Армагеддон. Книга 3. Подземелья Смерти - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Бурносов cтр.№ 33

Дотащив раненую до тележки, Шибанов и Грищенко опустили ее на гравий.

— Что с ней? — попытался выяснить профессор, но набежавший Джей-Ти толкнул его в плечо и рявкнул:

— Коли! Быстрее!

Гумилев подошел ближе, склонился над Ивановой — и тут же отшатнулся.

У Оксаны не было лица. Совсем. Вместо него Андрей увидел пузырящееся кровавое месиво, из которого проступали сахарно-белые челюстные кости черепа. Вытекший шарик глаза висел на ниточке нерва, кожа на висках растрескалась и сползала к ушам неопрятными лохмотьями.

Вессенберг воткнул шприц-тюбик в бедро женщины. Иванова вдруг начала отчаянно колотить ногами по рельсам, вскинула руки, точно хотела схватить кого-то.

— Агония, — прошептал профессор.

— К-кислота… — заикаясь, сказал Шибанов. — Они плюются кислотой…

— Кто — «они»? — нахмурился Решетников.

— Призраки. Бледные призраки. Мы видели троих. Иванова шла первой и сразу получила заряд в лицо. Джей, кажется, срезал одного…

— Я точно попал, чувак! — подтвердил рэпер, отрываясь от фляжки. Вода стекала по его небритому подбородку. — Все брюхо ему разворотил, мать твою!

Иванова перестала дергаться, обмякла, вытянулась. Мидори вдруг громко, навзрыд, заплакала.

— Не надо скулить, сестра, — грубо утешил ее Джей-Ти. — Тут и без тебя сыро.

— Вот и карающий меч, — пробормотал Решетников.

— Какой еще меч?! — недоуменно спросил Гумилев.

— Который на гербе у нас, — отрубил Решетников и отошел прочь.

Санич стоял у края платформы и смотрел сверху вниз на умирающего Буча. С поврежденной ногой он даже не мог спуститься и облегчить страдания раненого уколом промедола.

Фэбээровец стонал, не переставая, и все пытался отползти как можно дальше от темной впадины тоннеля, словно даже в полубессознательном состоянии боялся чего-то, что может появиться оттуда.

Все его тело покрывали рваные раны, распухший лоб пересекал глубокий порез, одна щека была разодрана, и сквозь дыру виднелись окровавленные зубы.

— Убей меня! — вдруг очень внятно и четко выкрикнул Буч и закашлялся, брызгая кровью на рельсы.

Санич попятился, инстинктивно выставив толстый ствол ММ-1. Стрелять с такого расстояния из гранатомета было настоящим самоубийством — Олега посекло бы осколками. Собственно, он и не собирался, просто последняя просьба фэбээровца застала Санича врасплох.

Непонятный шум, похожий на звуки морского прибоя, выкатился из тоннеля и затопил станцию. Олег побледнел. То, что до смерти изувечило Буча, теперь надвигалось на него, и Санич почувствовал, как у него взмокла спина, а руки сделались ледяными, словно он находился на сильном морозе без перчаток.

Нет ничего страшнее неизвестности, это аксиома. Но куда больший ужас у человека вызывает неизвестность, уже забравшая чью-то жизнь. Замершее на рельсах тело несчастного Буча красноречиво намекало Саничу о той участи, которая его ожидает.

Шум усилился. Олегу показалось, что он различает в нем отдельные щелкающие звуки. Выругавшись, Санич бросился назад по платформе, далеко выбрасывая вперед негнущуюся ногу и в такт шагам размахивая тяжелым гранатометом. Доковыляв до распахнутой двери диспетчерской, он обернулся и непроизвольно вскрикнул, увидев, как из тоннеля выплеснулась темная волна, сплошь состоящая из членистых лап, мохнатых тел и кривых челюстей.

Ввалившись в комнату, Санич захлопнул дверь, сделанную из легкого металла, и заклинил ручку замка одним из валявшихся рядом стульев. Переведя дух, он с тревогой посмотрел на небольшое окно в двери, закрытое матовым армированным стеклом. Это окно было самым слабым звеном его обороны. Если то, что выползло из тоннеля, — Олег все никак не мог сформулировать для себя, что это, — так вот, если оно сумеет разбить толстое, но отнюдь не бронированное стекло…

— Надеюсь, Гумилев жив… — неуверенно сказал Санич и рухнул в кресло у пульта. — Скоро они дойдут до поезда и дадут сигнал. Я включу…

Дверь затряслась, на нее посыпались беспорядочные удары. За стеклом мелькнула неясная тень, потом еще одна, и вдруг что-то сильно ударило в окно.

— Зараза! — с чувством произнес Санич, глядя на паутину трещин, разбежавшихся по стеклу. Отложив гранатомет, он взялся за М4. Замысел Олега был прост — когда то, что хочет добраться до него, разобьет окно, выстрелами из штурмовой винтовки очистить проем от остатков стекла, а потом выпалить в окно из ММ-1. И если понадобится, сделать это несколько раз.

— Только попробуй сунуться сюда… — шептал он, следя за тем, как в стекло долбят и долбят то ли палками, то ли лапами. — Только попробуй…

Тело Ивановой погрузили на тележку рядом с Миллерсом и Лобачевским.

— Скоро мест не останется, — тихо пробормотал Грищенко.

— Не каркай! — оборвал его Решетников и повернулся к сидящему Штреллеру, раскачивающемуся из стороны в сторону. — Эта сволочь могла бы и предупредить, что в тоннелях еще полно всякой нечисти.

— Мы могли догадаться и сами. — Шибанов отстегнул магазин М4 и принялся набивать его патронами. — Створы на станции, системы слежения, самоходный робот-убийца… Да и доктор вел себя более чем подозрительно, а мы не обратили внимания.

— Кончилось время креста! — вдруг громко и отчетливо произнес Штреллер. — Иная сила будет властвовать над миром!

— Как не погнулись — о горе! — как не покинули мест кресты на Казанском соборе и на Исаакии крест [19] … — мрачно продекламировал Решетников.

— Тени, кресты и могилы скрылись в загадочной мгле, свет воскресающей силы властно царит на земле [20] , — добавил Шибанов.

Полковник удивленно посмотрел на него.

— Что? Не ожидали, что хоккеист знает стихи Николая Гумилева? — Шибанов вставил последний патрон в магазин и со щелчком вогнал плоскую коробку в автомат. — Тогда алаверды — услышать такое от офицера безопасности для меня тоже было откровением.

Решетников засопел, потом неожиданно улыбнулся.

— Обидеть друг друга у нас не получилось.

— Это точно. А скажите… Давно хотел спросить, но все как-то… Ваш начальник, он родственник тому Гумилеву или просто однофамилец?

— Родственник, — кивнул Решетников. — То ли внук, то ли правнук…

Он понизил голос, оглянулся, бросил косой взгляд на Гумилева, который, прильнув к биноклю, разглядывал противоположный край пещеры, и неожиданно быстро спросил:

— Кстати, Ростислав, что вы знаете о предметах?

— О каких… — начал было Шибанов и тут же сообразил, о чем спрашивает его Решетников. — Что знаю? Да ничего практически не знаю. Мой Скорпион, он… он как бы предупреждает меня об опасности. Иногда подсказывает, чего не надо делать. Вы сказали «о предметах»… Их что, много?