Жизнь, которую мы потеряли - читать онлайн книгу. Автор: Аллен Эскенс cтр.№ 20

Видите ли, у Кристал был отчим, крайне набожный человек по имени Дуглас Локвуд. Он еще будет свидетельствовать на нашем процессе. Мистер Локвуд не одобрял участия Кристал в команде чирлидеров. А кроме того, он считал, что четырнадцатилетней девочке не пристало встречаться с мальчиками. Поэтому он установил для Кристал ряд правил – правил, необходимых для защиты репутации семьи и невинности Кристал. Он сказал ей, что, если она не будет следовать установленным им правилам, он не разрешит ей быть чирлидером. И угрожал в случае серьезных нарушений отослать ее в частную католическую школу.

Дамы и господа, то, чем она занималась той ночью в машине Энди Фишера, было нарушением установленных правил. Итак, судя по имеющимся у нас свидетельствам, Карл Айверсон шантажировал Кристал, обещая рассказать всем о том, что он видел тогда в темном переулке, чтобы заставить ее… ну… заплатить ему за молчание свою цену. Кристал писала в своем дневнике, что этот человек вынуждал ее делать то, чего она не желала делать… в сексуальном плане. Тогда он сказал ей, что если она будет противиться, то он откроет всем ее секрет. И хотя Кристал прямо не пишет, что ей угрожал именно Карл Айверсон, когда вы прочтете ее дневниковые записи, у вас не останется и тени сомнения в том, кого она имела в виду.

Лайла слегка замедлила темп своей речи, для большего драматизма понизив голос почти до шепота. Я даже убрал руки со спинки дивана и наклонился вперед, чтобы лучше слышать.

– В день убийства Кристал Хаген Энди Фишер привез ее после школы домой. Они поцеловались на прощание, и Энди уехал. Кристал осталась совершенно одна в своем доме, расположенном по соседству с домом Карла Айверсона.

Итак, после того как Эндрю уехал, Кристал, насколько нам известно, оказалась в доме Карла Айверсона. Быть может, она пошла туда, чтобы наконец дать ему отпор. Видите ли, в тот день Кристал консультировалась со школьным психологом и узнала, что за развратные действия по отношению к малолетней Карлу Айверсону грозит тюрьма. А быть может, она пошла в дом Айверсона под дулом пистолета, поскольку мы знаем, что утром того же дня Карл Айверсон приобрел на распродаже военного имущества огнестрельное оружие. Мы не можем точно сказать, как именно Кристал очутилась в доме Айверсона, но у нас имеется свидетельство, которое я представлю вам буквально через минуту, что она там была. А когда она там оказалась, то, насколько нам известно, все это закончилось для нее самым трагическим образом. У Кристал был план поменяться с Карлом Айверсоном ролями, а именно отправить его в тюрьму, если он не прекратит шантаж и домогательства. Ну а у Карла Айверсона, конечно, были другие планы.

Лайла прекратила расхаживать взад-вперед, больше не изображая из себя прокурора. Она села рядом со мной на диван, уставившись в стенограмму. И когда продолжила, то говорила медленно и с трудом, будто сломленная глубоким горем:

– Карл Айверсон изнасиловал Кристал Хаген. А когда он с ней закончил… когда он забрал у нее единственное, что она еще могла ему дать, то забрал и ее жизнь. Он задушил Кристал электропроводом. Дамы и господа, убить человека путем удушения требует времени. Это медленная, мучительная смерть. Карл Айверсон набросил провод на шею Кристал Хаген, потом затянул его и держал так по крайней мере две минуты. А ведь Карл Айверсон мог в любую секунду изменить свое решение, но вместо этого он продолжал затягивать провод до тех пор, пока не убедился, что Кристал Хаген не просто потеряла сознание, а действительно умерла.

Лайла перестала читать и посмотрела на меня с болью в глазах, будто я был неким продолжением Карла, который заронил в меня семена своего жуткого преступления.

