл в Котсуолдс и взлетал вверх примерно на 900 метров. Сначала, поднимаясь, он кружился на месте, а потом летал, куда ему хотелось, замечательно проводя время, чувствуя, словно он на следующей ступени эволюционной лестницы, далеко впереди разносящих туалеты недочеловеков из Вудстока. Но на высоте более 900 метров перед глазами все начинало немного расплываться, и Мэтт так и не нашел времени до конца завершить инструктаж. Постепенно любимым экстремальным времяпрепровождением Мэтта вместо парамотора стал дайвинг.