Зачарованный мир - читать онлайн книгу. Автор: Константин Мзареулов cтр.№ 52

Призрак поднял руку, прощаясь, и демоны плавно увлекли его ввысь, к ярким звездам бездонного неба. И откуда-то сверху прозвучал слабеющий, но различимый голос:

– Это был Хызр… Гара Пейгамбар и прочая нечисть служат ему… Остерегайтесь – они хотят потревожить Живого… Спасение – в Демиурге.

Голос затих. В безмолвном недоумении живые стояли возле мертвеца. Потревожить Живого… О чем пытался предостеречь их Ала мазан?

Наконец гирканец, тяжело вздохнув, сказал:

– Надо вернуться в город и организовать погребение учителя.

Уже дома Верховный Джадугяр, угрюмый сверх всякой меры, предупредил Сумука:

– Следующими жертвами Хызра будем мы с тобой…

– Рад буду помериться силами с этой тварью!

– Не смей перебивать! – Старик почти кричал. – Немедленно отправляйся за Молниями Зевса. Будь готов к любым неожиданностям – надень все свои волшебные причиндалы… – Он задохнулся и одним залпом опорожнил кубок шербета, искоса поглядел на агабека, потом продолжил: – И помни, что в твоем щите Ареса скрыто Чудовищное колдовство… Кстати, щит никогда не принадлежал богу войны – слишком уж он роскошен для этого солдафона.

– Откуда вы знаете о щите? – забеспокоился Сумук.

– Неважно… К тому же известно мне совсем немного. И все же обращайся с ним поосторожнее. Я видел этот щит лет за двести до твоего рождения, когда был сильнее и храбрее, нежели сегодня. Но и тогда я не решился взять его, ибо почувствовал, что под верхним слоем брони таится нечто непостижимое, чего я смертельно испугался. Могу лишь догадываться, что ты хранишь в своей кладовой средство, предназначенное не столько для защиты, сколько – для нападения.

– Как вас понимать? – растерянно спросил Агарей.

Выдавив из себя жалобную улыбку, Салгонадад признался, что он и сам не понимает, причем это непонимание тревожит его даже сильнее, чем коварные замыслы всех магрибцев, вместе взятых.

Разбудившая его Удака в полупрозрачных шароварах выглядела исключительно соблазнительной и вдобавок казалась такой свеженькой, словно не было бурно проведенной ночи. Убедившись, что ее возлюбленный пытается продрать глаза, красавица бодро потребовала, толкая Су-мука в бок:

– Вставай. Твой родственник со своими приятелями ждут у ворот.

– Какой еще родственник? – заворчал Сумукдиар и, переворачиваясь на другой бок, пробормотал, снова погружаясь в блаженную дремоту: – Третий день не даете выспаться – то один колотит в дверь, теперь вот ты…

Вздрогнув, он проснулся окончательно, внезапно покрывшись холодным потом – Агарей вдруг понял, что едва не проговорился. Еще мгновение – и ляпнул бы: позавчера, мол, известный тебе понаслышке рысский воевода Златогор меня разбудил… Объясняй потом этой болтунье, что оговорился спросонок!

Удага сказала весело:

– Там Фаранах и Гасанбек с девицами, собаками и… – она хихикнула: – …и евнухом. Ты вроде собирался на охоту с ними ехать.

– Помню, – признал смущенный гирканец. – Брательник все расхваливал свою новую «ханум». Говорит, глаза, как у джейрана, а ножки – как у…

– Слона! – разозлилась вдруг Удака. – И задница, как у бегемота. Она самая – Джейла из женского эскадрона.

Хмыкнув, Сумукдиар выглянул в окно. По мостовой растянулась неровным конным строем живописная компания. Кроме Фаранаха здесь был его дружок-гуляка лег Гасанбек, служивший сотником в Мидийском полку, две ярко и пестро разодетые смазливые девицы, а также, к огромному удивлению гирканца, маг-алверчи Нухбала, которого Удака, видимо, и зачислила в евнухи. Вокруг лошадей неторопливо прогуливались Рыжий и Черный – псы непонятной породы, совершенно незаменимые на охоте. Увидев в окне Сумука, все пятеро, исключая почему-то четвероногих, завопили, разбудив весь квартал:

– Сумук, выходи! Сумук, выходи! Всех зверей без тебя переловят!

Наоравшись, они блаженно захохотали, весьма довольные своим остроумием. На этот раз к их голосам прибавилось конское ржание. В ответ по всей округе затявкали потревоженные собаки.

– Иду, – буркнул джадугяр.

– Завтракать не садись, – снова крикнул Фаранах. – А. то тебя от стола не оттащишь. Дотерпи до привала.

Кое-как умывшись, Сумукдиар натянул походную одежду и тонкую кольчугу, поверх которой накинул плащ-невидимку – ярко-красный изнутри, но покрытый серо-зелеными пятнами снаружи. Затем подвесил к поясу пару кинжалов, рассовал по укромным местам еще кое-какое оружие, взял футляр с луком и колчан со стрелами, после чего задумался, не забыл ли какую мелочь.

– А броню зачем нацепил? – засмеялась Удака. – Уток боищься?

– Шакалов. Двуногих… – Сумук решительно двинулся к выходу, бормоча по дороге: – Хрен я уеду голодным.

На кухне он скоренько соорудил себе монументальный бутерброд типа дюрмек, завернув в квадрат лаваша кусок вареной осетрины.

Когда, пришпорив коня, джадугяр демонстративно начал жевать. Гасанбек восторженно провозгласил:

– Точно Фаранах говорил, что его брательник без завтрака из дома не выйдет.

– Помалкивай, пока из тебя самого дюрмек не сделали, – зашипела на него Удака.

– Он такой, – подтвердил Фаранах, сделав серьезное лицо. – Запросто может тебя сожрать. А кости драконам скормит.

Гасанбек явно не успел с утра опохмелиться и сказал, мотая болевшей головой: мол, в наше просвещенное время даже волшебник не сумеет скрыть следы преступления. «А мы скажем, что ты пал жертвой хастанских налетчиков!» – предложил Фаранах. Гасанбек признал, что в таком случае убийца, конечно, улизнет от наказания, но тут же попросил, чтобы похороны состоялись по всем обычаям его горного народа, причем уточнил, что на его могиле желательно зарезать дюжину жертвенных хастанцев. «Одного лега заколем – хватит с тебя», – отрезала Удака, отчего-то не любившая этого неглупого и безобидного парня.

Кавалькада выехала из городских ворот и не слишком быстро направилась по дороге, что тянулась вдоль морского берега. Не успели они миновать первую деревушку, как Фаранах забеспокоился: не стерли бы собачки свои нежные лапки. После вялой перебранки Гасанбек взял в седло Рыжего, а Черного – сам хозяин. Дальше началась обычная для этой компании история: Нухбала, насупившись, молчал, молодежь обсуждала важнейшие городские события вроде нарядов известных красоток и результатов скачек. Говорили также о драках между аристократами и – кто из чиновников берет больше взяток.

Сумука эти сплетни мало волновали, поэтому он лишь изредка вставлял язвительные замечания, но Гасанбек спешил авторитетно высказаться по любому поводу, стараясь перекричать остальных. Заговорили о состязании поэтов – он подробно объяснил, как надо правильно писать стихи, зашла речь о модах – поведал, какие платья и белье носят франкские, кельтские, анатолийские и парфянские дамы, а уж о войне – тут он подавно лучше всех знал обо всем.