Арджуманд. Великая история великой любви - читать онлайн книгу. Автор: Тимери Н. Мурари cтр.№ 44

Стараниями Мехрун-Ниссы во дворце был устроен пышный свадебный пир, здравицы и пение не смолкали до утра. Затем старшие женщины (мать и тетушка были в их числе) увели меня, чтобы подготовить для брачного ложа.

…Рабыни искупали меня; мягкие руки нежно скользили по моему телу, касаясь груди, бедер и ягодиц, и даже — лишь самыми кончиками пальцев — проникая в закрытое для всех место. Мне немного нужно было, чтобы затрепетать, — чувства мои и так были обострены до предела. Потом меня вытерли, умастили благовониями. Женщины расчесывали мне волосы, пока они не засверкали, как вороново крыло, глаза подкрасили сурьмой, губы и соски — ароматным красным составом.

— Не бойся, — шепнула мама, препровождая меня на брачное ложе. Ложе было из золота, ножки выполнены в форме львиных лап.

— Чего мне боятся? — удивилась я. — Другие женщины в свою первую брачную ночь принимают ласки незнакомого мужчины, ко мне же войдет Шах-Джахан.

Мама вздохнула:

— Какая разница? Все равно для тебя это впервые, и оттого, что любишь, не станет легче… Рабыни помогут тебе достичь наслаждения…

Когда я легла, меня накрыли, а волосы рассыпали по подушке, как пышное оперение павлина. Сзади, по обе стороны ложа безмолвно стояли две женщины. Две другие мерно махали опахалами, чтобы не было жарко. Меня окутал аромат благовоний, пропитавших воздух. Откуда-то слышалась тихая музыка — на ситаре ^[68] играли ночную рагу. В мелодии были и радость, и печаль, музыка вторила охватившему меня чувству ожидания. Я вспомнила о виденных однажды женщинах, даривших наслаждение друг другу в жарком алькове. Скоро и я узнаю, каковы они, радости любви.

…Мой принц стоял на коленях и покрывал поцелуями мое лицо: лоб, глаза, нос…

— Наконец, — улыбнулся он. — Ты — моя благородная супруга.

— А ты — мой.

Никогда прежде я не видела его с непокрытой головой… Я гладила его волосы, поглаживала бородку. У меня опять появилось ощущение, что все происходящее — иллюзия и вот-вот может исчезнуть.

— Ты счастлива?

— Очень. А ты?

Нам не хватало дыхания на долгие речи, слова были быстрыми, торопливыми.

— Да. Я люблю тебя. Мы больше никогда не разлучимся. Куда поеду я, туда и ты со мной. И куда ты ни пойдешь, я всегда буду рядом.

— Обещаешь?

— Да.

— Я никогда не позволю тебе нарушить данное мне слово, до самого конца жизни.

— Так будет всегда…

Рабыни раздели его. Он возлег рядом со мной, и я ощутила на бедре нечто твердое и горячее, как уголек. Мы лежали, любуясь друг другом, а женщины ласкали нас, как нежное многорукое божество. Я опустила взгляд и с волнением отметила, какие разные у нас тела: у него мускулистое и темное, у меня округлое, мягкое и светлое. Было такое чувство, что я вижу себя впервые и… впервые открываю секреты собственного тела. Чуткие пальцы рабынь со знанием дела пробуждали к жизни соски, низ живота, бедра… Неторопливо, точно играя на ситаре, они спускались вниз, по ногам, отчего казалось, что даже пальцы моих ног могут служить инструментом наслаждения…

Шах-Джахан пил из кубка вино, а рабыни поглаживали ему шею, грудь, гладили живот и… ласкали его орган. В их руках жезл моего любимого блестел от масел, которые в него втирали, становился все больше, выпрямлялся, пока не стало казаться, что он существует отдельно от тела, сам по себе. Одна из рабынь положила на него мою руку, и я ощутила твердость камня… Я даже представить не могла, что у мужчин скрывается такая мощь между ног…

Теперь не только руки, но и языки рабынь с дразнящей нежностью сновали по моему телу, ласкали мои отвердевшие соски, пока они не заболели так, будто вот-вот лопнут…

Прикосновение Шах-Джахана было горячим и жадным. Сдавив мой сосок, он осторожно покатал его между пальцами, нажимая все сильнее и сильнее.

На моем лице появилась гримаса боли.

— Тебе предстоит сделать восхитительные открытия, любимая, — прошептал мой избранник. — Боль и наслаждение неразрывны в акте любви. В наслаждении, как змея, таится боль. Это божественное равновесие — оно есть везде: и в наших телах, и в наших мыслях.

Склонившись ко мне, он поцеловал меня, потом укусил, потом провел языком по соску…

Я качалась на волнах сладостного наслаждения, действительно связанного с болью, но от этого наслаждение было еще острей.

Вскоре я ощутила новые прикосновения — это маслами смазывали тайные губы моего тела.

— Она готова, господин, — прошептала рабыня.

Шах-Джахан опустился на колени, женщины развели мне ноги… Я лежала перед ним беззащитная, полностью открытая его взору.

Рабыня снова положила мою руку на его каменно-твердый жезл.

— У него есть глаз, но он не видит. Проведи его внутрь, — сказала она, обращаясь ко мне.

Мой принц был опытен. Он понимал, что я невинна, поэтому не торопился. Я впустила его жезл в теплое, влажное прибежище. Казалось, с ним в глубину моего лона вошел огонь, еще более распаливший мои чувства.

Жезл входил все глубже, я ощущала его в себе…

Боль была внезапной и острой — настолько острой, что я вскрикнула. Но ожог, пронзивший меня, тут же сменился любовными прикосновениями…

Я не могла поверить, что в моем маленьком теле таятся такие силы. Во мне поднялась горячая волна, она шла от бедер, охватывая все тело…

Мы оба были скользкими от пота и масел. Одна из рабынь промокнула нам лица.

Мой любимый задвигался медленно, поднимаясь и опускаясь, но не ложась всем телом на меня; его скольжение — там, внутри — несло неописуемое удовольствие.

Но вот его ритм участился, лицо стало меняться, он учащенно дышал. Я почти теряла сознание, двигаясь в такт, меня словно притягивало к его телу.

Восторг и боль нарастали, движения становились торопливее. Быстрее, быстрее, быстрее же…

Когда волна наслаждения уже захлестывала нас, мы оба одновременно закричали.

Он замер, содрогаясь всем телом…

Я не могла шевельнуться, не было сил вздохнуть…

Он упал на меня, и я почувствовала, как постепенно затихает буря.

Когда волны совсем стихли, я погрузилась в блаженный покой. Откуда-то из другого мира еще доносились тихие звуки ситара.

На заре мы проснулись в объятиях друг друга. Женщины пришли осмотреть простыни, и увиденное их удовлетворило.

— Ты не можешь ехать со мной.

— Нет, поеду. Ты обещал, любимый, нельзя нарушать данное слово!