Жертва без лица - читать онлайн книгу. Автор: Стефан Анхем cтр.№ 73

– Меня зовут Фабиан Риск. Сегодня вы забирали компьютер и кое-что еще у меня дома на Польшегатан, 17.

– Послушайте, я уже закончил работу. Сейчас уже…

– Один короткий вопрос.

На другом конце провода раздался выразительный вздох.

– Когда вы заходил в дом, там был мой сын? Ему четырнадцать лет, у него темные волосы до плеч и довольно расхлябанный вид.

– Понятия не имею. Но, во всяком случае, кто-то слушал Мэрилина Мэнсона с положенной ему громкостью.

– Спасибо, только это и я хотел услышать. – Фабиан положил трубку и почувствовал внезапную легкость, чего никак не ожидал от Мэрилина Мэнсона на полной громкости.

Через двадцать минут пикнул мобильный – пришла новая смс. «Привет, па. Видел, что ты звонил. Покупал кебаб и как раз платил. Когда вернешься домой?»

Фабиан напечатал ответ: «Как только врачи разрешат мне ходить. Только что включил мобильный, так что дай знать, если что. А еще лучше приходи меня навестить, слышишь:)»

Отправив смс, он сразу же принялся печатать новую: «Дорогая, только что пообщался с Тео. Он явно будет есть кебаб, пока тот не полезет у него из ушей. Целую. Ф».

Он отложил мобильный. Наконец-то можно приступить к работе.

«В последнюю секунду», подумала Тувессон, заплатив за пиццу и крикнув Лилье, Муландеру и Утесу, что принесли еду. Их внимание рассеивалось по мере того, как в крови снижалось содержание сахара. И если они в скором времени не поедят, можно закрывать лавочку. Они интенсивно работали весь день и вечер, и нехватка сна уже давно вышла за грани разумного. Пытаясь избавиться от овладевшего ею чувства безнадежности, она приняла решение, что никто не уйдет домой, пока следствие не сделает реальный шаг вперед. Если повезет, у них откроется второе дыхание, а это она любила больше всего на свете.

На втором дыхании все в группе сосредоточились на одном: любой ценой раскрыть дело. Все остальное было второстепенным. Если обычно каждый шел домой к своей семье, то теперь они были семьей друг другу. Все это напоминало ей детство, когда она оставалась ночевать у своей лучшей подружки, где они все выходные играли в куклы или строили что-нибудь из лего. Всегда в пижамах. Переодеться не было времени, и его едва хватало на еду. Все остальное ничего не значило. Все, кроме игры.

Лилья с Муландером быстро подошли, открыли двухлитровую бутылку с колой и налили себе по стакану.

– Если бы мне пришлось выбирать между вином и колой на всю оставшуюся жизнь, я, понятно, выбрала бы колу, – сказала Лилья, выпив стакан до дна.

– Какие ты купила? – спросила Муландер, трогая картонные коробки с пиццей.

– А ты какую хочешь?

– Ну… Наверное, кебаб.

– Бери, – Тувессон протянула ему коробку.

Хотя Муландер не хотел признавать это, в девяти из десяти случаев он выбирал пиццу-кебаб. И съедал половину. Потом ему обычно надоедало, и у него возникало желание попробовать то, что ели другие. Но Тувессон подстраховалась и заказала шесть пицц разных видов.

– А где Утес? Его что, не будет?

– Он заперся в комнате для совещаний и выйдет, как только разберется с граффити, – ответила Лилья.

– Ах, да, – Муландер покачал головой.

– Я знаю, что мы полагаемся на милость божью, – сказала Тувессон. – Но Утес приложил много усилий, и я хочу, чтобы мы отнеслись к этому серьезно. Хорошо?

Муландер и Лилья кивнули, сели и так рьяно принялись за еду, словно были на грани голодной смерти. Съев треть своей пиццы-кебаб, Муландер нарушил молчание.

– А еще что-нибудь выяснили насчет этой Ингелы Плугхед?

– Как сказать, – откликнулась Тувессон. – Этот суперприятный врач прислал письменный отчет об осмотре, в котором, по сути, повторяется то, что он говорил раньше.

– И что он говорил?

– Что само вмешательство выполнено ненастоящим врачом.

– А как это выяснилось?

– Ну, во-первых, использовался стандартный скальпель, который явно совершенно не предназначен для гистерэктомии. К тому же, скальпель не был простерилизован.

– Ой, черт возьми… – Лилья покачала головой.

– Потом, вошли во влагалище вместо того, чтобы пойти простым путем и сделать разрез на животе.

– Вот как, значит, вагинальный способ труднее? – удивился Муландер.

– Да, но для новичка вмешательство было проведено с большой точностью, что не может не произвести впечатление.

Муландер кивнул и отрезал кусок от своей пиццы.

– Кто хочет меняться?

Тувессон и Лилья покачали головами.

– А ты? Что-нибудь выяснила?

Лилья кивнула и запила пиццу колой.

– Честно говоря, я ее не понимаю. Она закончила среднюю школу со средним баллом 5,0. То же самое с гимназией, где она изучала естественные науки. Затем два с половиной года она училась на юридическом факультете в Лундском университете, а потом бросила учебу.

– Бросила ради чего?

– Ради ничего. Это-то и странно. Она пошла кассиром в магазин «AG: s Favör», где, как я понимаю, работает до сих пор. Говорит о потерянной жизни.

– Что еще?

– Да, в 1992 году она сделала аборт, а спустя десять лет ее родители умерли от рака в течение одного года.

– Может быть, преступник лишил ее матки из-за аборта? – спросил Муландер и отодвинул от себя пиццу. – Я хочу сказать, что он отрезал ноги Гленну, который пинался, и руки Йоргену, который дрался. Так почему бы не вырезать матку женщине, которая сделала аборт?

– Если это один и тот же преступник, – заметила Тувессон.

Муландер перестал жевать и с непонимающим видом повернулся к Тувессон.

– Ясно, что один.

– А Риск так не считает, – сказала Лилья. – Он считает, что Плугхед – это уже другой почерк.

– Какой другой? Что он, черт возьми, хочет этим сказать? Сначала ноги, потом руки, а теперь матка, и к тому же все они учились в одном классе. И если это не один почерк, то я не знаю.

– Но Плугхед выжила. И к тому же он ее изнасиловал.

– И? Она ведь первая жертва-женщина, не считая датчанки.

– Это так, но Риск сказал, что она единственная в классе заступалась за Клаеса и брала его сторону.

– Но как мы все теперь знаем, речь теперь идет не о Клаесе, а о ком-то другом… – Муландер замолчал и стал поочередно смотреть то на Лилью, то на Тувессон. – Вы что, совершенно серьезно считаете, что это кто-то другой?

– Честно говоря, даже не знаю, чему верить, – сказала Тувессон.

– И я тоже, – отозвалась Лилья.