Я покачал головой. И Лайла продолжила чтение:

– Кристал отчаянно боролась за жизнь. Мы это знаем, потому что один из ее накладных ногтей сломался во время борьбы. Этот ноготь был найден на ступеньках заднего крыльца дома Карла Айверсона. Ноготь упал, когда Карл Айверсон тащил тело в сарай для инструментов. Затем Карл Айверсон швырнул тело Кристал Хаген на пол сарая, словно мешок с мусором. И чтобы скрыть следы своего преступления, он поджег сарай в надежде, что огонь и языки пламени уничтожат все свидетельства содеянного.

Совершив поджог старого сарая, Карл Айверсон вернулся к себе домой и пил виски до тех пор, пока не напился до беспамятства. К тому времени, как к месту происшествия подъехали пожарные машины, сарай уже вовсю полыхал. Когда полицейские обнаружили среди раскаленных камней тело Кристал Хаген, они постучались в дверь мистера Айверсона, но он не отозвался. И они решили, что хозяина нет дома. Детектив Трейсер вернулся утром с ордером на обыск и обнаружил Айверсона, по-прежнему валявшегося в бесчувственном состоянии на диване. В одной руке у Айверсона была бутылка виски, возле другой лежал пистолет сорок пятого калибра.

Дамы и господа, вы увидите фотографии, от которых вам станет дурно. Заранее приношу свои извинения за то, что подвергну ваши нервы подобному испытанию, но все это необходимо для того, чтобы вы поняли, что именно произошло с Кристал Хаген. Огонь изуродовал нижнюю часть ее тела практически до неузнаваемости. Упавшее с крыши сарая листовое железо накрыло верхнюю часть тела Кристал, отчасти защитив его от пламени. Вы увидите лежащую под грудью левую руку – не тронутую огнем. И на этой левой руке вы увидите акриловые ногти, которыми Кристал так гордилась, ногти, которые она специально сделала перед первым в ее жизни выпускным, где собиралась танцевать с Энди Фишером. Вы увидите, что у нее на руке не хватает одного ногтя, ногтя, который она сломала, когда боролась с Карлом Айверсоном.

Дамы и господа, теперь, когда вы собственными глазами видели все свидетельства по данному делу, в своем заключительном слове я буду просить вас вынести по делу Карла Айверсона вердикт: «виновен в убийстве первой степени».

Лайла положила стенограмму на колено, ее слова эхом разнеслись в тишине комнаты:

– Ненормальный ублюдок. Поверить не могу, что ты можешь сидеть рядом с этим парнем и у тебя не возникает желания его убить. Не стоило выпускать его из тюрьмы. Пусть бы себе гнил в самой темной и сырой камере, какая только у них есть.

Я слегка наклонился вперед и положил руку на диванную подушку рядом с ногой Лайлы. Если бы я растопырил пальцы, то легко смог бы дотронуться до нее. Эта мысль вытеснила из моей головы все остальные, но Лайла, похоже, не обратила внимания.

– Каково это… разговаривать с ним? – спросила она.

– Он старик, – ответил я. – Больной, слабый и худой как щепка. Очень трудно представить, что он совершил все то, о чем здесь говорится.

– Когда будешь о нем писать, постарайся изложить всю историю. Чтобы это не было рассказом об умирающем от рака немощном старике. Расскажи всем о пьяном дегенерате, сжегшем тело четырнадцатилетней девочки.

– Я обещал писать только правду, – произнес я. – И я сдержу свое обещание.

Октябрь пролетел стремительно, с шумом и грохотом, точно бурная горная река. Одной из барменш в заведении Молли пришлось уволиться: муж застукал ее за флиртом с посетителями ради чаевых. И Молли попросила меня выручить ее, пока она не найдет замены. Отказаться я не мог, потому что мне нужно было срочно восполнить те три тысячи долларов, которые я отдал за мамин залог. Итак, почти весь месяц по вечерам со вторника по четверг я стоял за барной стойкой, а по выходным работал на входе. И в довершение всего на носу были промежуточные экзамены по экономике и социологии. У меня уже вошло в привычку читать только подчеркнутые строчки подержанных учебников, прежние обладатели которых, на мое счастье, имели наметанный глаз на то, что именно нужно для тестов.