* * *
Ах, будь я там, где быть хочу,
Была бы там, где нет меня.
Но вот я здесь, где быть должна,
Уйти, куда хочу, нельзя.
Из народной песни
«Жестокая Кэти»
Легким ветерком я пронеслась вдоль ряда машин, подмигивая любопытным чайкам. Глядя на меня, никто бы не подумал, что мне срочно нужно проникнуть на борт. Беспечная блондинка, я размахивала руками, как птица крыльями, и развевающиеся волосы моего парика поблескивали на утреннем солнце. Наконец мне улыбнулась удача. Впереди показался сияющий темно-синий семиместный внедорожник, без детей. Седовласая пара, накинув куртки, только что вышла из машины, оставив дверь широко открытой. Они стояли неподалеку, смотрели на море, переговариваясь с кем-то из томившихся в очереди автомобилистов.
Не иначе как могиты
[2]. Так в Темплтон-хаусе мы с Тримом и Грейс называли жалких старых мерзавцев.
Изящной походкой я приблизилась к внедорожнику и заглянула в салон. Пальто, журналы, газеты. Детское кресло, но никаких следов ребенка. Неопрятно. Короче, то, что нужно. Я покачала головой, словно сокрушаясь по поводу царящего бардака, и шмыгнула внутрь, протискиваясь в багажный отсек, холодный, как морозилка.
Пахло псиной, шерстью и пластиком. Я свернулась калачиком на полу и укрылась с головой какими-то пальто. Стало тихо. Даже ветра не слышно. Меня поглотило темное безмолвие.
Я отправлялась в Ирландию в прямом смысле под парами собственного дыхания.
Я замерла в ожидании, чувствуя, как покалывает кожу и щекочет в носу. Та еще пытка. Какого черта я здесь делаю? Я как будто очнулась посреди странного сна и обнаружила, что нахожусь в том самом месте, которое мне снилось, и сон оказался явью. Я уже порывалась вскочить и броситься вон, но вернулись хозяева авто. Я оцепенела. Сердце пошло вразнос. Могиты устроились на сиденьях впереди, и внедорожник тряхнуло. Тут-то и слетел мой парик. Я чувствовала, как он сползает вниз, но ничего не могла поделать. Я крепко зажмурилась, стиснув зубы. Стариканы заговорили. Двери машины захлопнулись, и заурчал движок.
– Давно пора, – проворчал мистер Могит. – Торчим здесь все утро.
– Твое решение выезжать ни свет ни заря. Не мое. (Миссис Могит.)
– Я выехал с запасом, мало ли какой форс-мажор.
– Вечно ты перестраховываешься.
– А помнишь, как лопнуло колесо?
– И что?
– Ты сама радовалась, что мы выехали пораньше.
– Это было сто лет назад. Еще до внуков. И даже до детей.
– Неважно. В дороге всякое может случиться.
– Святые хранят нас. Прекрати ныть. Вон, уже машут, чтобы мы ехали.
Я понятия не имела, о чем они говорят. Форс-мажор. Похоже на какой-то чудной коктейль из тех, что намешивают в баре Clone Zone
[3]. И акцент у этих могитов казался странным, не как у ирландцев, которых я знала. Во всяком случае, не как у мамочки или Дэнни, человека из кошмаров. И определенно не как у Майко. Но я была рада, что они заняты спором и не оборачиваются назад. Мистер Могит нажал на педаль газа, и мы поползли вперед. Должно быть, мы подъехали к пропускному пункту, потому что я слышала, как контролер проверяет у них билеты. Заметит ли он кучу барахла на полу сзади? Похоже, удача отворачивалась от меня. Без парика никакой Солас
[4] и быть не могло. Я бы снова стала серой мышкой Холли Хоган – никому не нужной, никому не интересной. Но нет. Свершилось чудо. Внедорожник с грохотом взобрался на пандус, и эхо бумерангом вернулось ко мне. Затем послышались звонкие голоса, хлопки дверей, лязг металла. Где-то глубоко в недрах корабля вращалась горячая турбина. Хоть я и лежала под грудой пальто, меня не покидало ощущение, будто поднимается странная жара, а над головой нависают трубы и низкий потолок, как если бы меня снова заперли в тюремной камере. Самодельная бомба, начиненная гвоздями старых страхов, грозила вот-вот взорваться.
Я крепче зажмурилась и закусила губу, стараясь не издать ни звука.
– Не забудь взять сумку с едой, – крикнул мистер Могит.
Теперь, когда мы оказались в брюхе парома, его голос звучал очень близко.
– Она здесь, у меня в ногах.
– Отлично. Тогда мне пармскую ветчину с кукурузой, пожалуйста. И не забудь про сыр.
– Ах, заткнись.
– Шуток не понимаешь.
– Немудрено после шести часов, что мы здесь просидели. Эта дорога измотала меня вконец. Давай выбираться отсюда.
– Может, пальто захватим?
Вот и все. Мне конец.
– Да здесь печет, как в тропиках. Скорее, нужен солнцезащитный крем.
Мистер Могит рассмеялся.
– Ты просто что-то с чем-то. Передай мне сумку.
Я расслышала какую-то возню. А потом внедорожник содрогнулся, когда они вышли.
– Здесь как во чреве ада, – ужаснулась миссис Могит. – Идем скорее на палубу!
Сейчас или никогда. Они осмотрят машину и увидят меня. Или пронесет?
Передние двери захлопнулись одновременно. А потом случилось то, на что я никак не рассчитывала.
Щелкнул автоматический замок, запирая все двери сразу и меня заодно. Окружающие звуки стали размытыми, как будто я погрузилась под воду. Мои внутренности запросились наружу. Я слышала, как отдаляются приглушенные голоса.
Когда ты в машине и тебя заперли, можно ли выбраться?
Если не через дверь, то хотя бы через окно?
Если и окно не открыть, как долго ты протянешь в закупоренной машине? Хватит ли воздуха на переход через Ирландское море?
Если весь воздух выйдет, прежде чем паром причалит к берегу, ты умрешь?
Вопросы жужжали у меня в голове, как разъяренные пчелы. Я боялась пошевелиться. Снаружи хлопали двери. Мимо проходили люди. В какой-то момент внедорожник качнуло, когда кто-то прислонился к нему. Вскоре шум машин и голоса исчезли. Все, что я слышала, это урчание и кряхтение парома.
Я откинула пальто с лица и уперлась взглядом в кремово-зеленые крапинки на потолке. Но вот крапинки растворились, и я увидела дом в небесах. Последнее место, где когда-то очень давно я жила с мамой. Облака жались к окнам. Звучали голоса мамы и Дэнни, они спорили, а потом смеялись, и звенел лед в мамином стакане с прозрачным напитком, а я протягивала пустой тюбик зубной пасты. Нет. Не то. Я стерла сцену, как мел с доски. Я подняла парик и ощупала его пепельные пряди. Мама снова сидела перед зеркалом, на этот раз в вязаном черном платье с высоким облегающим воротом. Ветер гулял в ее волосах, хоть она и находилась в доме, и ее губы трепетали, как крылья бабочки. А я расчесывала ей волосы. Так-то лучше. Не останавливайся, Холли, ради всего святого. Я хотела сохранить в памяти этот момент, но тут появились Фиона и Рэй. Они стояли в конце дороги, поджидая меня. И так я снова оказалась в их доме с 63 ступеньками и тикающими каминными часами, отстукивающими мое несчастливое время. Я уловила запах хлеба и ощутила гладкое дерево ступенек под ногами. На улице кружил снег, а в их доме время остановилось.