Тяжелый свет Куртейна. Желтый - читать онлайн книгу. Автор: Макс Фрай cтр.№ 56

Жанна набралась храбрости и спросила:

– А то, что случилось на экскурсии, – это тоже был сон наяву?

Люси поморщилась:

– Да не то чтобы сон наяву. Скорее временное помрачение рассудка, что-то вроде групповой галлюцинации. В плохое место зашли. Случайно там оказались, я не нарочно вас туда завела, сама так же влипла. Знала бы, обходила бы десятой дорогой, но на городских картах такие гадские точки не обозначены. И если я правильно поняла объяснения, они не постоянно есть, а появляются и исчезают, меняют локации, так что при всем желании не угадаешь, где сегодня не стоит ходить… Кстати, вы нас всех здорово выручили, когда закричали, что все не так. С подобными помрачениями именно так и справляются: подвергают сомнению – не может такого быть! И они проходят; вот и мы тогда выбрались из скверного места, сравнительно быстро и довольно легко. Я поэтому вам сказала, что с меня причитается. И буду еще говорить при всяком удобном случае. Не знаю, как за такое можно отблагодарить.

– Так вы уже… – начала было Жанна. – Запнулась и смущенно призналась: – Я больше не чувствую себя психованной дурой, которой мерещится всякая ерунда. А это тоже то еще помрачение. Криком от него не избавишься. Зато получив подтверждение со стороны, сразу приходишь в себя. Так что один-один.

– Пожалуй, – легко согласилась Люси. – На вашем месте я бы тоже больше всего на свете хотела, чтобы мне кто-нибудь подтвердил. Потому что невозможно в такое поверить. Даже я с этим делом неважно справляюсь, особенно когда остаюсь один на один со своими сомнениями. А ведь, по идее, живу в этом городе с детства и видела… скажем так, всякое. Давно могла бы привыкнуть. Но нет. Добро пожаловать в страну чудес, дорогая Алиса. Только учтите, я здесь – тоже Алиса. Уж всяко не Гусеница и не Чеширский Кот. Инструкций от меня не дождетесь. Сама мало что понимаю. Но, по крайней мере, могу свидетельствовать, что вы не сошли с ума. Ну или сошли, но у меня примерно такой же диагноз. И я успела убедиться, что с ним можно жить. Да так, что иначе уже не захочется. Точно вам говорю.

– Мне сейчас очень трудно, – сказала Кара.

Ханна-Лора уставилась на нее, ушам не веря. Потому что быть такого не может. Это же не кто-то, а Кара. А Кара не жалуется никогда.

Выдержав паузу, Кара торжествующе улыбнулась и объяснила:

– Очень трудно рассказать, что у нас там творится. Просто слов таких нет в языке! Создатели словарей крепко меня подвели, но я на них не в обиде. Бедняги никак не могли предвидеть, что в нормальном человеческом мире можно устроить такой невероятный бардак.

Они сидели в шезлонгах на берегу Зыбкого моря, которое нынешней осенью решило переместиться на одну из городских окраин, не самую дальнюю, но в такую погоду все равно совершенно безлюдную. Обе в длинных пальто, до бровей укутавшись в одеяла, окоченевшими на ветру пальцами поочередно отвинчивали крышку термоса, в котором принесли глинтвейн. Ханна-Лора называет такого рода мучения «пикниками» и любит без памяти. Впрочем, Кара не против. Все-таки море есть море, даже в ноябре. Подумаешь, великое горе – холод собачий. Когда так редко бываешь дома, там начинает нравиться вообще все.

– А. Ну, этот бардак я примерно могу представить, – улыбнулась Ханна-Лора. И поспешно добавила, чтобы не расхолаживать собеседницу: – В самых общих чертах.

– Что они себе позволяют, это немыслимо! – восхищенно сказала Кара. – И самое главное, непонятно, как – чисто технически. В голове не укладывается. Там же, сама знаешь, такая плотность материи, что ее тяжесть с непривычки кому угодно покажется смертной тоской, а жизнь – обременительной обязанностью, которую приходится исполнять, чтобы избежать еще более обременительной обязанности умирать. И посреди всего этого – цирк с конями…

– А кто у нас «кони»? – оживилась Ханна-Лора.

– Да все мы немного кони в этом адовом цирке. Включая меня… На самом деле «цирк с конями» – просто смешное выражение. Ближайший синоним – «хрен знает что». Мой дед так любил говорить по любому поводу; подцепил когда-то на Другой Стороне. Не зря о нем судачили, что ругательств и анекдотов притащил с Другой Стороны больше, чем сигарет, даже если считать их поштучно… Ты же знала моего деда?

Ханна-Лора отрицательно покачала головой. Усмехнулась:

– Я не настолько древнее существо, как утверждают городские сплетники. Ну, то есть на самом деле гораздо более древнее, чем они могут представить, но между моей смертью и последовавшим за ней воскрешением был довольно большой исторический перерыв. Так что возможность познакомиться с блистательным Шарки я благополучно профукала. Но слышала о нем много, конечно. Великий был контрабандист. Говорят, чуть ли не половину хитрых приемов, позволяющих сохранить память на Другой Стороне, именно он придумал.

– По словам деда, хитрые приемы придумал не он, а бабка Мальвина. И всему его научила перед тем, как сбежать на Другую Сторону к новому хахалю, чтобы сам не пропал без нее и детей прокормил.

– Ты серьезно?

– Ага. Бедовая у меня была бабка. Сбежала, и больше ее не видели. Но совершенно не удивлюсь, если однажды вернется, как ни в чем не бывало, в розовом кабриолете, с контрабандной сигарой в двух последних уцелевших зубах. Мои, когда очень сердились, говорили в сердцах, что я – вся в нее. И делали такие специальные скорбные лица, что сразу становилось ясно: бабка была что надо. И я молодец, что в нее удалась.

– Ты молодец, это факт. Так что за «цирк с конями» на Другой Стороне? Это ты Стефанову контору так называешь?

– Ну, в том числе. Хотя у них-то как раз в делах порядок – насколько вообще может быть порядок в делах несуществующего, с точки зрения всех нормальных людей, отдела городской полиции, по прихоти несуществующего начальника расположенного на несуществующем же этаже самого настоящего полицейского комиссариата. Я туда каждый день захожу по пропуску. Наяву! Через служебную проходную, прикинь.

– Ну, Стефан есть Стефан, – хмыкнула Ханна-Лора. – Кем бы он под настроение ни прикидывался и с каким бы суровым лицом ни рассказывал о первостепенных задачах Граничной полиции, а настоящая цель у него всегда одна: чтобы все вокруг охренели. Саму реальность с ума свести – вот чего ему надо. И это, будем честны, наилучшая стратегия из возможных. Чем больше абсурда на Другой Стороне происходит, тем легче там дышится.

– Это да, – подтвердила Кара. – Я же больше полувека назад впервые всерьез там застряла, есть с чем сравнить. Очень сильно с тех пор изменилась наша Другая Сторона. Помнишь мальчишку – композитора, который наотрез отказался возвращаться домой, потому что у него репетиция? Спорим на что угодно, еще лет двадцать назад он бы там тихо спился от лютой тоски. Ну или не тихо, зависит от темперамента. А вернувшись домой, рыдал бы от счастья у нас на руках, узнав, что можно остаться тут навсегда.

– Да, пожалуй, – кивнула Ханна-Лора. И, торжествующе улыбнувшись, добавила: – Вот что может сделать один-единственный самозванец с несгибаемой волей и хорошим чувством комического!