Жизнь, которую мы потеряли - читать онлайн книгу. Автор: Аллен Эскенс cтр.№ 14

– Полагаю, что так.

– Ты можешь изучить материалы его дела на процессе и тогда будешь точно знать, что там произошло. У тебя будут свидетельские показания, а не только его версия.

– Его дело? А разве такое возможно?

– Моя тетя – помощник юриста в юридической фирме в Сент-Клауде. Она должна знать.

Лайла вытащила из кармана сотовый телефон и, прокрутив список контактов, нашла номер своей тети. Я протянул Джереми бумажное полотенце вместо салфетки, чтобы он мог начинать есть, после чего прислушался к окончанию разговора Лайлы с ее тетей.

– Итак, дело принадлежит клиенту, а не адвокату, да?.. И как мне это выяснить?.. А они что, до сих пор это хранят?.. Можешь скинуть мне это на электронную почту?.. Отлично. Спасибо большое. Ладно, мне нужно бежать. Непременно. Пока-пока. – Лайла выключила телефон и повернулась ко мне. – Все очень просто. У бывшего адвоката Айверсона должно быть его дело.

– Но ведь прошло тридцать лет, – удивился я.

– Здесь дело об убийстве. Тетя сказала, дело должно до сих пор храниться у них.

Я взял копию газетных статей и стал пролистывать, пока не нашел фамилию адвоката.

– Его зовут Джон Петерсон. Он был государственным защитником от Миннеаполиса.

– Ну, это уже кое-что, – отозвалась Лайла.

– Но как нам получить у адвоката дело?

– А вот тут начинается самое приятное. Дело не принадлежит адвокату. Оно принадлежит Карлу Айверсону. Это дело Карла, и адвокат обязан его отдать. Моя тетя пошлет по электронной почте форму заявления, которую ему необходимо подписать для того, чтобы запросить дело, и они обязаны его отдать или лично ему, или его представителю.

– То есть все, что мне нужно сделать, – это уговорить Карла подписать заявление, да?

– Ему придется его подписать. Если он не подпишет, значит все, что он говорил, – полное фуфло. Либо он подписывает заявление, либо остается лживым ублюдком, который играет с тобой втемную, отказываясь признаваться в содеянном.

Я видел, как мама просыпалась по утрам со следами вчерашней попойки в свалявшихся волосах. Я видел, как она, шатаясь, входила в квартиру, пьяная в дымину, с туфлями в одной руке и скомканным нижним бельем в другой. Но я никогда не видел ее такой жалкой, как тогда, когда она прошаркала в зал судебных заседаний округа Моуэр в оранжевом тюремном комбинезоне, в наручниках и с кандалами на ногах. После трех дней без макияжа и душа кожа на лице припухла и стала похожа на старую мешковину. Белокурые волосы с темно-коричневыми корнями свисали покрытыми перхотью жирными прядями. Опущенные плечи выдавались вперед, словно наручники на запястьях тянули маму к земле.

К слову сказать, перед тем как поехать в суд, где должно было разбираться мамино дело, я завез Джереми к ней на квартиру.

Маму привели с еще какими-то тремя заключенными, тоже в оранжевых комбинезонах. Встретившись со мной глазами, мама жестом попросила меня подойти к деревянному ограждению. Она стояла возле стола адвоката с удобными стульями по одну сторону барьера, а я – по другую, в галерее с деревянными церковными скамьями. Увидев, что я направляюсь к барьеру, судебный пристав остановил меня взмахом руки: сигнал не подходить слишком близко во избежание передачи оружия или другой контрабанды людям в оранжевом.

– Ты должен внести за меня залог! – яростным шепотом произнесла мама.

Вблизи я увидел, что стресс тюремного заключения оставил полукружья черных мешков под ее налитыми кровью глазами. У мамы был такой вид, будто она не спала много-много дней.

– О какой сумме идет речь? – спросил я.

– Тюремный надзиратель говорит, мне, наверное, потребуется три тысячи, чтобы выйти под залог. А иначе я останусь в тюрьме.

– Три тысячи! Эти деньги нужны мне для школы.

– Джои, я не могу остаться в тюрьме! – разрыдалась мама. – Там полно психов. Они орут всю ночь напролет. Я не могу спать. Еще немного – и я тоже свихнусь. Не заставляй меня возвращаться туда. Джои, пожалуйста!

Я открыл рот, чтобы что-то сказать, но все слова застряли в горле. Мне было ее жалко, ведь как-никак это была моя мать, женщина, которая подарила мне жизнь. Но если я отдам ей три тысячи долларов, то уже в следующем семестре окажусь без денег. Мои мысли о том, как остаться в колледже, разбивались о стоящий перед глазами образ матери в часы отчаяния. Я не мог говорить. Что бы я ни сказал, все было бы неправильно. От решения дилеммы меня спасло появление двух женщин, которые вошли в зал заседаний через дверь, расположенную за креслом судьи. Судебный пристав приказал всем встать. Я облегченно вздохнул, благодаря судьбу за передышку. Появившийся судья велел всем занять свои места, и судебный пристав отвел мою мать на скамью для присяжных заседателей, где уже сидели другие люди в оранжевом.

Пока секретарь суда по очереди поднимала со скамьи тех, кого она называла находящимися под стражей, я прислушивался к диалогу судьи и адвокатессы, государственного защитника всех четырех обвиняемых. Это чем-то напоминало мне католическую погребальную службу, на которой я случайно оказался, когда умер один из моих школьных тренеров. Священник и скорбящие столько раз прочли литанию, что все это механическое повторение показалось нам, посторонним, монотонным, чисто механическим действом.

Судья сказал:

– Ваше имя?.. Вы живете?.. Вам известны ваши права?.. Советник, ваш клиент понимает предъявленные ему обвинения?

– Да, ваша честь, и мы отказываемся от оспаривания обвинения.

– Как вы желаете продолжать судебное разбирательство?

– Ваша честь, мы отказываемся от слушаний по правилу восемь и просим отпустить нашего клиента под личное поручительство.

После этого судья назначал залог, предоставляя каждому заключенному возможность или выплатить большой залог без всяких условий, или выплатить небольшой залог, или вообще не выплачивать залога – при условии, что он согласится выполнить ряд наложенных судьей ограничений.

Когда пришла мамина очередь предстать перед судьей, судья и защитник снова обменялись привычными репликами, судья установил залог в три тысячи долларов, после чего предложил другой вариант:

– Мисс Нельсон, вы можете заплатить три тысячи долларов или можете быть освобождены под личное обещание появляться на всех дальнейших слушаниях, а также соблюдать следующие условия: находиться на связи с вашим адвокатом, не пропускать слушания в суде, не нарушать закон, отказаться от употребления алкоголя и носить браслет для мониторинга алкоголя в крови. Если вы хоть раз употребите алкоголь, то снова окажетесь за решеткой. Вам понятны условия?

– Да, ваша честь. – Мама целиком и полностью вошла в роль пропащей души из романа Диккенса.

– На этом все, – подвел итог судья.

Мама вернулась в строй людей в оранжевом, которые уже встали с места и, словно каторжники, скованные одной цепью, потянулись к двери, ведущей их обратно в тюрьму. Поравнявшись со мной, мама обожгла меня яростным взглядом, которому позавидовала бы горгона Медуза: