100 рассказов из истории медицины  - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Шифрин cтр.№ 97

Страница

Напоследок добытый дорогой ценой вирус выкинул неожиданный номер: сыворотка крови переболевшего человека не могла его нейтрализовать. Это значило, что в крови нет антител к этому вирусу. Либо энцефалит вообще не инфекция, либо выделили не тот вирус. А сезон уже заканчивался, и новых выздоравливающих было не сыскать. Тогда взяли кровь у выживших после болезни в мае, в том числе у вышеупомянутой домохозяйки. Ее сыворотка «сработала». У всех отлегло от сердца. Но что бы это значило?

Анализируя ход болезни, невропатолог экспедиции Алексей Шаповал сделал вывод: «Инфекция развивается без сопротивления». Оказалось, такое бывает. В случае клещевого энцефалита на первых порах иммунная система почти не вырабатывает антител к вирусу, и он беспрепятственно поражает все нервные клетки поблизости от места укуса. Поэтому так важно, куда именно забрался клещ. Если больной переживет самый опасный первый период, антитела производятся со все большим размахом и в конце концов спасают организм, а после победы их производство еще расширяется.

По возвращении домой с триумфом Зильбер был арестован за то, что якобы открыл вирус с целью заражения комаров, которых он собирался распустить рядом с дачей товарища Сталина. Сам ученый ни в чем не сознался, хотя ему на допросах сломали два ребра и отбили почки. Зильбер чуть не умер в лагере Печорстроя от стенокардии, но сумел постоять за себя и вернуться в науку.

Было так: у жены начальника лагпункта начались родовые схватки. Акушеров среди врачей лазарета не нашлось. Построили заключенных: «Медики, шаг вперед!» Зильбер без раздумий вышел из строя. На ходу вспоминая курс гинекологии, он определил, что плод вроде бы лежит правильно, а женщина с виду здорова. Тогда Лев Александрович выгнал всех из помещения и велел роженице орать что есть сил: якобы это облегчает боль. Ребенок родился быстро, Зильбер перевязал пуповину, но долго не пускал никого в комнату. Наконец, через пять часов он предъявил гражданину начальнику жену с младенцем и сказал, что роды были патологические, так что с трудом удалось избежать несчастья. Начальник поверил и назначил Зильбера руководить лазаретом.

Истощенные пациенты лазарета сплошь страдали пеллагрой – недостатком витамина PP. Зильбер придумал подкармливать их дрожжами, выращенными на ягеле, которого в тундре вокруг было предостаточно. Кипячением готовился препарат антипеллагрин, который вливали внутривенно. Он творил чудеса: больные, которые не могли пошевельнуть рукой и умирали от поноса, вставали с постели, а смертельная диарея прекращалась. Ближайшие лагеря переняли передовой опыт. Зильбер даже устроил для этого конференцию врачей Печлага. Он также вернулся к опытам по раковой иммунологии на мышах, которых зэки ловили ему за белковый концентрат из дрожжей.

О победе над пеллагрой прознали на Лубянке. Зильбера перевели в Москву, где им занимался генеральский чин – комиссар госбезопасности 2-го ранга. Он предложил поработать в шарашке, занимавшейся бактериологическим оружием. Лев Александрович отказался, пытаясь растолковать комиссару, что его идея гораздо важнее оружия: ведь война скоро кончится, а рак останется.

Канцерогены, говорил он, подобны механизму, которым взводят курок. «Но ведь убивает пуля. Так и при раке – убивает вирус, а все, что считают причиной рака, дает вирусу возможность “выстрелить”», – объяснял Зильбер в понятных слушателю метафорах. И просил дать ему возможность разместить в журнале статью о вирусной теории рака под любой вымышленной фамилией, чтобы советские исследователи могли пользоваться этими данными. Комиссар только и спросил с презрительной улыбкой: «Может, еще опубликовать это ваше “произведение” в “Известиях” или “Правде”?»

Наконец Зильбер нашел возможность передать написанную микроскопическими буквами на клочке бумаги статью своей бывшей жене Зинаиде Ермольевой, создательнице советского пенициллина. Ермольева собрала целое созвездие медицинских светил во главе с Бурденко и Орбели, которые обратились к Сталину с предложением освободить автора столь ценной идеи. Едва Зильбер вышел на свободу, нарком здравоохранения Митерев ласково принял его, обещал институт и предложил написать в центральную газету статью «Проблема рака». Материал вышел в 14-м номере «Известий» в 1945 г.

Вскоре автор был опять вызван к тому же самому комиссару 2-го ранга. Оказалось, у жены комиссара нашли рак, и теперь он интересовался, нет ли какого-нибудь нового метода лечения. Картина была безрадостная: опухоль обнаружили слишком поздно. Зильбер сказал, что для своевременной диагностики и профилактики надо исследовать поведение вирусов в организме, чем он и намеревался заняться в 1937 г. Напоследок съязвил: «А что, товарищ комиссар, читали вы “Известия” с моей статьей?»

Комиссар улыбнулся и ответил: «Чего у нас не бывает, товарищ профессор…»

Примечание

В литературе и документальных фильмах о Зильбере утвердилось неизвестно откуда взявшееся мнение, будто он был освобожден по приказу Сталина и великий вождь якобы даже принес Льву Александровичу свои извинения. Высказываются версии, что Сталин (или кто-то из Политбюро) боялся рака и потому освободил ведущего теоретика раковой иммунологии. Однако рассказы самого Зильбера и Ермольевой, которая организовала его освобождение (и к которой его привезли прямо из тюрьмы в марте 1944-го), этого не подтверждают.

Военный прокурор, занимавшийся реабилитацией Зильбера, не обнаружил в его деле никакого постановления об освобождении. Он так и сказал Льву Александровичу: «Вас не только арестовали, но и освободили незаконно». Ермольева намекала, что высокопоставленный гэбист, чью дочь вылечили пенициллином, объяснял, как было дело.

Письмо-ходатайство об освобождении Зильбера украшали автографы группы знаменитостей: Бурденко, Орбели, Гамалея, Морозов, Ермольева, Соловьев, Шубладзе, Чумаков, Энгельгардт. Формальным лидером подписавших был Бурденко, главный хирург армии, у которого на столе стояла «вертушка» для прямой связи с Верховным главнокомандующим.

Нет никаких следов распоряжения Сталина ни в устной, ни в письменной форме. И Ермольева, и Зильбер считали, что распоряжение об освобождении отдал лично Берия, испугавшись, что на самом верху переспросят у Бурденко, в чем дело. Ведь такого созвездия просителей, да еще столь важных для фронта, прежде не собиралось. Вероятно, Сталин так ничего о Зильбере и не узнал. Позднее они не виделись и не говорили; ни о каких «извинениях» Зильбер не рассказывал. Скрывать подобный факт он при своем громадном честолюбии не стал бы, особенно в последние десять лет, т. е. после XX съезда ^[9].

ОБСУЖДЕНИЕ В ГРУППЕ

Dasha Karpenko: Невозможно не думать о том, каких высот достигла бы советская наука, если бы гениальные ученые жили с целыми почками, с целыми пальцами, не дрожали за себя и семью…

Ответ: Так ставился вопрос в 1960-е гг., когда ученые направляли в правительство коллективные письма против Лысенко. А ведь на деле никакой «советской», «российской» или «английской» науки нет. Наука – всеобщее достояние. Зильбер брал идеи у англичан, а идеями Зильбера пользовались французы (тесные связи с Институтом Пастера налажены еще со времен Гамалеи). Преступление против ученого, где бы он ни жил, – это покушение на будущее всего человечества.

Страница