Темник Мамай - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Корчевский cтр.№ 21

— Ты не родня ли тысяцкому московскому? — спросил Михаил.

— То отец мой, Василий Васильевич. Я сын его младший, Николай. Есть ещё старший, Иван, боярин московский.

— Понятно.

Михаил был слегка обескуражен. Это же сила какая у бояр Вельяминовых? Вся рать городская у отца, а Коломенский полк — у сына. Тысяцкий после большого воеводы, почитай, на втором месте.

В Москве жизнь потекла спокойно. Постепенно Михаил перезнакомился со многими юродскими и московскими боярами. Бояре сами приглашали Михаила в гости под предлогами разными: именины, приезд родни из мест дальних. А уж как в родном доме не похвастать древностью и знатностью рода! Перечисляли, кто от какого колена произошёл, в каких чинах был да где за столом княжеским сидел.

Михаил вначале удивлялся — почему внимание такое к его персоне?

Ясность внёс Боброк.

— Понимаешь, какое дело. Бояре кучкуются по интересам. Вроде все князю служат, однако же каждая группа свой интерес блюдёт, за другими ревностно смотрят — как бы не обошли, не приблизились к князю, чтобы и их милостью да вниманием не обделили.

— Это я уже понял. Не пойму другого. Я тут человек новый. По уму — приглядеться надо, что за человек, чем дышит. А они наперебой в гости зазывают! Я ведь в чины не выбился, не знатен.

— Э, брат, тут ты ошибаешься! Посуди сам. Ты молод, меж тем князь тебя приметил, к себе на службу взял. С годами, при службе верной, можешь подняться высоко. Вот каждый род боярский и старается тебя на свою сторону перетянуть. На первых порах они тебя во всём поддерживать будут, помогать. А случись, князь тебя возвысит, там им придётся помочь. На дружбу ведь добром отвечать принято.

Михаил хлопнул себя по лбу.

— А ведь и верно!

— В возраст войдёшь, ума-опыта наберёшься — сам поймёшь.

— За науку спасибо.

— Потому, прежде чем приглашение принять, подумай — нужен тебе человек? Не в опале ли?

— Понял, Дмитрий Михайлович, уяснил. Ты мне как брат старший.

— О том помни и не подведи.

— Слово даю, за меня краснеть перед князем не придётся.

Михаил возвращался к себе домой на коне неспешно, размышляя над услышанным. Вот ведь тугодум! Он дружен с Боброком, а это своего рода сигнал для других бояр — что непросто-де боярин, из Серпухова в Москву на службу князем взятый. Стало быть, есть что-то, сила какая-то, вверх его, Бренка, толкающая. А ведь он, по существу, никто, боярин рядовой, каких в любом княжестве десятки. Понравился воеводе Боброку, вот он и приметил. А бояре московские, в интригах поднаторевшие, сразу поняли, откуда ветер дует. Ох, непростая жизнь в Москве, ухо востро держать надо! А пуще всего — князю служить верно, живота своего не жалея.

А ещё через месяц внезапно умер тысяцкий, Василий Вельяминов. Одни из бояр печалились, другие ухмылялись меж собой. А как ещё? Не всем он люб был. Место высокое освободилось.

Надо сказать, что восхождение Вельяминова на пост высокий было непростым. Предшественник его, Алексей Петрович Хвост, ревностно служивший отцу Дмитрия, был найден убитым в Пасхальное воскресенье 1357 года на городской площади.

Подлое и жестокое убийство любимца ополченцев всколыхнуло народ. Толпа подозревала нескольких бояр, которым смерть Хвоста была выгодна. Встревоженные бояре, чьи фамилии были на устах у черни, боясь расправы, съехали из Москвы.

Великим князем на пост высокий был утверждён Вельяминов. Подозревали бояре, что дело тёмное, что не обошлось убийство без Василия Васильевича. Однако убийцы найдены не были.

Так Вельяминов стал ближним боярином. Был он нагл и нахрапист, про себя, любимого, не забывал, запуская руку в княжескую казну.

Были ещё подозрения. Перед свадьбой Дмитрия с Евдокией примерял князь пояс драгоценный, доставшийся ему от отца — цены немалой, в коем он на свадебном торжестве намеревался быть. Утром же, в день торжества, пояс оказался подменённым. Тоже с украшениями, но камни поменьше и попроще. Хоть и подозревали Вельяминова, но доказать не смогли. А позже, уже перед смертью, всплыл пояс-то, у сына его Николая оказался.

Новость о смерти тысяцкого бояре обсуждали, собираясь кучками. Судили-рядили, гадали — кого назначит князь на должность великую. Но время шло, а назначения не было. Фактически князь Дмитрий Иоаннович упразднил должность тысяцкого, не назначив на неё никого. И тем самым нажив себе врага — старшего сына Вельяминова, Ивана. Должность была не выборная, но Иван Васильевич рассчитывал занять её и прогадал.

Начал он среди бояр собирать недовольных, коих оказалось немало. Начали прощупывать Михаила, когда он бывал в гостях. Исподволь пытались выведать, на чьей он стороне. Бренок неизменно отвечал: «Что хорошо для великого князя, то хорошо для Москвы. На том и стою».

Некоторые из бояр перестали приглашать его в гости. Бог им судья, Михаил сам в гости не напрашивался. Только один момент показался ему настораживающим.

Михаил как-то беседовал со старшиной купцов-суконников. И тот обмолвился, что суконник фряжский именем Некомат дружен стал с Иваном Вельяминовым. Не раз уже их вместе видели.

— Под себя всю торговлю сукном подмять хотят! — обижался купец.

Михаил сделал вид, что слов сих не услышал. А сам призадумался. С чего бы это — боярину дружбу с купцом фряжским водить? Не тот человек Иван, чтобы с простолюдином, пусть и купцом, якшаться. Что-то за этим кроется.

Начал он потихоньку сведения о купце Некомате собирать. Один словцо скажет, другой обронит. А картина общая потихоньку складывается. И картина тревожная.

Некомат — купец фряжский, из Кафы. А известно, что Кафа — столица колоний генуэзских в Крыму. Генуэзцы — торговцы от рождения, алчные, жестокие, своего не упустят. Привилегии от папы своего католического имеют, и большей частью — шпионы и лазутчики его. Они и у византийского императора себе привилегии выторговали, чтобы на море Сурожском беспошлинно и единолично торговать. Мало того — Кафа дружна с Ордой, во всём её поддерживает, и интерес у обеих сторон взаимовыгодный.

Татары пленников генуэзцам продают, фрягов не трогают, охраняют их на Великом шёлковом пути. Интересы их, в основном денежные, переплелись так, что уже и непонятно, кому дружба сия выгодна.

Генуэзцы после Кафы Солдайю по договору выкупили. А Кафу, как столицу колонии, в крепость превратили, соорудив стены с двадцатью шестью башнями.

Городу владение генуэзцев на пользу пошло. Водопровод появился, в городе — чистота и порядок, чего раньше не бывало, поскольку население в основном состояло из армян и греков.

Ворота домов запирались, и свет гасили в восемь часов вечера. Исключение делали только для караван-сараев, где масляные светильники горели на час дольше.

Городом и колонией управлял генуэзский консул. Главная статья наживы — рабы. Торговали строевым лесом, солёной рыбой, просом, ячменём, рожью. Деньги принимались любые, хотя основной денежной единицей был серебряный аспр.