Дмитрий Самозванец - читать онлайн книгу. Автор: Фаддей Булгарин cтр.№ 62

— Многие европейские полководцы и даже древние римляне употребляли обозы для защиты войск в чистом поле, — отвечал Лжедимитрий, — но чтоб строить особенно огромные обозы для войны, тогда как другие войска стараются иметь их как можно менее, есть дело местности; честь и слава тому, кто умеет пользоваться местностями и обстоятельствами! Против татар, без сомнения, это прекрасная оборона, но против войск регулярных слабая защита!

— Но где же эти регулярные войска! — возразил Меховецкий. — Московское войско храбро, но сражается почти в таком же беспорядке, как и татары. Турки — сброд без всякого понятия о военном ремесле…

— Правда твоя! — отвечал Лжедимитрий. — Пока запорожцы будут иметь таких соседей, таборы их останутся превосходною выдумкою. Все хорошо в свое время и в своем месте!

Возвратись в свою хижину, Лжедимитрий застал казака, присланного от кошевого, который велел ему явиться к себе. Уже смеркалось, и Лжедимитрий пошел сквозь ряд огней, оглушаемый криками пьяных своих товарищей. Он удивлялся одному только, что вино не порождало драк и ссор в этих диких толпах, а возбуждало одно веселие. Братство и дружество строго было соблюдаемо между запорожцами, и если б один осмелился обидеть другого, то нашел бы немедленно тысячи противников, которые наказали бы его за нарушение равенства и доброго согласия.

— Садись, Дмитрий! — сказал атаман, — и выпей со мною чарку.

Лжедимитрий извинился, сказав, что не может переносить крепких напитков, и сел на скамье.

— И то добре! — возразил кошевой. — А мы, грешные, так пьем, пока нечего делать. Послушай, брате Дмитрий! Приятель наш, поп Михайло, писал ко мне, что ты молодец ученый и знаешь разные книжные науки. И то добре! Мы люди неученые, а знаем кое-как свое дело, как пригодно воевать и как управлять своею братьею. Хоть в книгах для нас темно, как в ночи, но мы любим книжных людей, когда они не хвастаются своим знанием. Хочу поговорить с тобою о важных делах, но прежде спрашиваю: тверд ли ты на языке?

— Испытай — узнаешь, — отвечал Лжедимитрий.

— За это люблю! — примолвил атаман. — Еще спрашиваю: боишься ли ты смерти?

— Если б боялся, то не пришел бы к тебе искать опасностей.

— И то добре! — сказал атаман. — Но испытывал ли ты себя когда-нибудь? Ведь, иногда голова хочет, а сердце дрожит да держит волю, как медведя на привязи. Сказываю тебе вперед: страшно заглянуть в глаза смерти.

— Я уж не раз видел ее с глазу на глаз, — отвечал, улыбаясь, Лжедимитрий, — и мы расставались с ней добрыми знакомцами.

— Итак, и это было с тобою? — сказал атаман. — И то добре! Вот-те бумага; тут написаны все города, моря и реки, и видишь, как красно размалеваны! Посмотри-ка, далеко ли от устья Днепра до турецкого города Трапе-зунда?

Лжедимитрий развернул карту с латинскими надписями и стал размеривать по масштабу расстояние мест, употребляя согнутую тростинку камыша вместо циркуля.

— Прямым путем около тысячи верст, а по берегам в полтора столько, — сказал он.

— Написано ли тут, как богат этот город Трапезунд и много ли в нем жителей? — спросил кошевой.

— Это здесь не написано, но я знаю, что город богат и имеет до 30000 жителей, — отвечал Лжедимитрий.

— И то добре! — сказал атаман. — Нам нужны деньги, и я хочу поочистить этот город Трапезунд, — примолвил он, улыбнувшись, и выпил чарку водки.

— Разве у тебя есть корабли? — спросил Лжедимитрий.

— А на кой черт мне корабли! — возразил кошевой хладнокровно, закусывая сухарем. — Я люблю топить и жечь корабли, а не ходить на них.

— Да ведь без кораблей нельзя и добраться до Трапезунда, — сказал Лжедимитрий. — Надобно проплыть поперек почти все Черное море; как же ты хочешь попасть туда?

— Уж конечно не на крыльях и не на облаках, а по-казацки, на наших чайках, — сказал кошевой, наливая себе другую рюмку водки.

— Черное море глубокое и бурное, особенно в нынешнее время, — возразил Лжедимитрий, — чайки твои разнесет, как щепы, по морю.

— Ну, вот ты говорил, что виделся с смертию глаз на глаз, а теперь запел другое! Видно, ты встречал смерть сухую, а не мокрую, когда боишься моря, — сказал атаман, грызя сухарь и улыбаясь.

— Я не боюсь ни сухой, ни мокрой смерти, — возразил Лжедимитрий, — но почитаю долгом сказать тебе, что знаю. На лодках ходят по рекам, а в море на кораблях.

— А мы так люди небогатые, кораблей не имеем, а пойдем туда же на лодках, куда другие ходят на кораблях, — сказал атаман. — Куда пролетит птица и проплывет рыба, туда проберется и запорожец. Слышишь ли, Дмитрий!

— Слышу и готов идти с тобою куда угодно, — сказал Лжедимитрий.

— И то добре! У нас есть стрелки, которые показывают северную сторону, есть часы и вот эта бумага, да еще и другая побольше, на которой расписано одно Черное море. Я возьму тебя с собою, слышишь ли, чтоб ты вел нас по этой бумаге. Только до поры молчи и не сказывай, куда пойдем, чтоб кто-нибудь не проболтался на дороге к морю.

— Благодарю тебя за выбор, — сказал Лжедимитрий. — А где ж наши ладьи?

— В лесу, на пнях! — отвечал кошевой, улыбаясь и налив третью рюмку водки.

— Итак, мы пойдем в поход на будущую весну? — сказал Лжедимитрий.

— Чрез две недели, приятель! — возразил атаман. — Деньги мне нужны для войска на зиму. Чрез шесть недель мы будем обратно в Сечи, исключая, однако ж, тех, которым придется заснуть навеки на турецком берегу или приютиться на дне морском. Кому добыча, а кому смерть! И то добре! Прощай, ступай спать. Завтра потолкуем более.

Две недели провели запорожцы в совершенном бездействии, между тем как отряд искусных ремесленников и опытных в постройке судов казаков работал на берегу Днепра, в месте, называемом Войсковое Щебевище ^[164]. Наконец, посланный от войскового обозного, присматривавшего за работами, донес атаману, что суда готовы. На другой день был назначен поход из Сечи к судам. Того же вечера при огнях поставили на паромы пушки, заряды, запасное оружие и бочки с сухарями, с пшеном и саламатой. Казаки запаслись одеждой, то есть каждый взял на дорогу одну пару платья и одну рубаху; осмотрели ружья и пистолеты, навострили сабли. Ночь провели в веселии, прощаясь с остающимися товарищами. Всего назначено было к набегу восемь тысяч самых удалых казаков. Они почитали себя счастливыми сим выбором и охотно шли на опасности, как на пир.

С восхождением солнца заблаговестили во все колокола, и все войско собралось на площади вокруг церкви. Под открытым небом стоял налой, пред которым священник совершал молебствие с коленопреклонением, окропил святою водой знамя атаманское и допустил приложиться к кресту всех отправляющихся в поход. После молебна кошевой атаман Герасим Евангелик выступил на средину и произнес речь к войску.