Бабье царство. Русский парадокс - читать онлайн книгу. Автор: Эдвард Радзинский cтр.№ 51

С этого предзнаменования и началось царствование Императрицы Анны Иоанновны.

Уже на похоронах Петра Второго Екатерине Долгорукой, невесте покойного императора, строжайше запретили не только участвовать в похоронах, но даже покидать дом во время церемонии.

Брат невесты покойного царя, фаворит покойного императора Иван Долгорукий был обер-камергер двора. Ему запретить участвовать не посмели, и Иван шел за гробом.

Траурная предлинная епанча, флер на шляпе до земли, плачущие глаза Ивана – все это увидела из окошка и описала его невеста Наталья Шереметева: «Он будто сам приготовился к смерти».

Наталья Шереметева, дочь знаменитого петровского фельдмаршала Бориса Шереметева, «влюбилась без памяти» в Ивана Долгорукого. Как она была счастлива, когда князь Иван попросил ее руки! Как счастливы были родственники Натальи, старательно закрывающие глаза на похождения молодого развратника.

Но это было прежде. Теперь все понимали неизбежность опалы Долгоруких. Родственники молили Наталью, самую красивую и самую богатую невесту Империи, отказать опасному жениху. Но пятнадцатилетняя девушка была неумолима. Их свадьба, как уже говорилось, должна была состояться в один день с бракосочетанием Петра Второго и Екатерины Долгорукой. Юный Петр лежал в могиле, когда Иван женился на Наталье.

Так началась история Натальи Долгорукой – история ее хождения по мукам. Юная красавица станет лучом света во тьме времени – во тьме предательств, пыток и мести.

Итак, произошла третья смена власти за последние пять лет. После вчерашней служанки Екатерины, после вчерашнего продавца пирогов Меншикова страной будет править… внук конюха Бирон! Воистину, Россия была самой демократической страной в Европе.

Петр Великий не жаловал Кремль, где ребенком пережил убийства, кровь… И после пострижения последней кремлевской обитательницы, Царевны Софьи, заброшенный Кремль пришел в запустение. Поэтому Анна поселилась в родном Измайловском дворце, и Сенат теперь часто собирался у нее в Измайлове.

Казалось, столица навсегда вернулась в Москву. Анна позаботилась о современном освещении – в городе поставили фонари. Духовенство было уверено, что вместе с потомицей Милославских на престоле истинное древнее православие вернется в древнюю столицу. И, конечно, прислужники Петра – Феофан Прокопович и его сторонники – будут изгнаны. Вправду, вступив на престол, Анна издает манифест, в котором призывает неукоснительно соблюдать все каноны православия, грозит сожжением за занятия богопротивным волшебством. Старое духовенство ликовало, все ждали возврата Патриарха – возрождения независимой от Царя Церкви. Не поняли – это всего лишь постарался великий Остерман. Это он бросил жалкую косточку. Ненавистный Феофан Прокопович, любимец Петра, преданный сторонник Самодержавия, идеолог Церкви, зависимой от Царя, сохранил свое положение первенствующего члена Синода. Феофан был нужен власти.

Тогда же под прикрытием разговоров об укреплении православия в Москву въехал он! Это случилось во время коронования новой Императрицы. Члены упраздненного Верховного Тайного Совета – Дмитрий Михайлович Голицын и фельдмаршал Василий Долгорукий – стояли сиротами на коронации. Анна не удостоила их даже взглядом. Как же она сразу переменилась… Толстуха вмиг исчезла. В Успенский собор вошла глыба величественной плоти в великолепном наряде, усыпанном драгоценностями, в сверкающей короне. И Прокопович, тотчас занявший привычное место – «на коленях у власти», – в несложных виршах воспел восшествие на престол Анны (как до того воспевал в стихах восшествие Екатерины и малолетнего Петра Второго):

Сколько раз нищая курляндская герцогиня мечтала о жизни, которую теперь сделала явью русская Царица. Она, забытая всеми вдовица, нынче раздавала высшие чины, титулы и награды (при Самодержавии чины и титулы легко давались, но еще легче отбирались).

Во время чтения Манифеста о вступлении на престол страна услышала незнакомое до сего дня имя. «Сиятельный и особливо нам любезный граф Эрнст Иоганн фон Бирон, долгие годы будучи в нашей службе, во всем так похвально поступал и такую совершенную верность и радение проявил…» Чтобы ни у кого не оставалось сомнений в его положении, Бирон был пожалован в обер-камергеры – эту должность недавно занимал фаворит Петра Второго Иван Долгорукий.

Так началась новая эпоха, названная по имени возлюбленного Царицы – «Бироновщиной». Эпоха варварского азиатского Самодержавия с прусским акцентом.

В эту эпоху Петербург сыграл не ту роль, которую предполагал для него Петр. Наше окно в Европу работало теперь исключительно на вход. С появлением курляндской герцогини и ее возлюбленного курляндца в петербургское окно ворвался настоящий иностранный шторм. «Немцы посыпались в Россию, как сор из дырявого мешка, облепили двор, обсели престол, забирались на все доходные места в управлении…» – писал Ключевский. На ключевые посты выдвигались немцы. Всюду – немцы.

Невский проспект украсился двойным рядом немецких лавок, ганзейских контор. И во главе этого десанта стоял Бирон. Пока он за занавесом, но придет время – и манифест за манифестом будет издавать Императрица под диктовку прибывшего курляндца.

Гвардия сделала ее Самодержицей. Но это – прежняя гвардия. Ей нужна новая, своя. Обитательница Измайлова тотчас создает Измайловский полк, где офицеры – курляндцы, лифляндцы и прочие иноземцы. И командир полка – верный немец Карл Лёвенвольде.

Уже в мае иностранные послы отмечают: Бирон вместе с Лёвенвольде правят Императрицей. Что же касается русских… Два знаменитых боевых фельдмаршала – Василий Долгорукий и Михаил Голицын – принимали героическое участие в Полтавской битве и… в Кондициях. Но такое сочетание нынче очень опасно. Фельдмаршал Михаил Голицын быстро умер и этим избежал неминуемой участи. Но другой знаменитый фельдмаршал, Василий Долгорукий, не был так предусмотрителен.

В Манифесте о вине фельдмаршала будет глухо сказано, что князь Василий «посмел нашу императорскую персону поносительными словами оскорблять». Собранный суд – министры, генералитет, то есть его товарищи по оружию, – с готовностью приговорят Василия Долгорукого к смерти. Государыня «в обыкновенном своем милосердии отменит смертную казнь» – и знаменитого воина отправят гнить в Шлиссельбургскую крепость.

Теперь во главе русского войска – один из Петровских «птенцов», но тоже немец – Бурхард Кристоф фон Мюнних (в русском переложении – Христофор Антонович Миних), из дворянской немецкой (Ольденбургской) семьи потомственных инженеров. И как положено блестящему молодому дворянину – бесстрашный воин. Проливал кровь в европейских войнах на стороне многих королей и герцогов и дослужился до генеральского чина. Когда собиратель европейских талантов Петр позвал его на службу, Миних без колебаний отправился в манящий русский Клондайк. Здесь делались великие карьеры и огромные состояния.