Итак, слухи обо мне уже расползлись. В Пропавших известно, что я токсична. Даже захоти я перейти обратно, их шеф меня не возьмет. Он знает, что я хороша, но никто не согласится на детектива, что создает проблемы. Себе ли, другим, не имеет значения.
– Так не заставляй меня открывать рот. Оставь свою дурацкую таинственность и расскажи, что там произошло, и мне не придется говорить с другими детективами.
– Да какая таинственность. Когда нашли Мюррея, я уже не работал над этим делом. Я присутствовал только вначале, для усиления, поэтому всех деталей не знаю. Слышал, что его нашли в Англии, в любовном гнездышке с кралей. Один из наших позвонил ему, мужик был счастлив до усрачки и не собирался возвращаться и, конечно, не хотел, чтобы его жена и дочь что-нибудь о нем знали. Вот они и не узнали.
Молчание Гэри воспринял как неодобрение, каковым оно не являлось. Я бы тоже не захотела впутываться в эту неразбериху. Но психопатка во мне все еще надеялась, что это не конец истории.
– Мы не семейные психологи, ты сама знаешь. Распутывать чьи-то любовные заморочки не наше дело, наша работа – искать и находить. Дело закрыто, беремся за другое.
Стив скривился и глянул на темные окна, он все еще сомневался.
– И даже не сообщили жене, что Десмонд жив? Ты говорил, что она вертела детективами как хотела. Они для нее прыгали через огненные кольца, только бы раздобыть ответы. Но когда нашли, и близко ее не подпустили?
– Я рассказываю только то, что слышал. И говорю тебе, не болтай об этом. Какое вообще та история имеет отношение к твоему делу?
– Вероятно, никакого. Как я и сказала, подчищаю концы. Трясу деревья.
Я подмигнула Стиву, а он в ответ сузил глаза: «обхохочешься».
– И последнее. Я знаю, что прошло уже два года, но не припомнишь, что ты сказал Ашлин, когда она к тебе пришла?
Гэри прихлебнул кофе и задумался.
– У нее имелось вполне здравое предположение, что мы знаем больше, чем сообщили ее матери. Мать умерла, а она, дескать, хочет разыскать отца. По ее словам, его исчезновение всю жизнь ей исковеркало. Она хотела найти его, посмотреть в глаза и заставить ответить, почему он это сделал. Что дальше, она не загадывала, говорила, что как только он увидит ее, то вспомнит, как близки они были, и, может, все вернется. Но даже если все произойдет не так, ей будет легче, она сможет двигаться дальше. Жить своей жизнью.
О Иисус, великий попрыгун! Я начинала понимать Деса Мюррея. Он и сбежал-то, наверное, потому, что альтернатива сводилась к тому, чтобы кочергой размозжить головы благоверным.
– И что ты ей ответил?
– Что не могу раскрывать детали дела. Но ты же ее видела, она на грани была. Старалась не плакать, но готова была в любой момент забить фонтаном. Умоляла меня, я даже испугался, что она рухнет на колени прямо посреди допросной. В конце концов я позвонил приятелю и попросил прогнать Десмонда Мюррея через английскую систему, просто чтобы выяснить, жив он или нет. Незачем ей было гоняться за папочкой по всему миру, если он давно уже нюхает цветочки на том свете.
Ашлин была маминой дочкой. Возможно, она и выглядела беспомощной, но людьми вертела как хотела. Даже из меня ей удалось выбить имя Гэри. Она мне нравилась все меньше и меньше.
– Я решил, что если он жив, то намекну ей, что стоит нанять частного детектива в Англии. А какой от этого вред?
Ох уж эти Пропавшие. Наркоманы хеппи-эндов.
– И?
– Он умер. Уже несколько лет как. Ничего подозрительного, сердечный приступ, кажется.
Значит, папочка отпадает. Я чуть облегченно не расхохоталась, но вместо этого пихнула Стива локтем и одними губами произнесла: «Сечешь?» Он пожал плечами: «Попытка не пытка».
– У него осталась жена, ну или кто она там ему, в общем, та краля, с которой он жил все эти годы. Он же так и не развелся с матерью Ашлин. А от другой у него трое детей.
– И что из этого ты рассказал Ашлин?
Гэри шумно вздохнул.
– Н-да, нелегко было. Я думал, что для этой второй жены и ее детей станет шоком, если папочкино прошлое объявится на пороге. А поскольку папаши уже нет и Ашлин не могла с ним побеседовать, то, рассказав ей всю эту историю, я не сильно облегчу ей жизнь. Но я не хотел просто взять и выставить бедную девочку на улицу, типа «Топай отсюда, и успехов в поисках папаши!» Она имела право знать, что ее отец умер.
Стив одними губами произнес: «Вот именно». Я показала ему средний палец.
– Это ты ей и сказал.
– Да. Но только это. Что в наших системах он значится умершим. И что никакой другой информацией я не располагаю.
– И как она это восприняла?
– Да не очень.
Я буквально услышала, как Гэри поморщился.
– Честно говоря, она чуть ума не лишилась, что вполне естественно, я полагаю. Хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Я думал, «скорую» придется вызывать, но мне как-то удалось заставить ее задержать дыхание, и после этого она слегка оклемалась.
– Лучше тебя этого бы никто не сделал, – заметила я.
– Может, и так. Она все еще была не в себе, тряслась, всхлипывала, все такое. Хотела знать, почему никто ей не сообщил. Врали ребята ей и матери или действительно были такими никчемушными, что за все эти годы не смогли обнаружить то, что я разузнал за десять минут? Я сказал, что у нас прекрасные детективы, но иногда расследование заходит в тупик, а информация может долго добираться до нашей системы.
Инстинктивно – как моргаете, когда песчинка попадает в глаз, – мы всегда будем отрицать, если штатский утверждает, что полицейский лажанулся. И неважно, насколько это правда. Открываешь рот, и оттуда вылетает милая и убедительная легенда, гладкая, как маслице. Раньше это меня не тревожило. Даже если бы все принялись, стоя на коленях, умолять Ашлин о прощении, ей бы это не помогло и кроме впустую растраченного времени ничего хорошего из этого не вышло. Но сегодня все казалось мне подозрительным, готовым взорваться прямо у меня в руках от одного неверного движения. Все было против меня.
– Она поверила?
Гэри неопределенно хмыкнул.
– Не убежден. Но я продолжал втюхивать ей, что теперь она, по крайней мере, знает, чем все закончилось, и может жить дальше, она имеет право на собственную прекрасную жизнь. И нес околесицу, каким чудесным человеком, похоже, был ее отец, как он ее любил. В общем, всякое такое. Честно говоря, успокоенной она не выглядела, я даже не уверен, услышала ли она хоть что-то. Но в конце концов мне удалось-таки привести ее в норму.
Это все его голос. Гэри мог бы добиться того же эффекта, зачитывая ей телефонный справочник.
– Когда она была в состоянии сесть за руль, я отправил ее домой. Вот и все. Видишь? Не было ничего, что могло бы навести ее на мысль о бандах.