Она поговорила с Рагнаром Пальмом, ответственным за СИЗО, и объяснила ситуацию. Он мог предложить ей только две свободных камеры, которых максимум хватит для четырех из девяти. Общая камера подошла бы идеально, но, насколько она знала, таких в Швеции нет. Зато Пальм предложил ей отгородить часть общего помещения для заключенных. Туда без проблем можно поставить десять кроватей. К тому же у них будет доступ к телевизионной комнате, кухне и небольшой библиотеке, что поможет им не чувствовать себя в тюрьме.
Лилья и Утес вызвались обзвонить всех и проинформировать, и она воспользовалась возможностью отдохнуть. Что-то подсказывало ей, что это последний шанс. К сожалению, ее мысли отказывались взять паузу. Они словно нажимали на газ, когда она пыталась тормозить.
Мысли кружились вокруг Ингелы Плугхед. Хрупкая маленькая женщина, которая чувствовала себя далеко не лучшим образом и не хотела с ней ехать. Пыталась отказаться. Но она предпочла не слушать. Ни Ингелу Плухгед, ни врача. Вместо этого толкала Ингелу вперед, как только могла, и была уверена в том, что рядом с железной дорогой к той вернулась память. Звук поезда осветил ее подсознание. Осветил тьму сильным оранжевым светом.
Тувессон почувствовала, как начинает покрываться потом под солнцем. Как теплые лучи греют ее тело, а пульс бьется и колотится от всего оранжевого. Она любила тепло и никак не могла насладиться им вдоволь. Тридцать пять градусов, шезлонг и звук волн, бьющихся о берег на Ко Чанге. Лучше и быть не может. Как только у нее появятся средства, она закроет лавочку и навсегда оставит позади скандинавскую тьму. Она не знала, где состарится. Знала только, что если у нее будет хорошая еда и хороший климат, это не играет большой роли.
Но Стена ей никогда не удастся сдвинуть с места. Он словно хмурая рыба-луна, которая отказывается от всего. Она сделала еще глоток прямо из бутылки, и ей стало трудно фокусировать взгляд. Но она видит, как он идет к ней. Проклятый черт… Имеет наглость требовать, чтобы она оставила бутылку. Бутылку ей дал кто надо. Она закричала, как сильно она его ненавидит, и швырнула бутылку, которая разбилась вдребезги о стену. Он подошел и попытался ее остановить, и она ударила его бутылкой и услышала, как бутылка разбилась, но все равно продолжала бить…
Сигнал мобильного, наконец, прорвался сквозь крепкий сон и заставил Тувессон понять, что она находится отнюдь не на пляже в Таиланде и не дома на кухне со Стеном, а лежит в офисе на диване.
– Ты так долго не подходила. Спала? – спросил Муландер на другом конце.
– Нет. Привет, Ингвар. Что-нибудь нашел?
– Кое-что. Но ничего, что представляет для нас интерес.
Тувессон села на диване.
– Уверен?
– Астрид…
– Да, но… Ты в том доме?
– Ты же сказала самый крайний слева от калитки? И на двери написано «Молот войны».
– Точно. Но я уверена, что видела скальпель.
– Ты его видела. Только он используется не для удаления маток, а для того, чтобы конструировать и модифицировать фигуры в игре Вархаммер
[50].
– Вархаммер? А что это такое?
– Игра номер один у умников. Но у тебя две лишних груди и слишком маленький пенис, чтобы понять, а более подробное объяснение заставит мобильного оператора отказаться от своего безлимитного тарифа, так что мы обсудим это в другой раз.
– А ты осмотрел весь дом?
Она услышала тяжелый вздох на другом конце.
– Он не такой уж большой.
– Тогда другие. Другие дома?
– Ордер выписан только на обыск этого дома. Тебе придется снова говорить с Хегсель.
– Точно… Черт.
– Кстати, а Лилья успела проверить реестр?
– Что? Какой реестр?
Она услышала, как он опять вздохнул.
– Я нашел в машине отпечатки и послал ей мейл с просьбой проверить их по реестру.
– Думаю, она еще не успела прочесть свои мейлы. Мы кое-куда сходили, а теперь она с Утесом обзванивает…
– О’кей, но проконтролируй, чтобы она сразу же прочла почту. Сейчас пойду посплю несколько часов.
– Но подожди, что за отпечатки?
– В письме все написано. Спокойной ночи.
Раздался щелчок, и Тувессон посмотрела на мобильный. Ее удивило, что Муландер прервал разговор на полуслове. Она много раз сталкивалась с тем, что люди резко кладут трубку, но Муландер никогда так не делал. Она вышла из кабинета и пошла к Лилье. От сильных ламп дневного света в коридоре зажмурила глаза. Лилья сидела на матрасе в своей комнате и говорила по телефону.
– О’кей, хорошо… Сейчас я не могу ответить, но я перезвоню, как только узнаю больше. Главное, чтобы мы могли до тебя дозвониться по этому номеру. – Она положила трубку и посмотрела на Тувессон.
– До скольких ты дозвонилась?
Лилья подняла два пальца.
– Только до двух?
Лилья кивнула.
– Яфаар Умар и Сеселия Хольм не отвечают, и я как раз собиралась звонить Стефану Мунте. Но Никлас Бекстрем и Хелен Нахманссон уже все знают. Как дела у Утеса?
– Понятия не имею. Но я только что говорила с Муландером. Он послал тебе важный мейл.
Лилья посмотрела вопросительно, встала с матраса, подошла к заваленному письменному столу и включила компьютер.
От: ingvar.molander@polisen.se
Тема: Важное!
Думаю, нашел в машине и взял отпечатки пальцев преступника. Также думаю, что он есть в реестре. Надо проверить сразу, а поскольку Туван отправляет меня на задание в Рамлесу, вся надежда на тебя. Отпечатки найдешь в обычном месте./И
– О’кей, лучше всего, если ты проверишь сразу, а я позвоню Стефану Мунте, – сказала Тувессон.
Лилья кивнула и натянула свои поношенные кеды Converse.
– Да, Сет Корхеден приземляется через двадцать минут, так что посмотрим, будет ли он и дальше упорно не включать мобильный. В таком случае он как минимум только через два часа доедет до своего домашнего телефона.
Тувессон кивнула.
– А как мы поступим с Сесилией и Яфааром?
– Давайте надеяться, что они просто в кино или где-то в этом роде.
– О’кей, подождем немного, и я попытаюсь еще раз.
– Да, и еще. Нахманссон интересовалась, ей приехать самой или за ней заедут.
– Думаю, мы с Утесом будем объезжать их каждый в своей машине. Я хочу, чтобы было как можно меньше посвященных.
Лилья кивнула и пошла к двери.
– Да, кстати. Туван. Вы меня так называете?
Лилья ухмыльнулась и вышла.