Фабрика #17  - читать онлайн книгу. Автор: Ян Кошкарев cтр.№ 47

В воскресенье проснулся в пять утра, хотя встретиться условились в девять. Уговаривал себя подремать, но пребывал в сильном возбуждении и не мог думать ни о чем, кроме предстоящего свидания, поэтому к медпункту подошел за полчаса до назначенного часа. Алина была на работе.

– Ой, слишком рано! – встревожилась она. – Посиди здесь, я мигом, со Светкой договорюсь, чтобы прикрыла…

Алина усадила его на табурет в помещении, похожем на кладовую для лекарств, и убежала, оставив нюхать жуткую смесь медицинских запахов. Когда ему надоело, и он собирался выйти из унизительного заточения, чтобы выразить недовольство, Алина вернулась.

– Пойдем, пока никто не хватился, – сказала она и потянула непонимающего Коренева наружу. На улице она попросила не буйствовать, не приставать, и внимания не привлекать, а иначе им запретят видеться.

– Какие-то странные у вас порядки, как я погляжу, – проворчал он, но пообещал ничего подозрительного не делать.

Алина потянула его на прогулку.

– У нас есть одно место тихое и красивое, я покажу, тебе понравится.

Он удивился, но промолчал. За время, проведенное на фабрике, примечательных мест ему не встречать не доводилось – сплошная серость и безнадега. Едва отправились в путь, как навстречу попался Подсыпкин. Алина при виде его смутилась и спряталась за Кореневым, хотя ей это не помогло – ее выдавали светящиеся рыжие волосы. Впрочем, Подсыпкин внимания на нее не обратил, обрадовавшись Кореневу, словно старому другу.

– А я за вас хлопочу! Добился, чтобы вам работу дали квалифицированную. Начальник цеха так и сказал мне: дескать, пусть работает, где хочет, только ко мне не приставай. А я буду приставать – перестанешь тревожить, ОНИ начинают наглеть, садиться на шею и свешивать ножки, – хвастался Подсыпкин. – Если желаешь чего-то добиться, нужно напоминать о себе. Кстати, было бы неплохо, если бы вы объявили голодовку в знак протеста.

– Не хочу, – ответил Коренев. – Я и так недоедаю, мне все время жрать охота, а в вашей столовой питаться – само по себе подвиг и самопожертвование.

– Жаль, перспективная была идея. Мы бы вам соответствующую моральную поддержку оказали, – расстроился Подсыпкин. – Есть вариант поинтересней. Например, самосожжение. После него на вашу проблему точно обратят внимание. Такого у нас давно не бывало, года три, если память не изменяет.

Самосжигаться Коренев не захотел. Он, конечно, мечтал покинуть фабрику, но сделать это планировал живым, а не в виде пепла в урне.

– Жаль, вы меня прямо-таки огорчаете, – расстроился Подсыпкин. – Подавали большие надежды, а теперь не хотите и пальцем пошевелить ради собственного спасения.

– Шевелить – это одно, а сгореть – совсем другое, – возразил Коренев. Вспомнил об Алине и добавил: – А по поводу фабрики у меня имеются мысли.

– Громкое и самоуверенное заявление с вашей стороны! – заявил Подсыпкин, задетый за живое. – Не у каждого есть мысли. И непонятно, зачем эти мысли вам нужны. Каждый должен заниматься собственным делом – лопатой смолу таскать, чертежи чертить, письма в газеты писать. Думать тоже должен не случайный человек, а специально обученный. Вот, например, зачем вам думать?

– Не знаю, с детства привык, – растерялся Коренев. – Ну, чтобы рождать новые мысли?

Что за бред? Какие мысли-шмысли? Кореневу надоело слушать разглагольствования Подсыпкина и хотелось вернуться к прогулке с Алиной. Она стояла в стороне и подслушивала беседу с широко открытыми глазами.

– Новые мысли? – обрадовался Подсыпкин, словно Коренев попался в удачно расставленные им силки. – Вам старых мало? Думают все, кому не лень, жизни не стало, все думают, а работать некому. Кроме того, с чего вы решили, что ваши мысли правильные? Может, вы неправильно думаете и глубоко ошибаетесь? Думать надо ответственно, а безответственно думать каждый может. Я бы, на вашем месте, предоставил это нелегкое дело профессионалам. Например, мне.

Кореневу стало невмоготу, он перестал слушать Подсыпкина, который развел ромашку со своим «думать-не думать».

– Вы знаете, мы спешим, – сказал он, чтобы избежать продолжения бессмысленной дискуссии. – Можем обсудить варианты моего самосжигания позже при желании.

– О! Алина! – Подсыпкин заметил спутницу Коренева. – А вы какими судьбами? Тоже гуляете?

– Я… – она побледнела и вышла из укрытия.

– Она оказывает мне помощь, – пришел на выручку Коренев. – Соринка в глаз попала.

Подсыпкин посмотрел с них недоверием, хмыкнул и отправился восвояси. Отошел на пару шагов и начал было:

– Кстати, а как ваш…

– Спасибо, не жалуется, – не дала закончить Алина. – Передает пламенный привет.

– Ладно. Ухожу, не прощаюсь. Я к вам на днях загляну на чай.

При этом осталось непонятным, к кому именно он обещал зайти. После его ухода продолжили путешествие и вышли за знакомые пределы изоляторного цеха в места, где Коренев ни разу не бывал даже в те дни, когда бродил по фабрике.

Алина взяла его под локоть, но всю дорогу скромничала и ничего не говорила. Цеха пустовали, но при виде редких прохожих ее рука вздрагивала и сжимались тонкие пальцы на его предплечье.

– Что-то случилось? – спросил, озадаченный ее молчаливостью.

– Нет. Почему ты так решил?

– Какая-то скованная и молчаливая, словно у тебя неприятности.

– Это только кажется. Просто наслаждаюсь тишиной.

Он не поверил объяснению, но промолчал.

Вереница бесконечных серых построек разошлась, и его взору предстал небольшой водоем, огражденный по периметру кованым заборчиком с грубыми кручеными металлическими побегами. Над водой поднимались клубы пара. Зрелище удивило Коренева, привыкшего к скучному однообразию фабрики.

– Сюда сливается горячая вода какого-то цеха, подробностей не знаю, мне техника не нравится, – пояснила Алина. – Говорят, тут рыба водится. К нам один мужчина приходил с вывихом руки. Утверждал, что карпа выловил, но я ему не верю. Он у нас выдумщик известный, ему никто не верит.

Коренев перевесился через ограждение. Поток тепла поднимался с поверхности воды. Алина глядела на клубы пара, словно зачарованная.

– Я же говорила, тут красиво и уютно, – сказала она.

– Правда, – подтвердил он. Это невзрачное место казалось ему сродни курорту.

– Расскажи о себе, – попросила Алина.

– Я все интересное сообщил, – он ненавидел рассказывать о себе. Будто на первом собрании анонимных алкоголиков.

– Тогда давай неинтересное, – не унималась она.

– Детство скучное, обычное, – начал он. – Бегали с пацанами во дворе, заклеивали жвачками дверные скважины раздражающим взрослым, воровали металлолом, сдавали, на вырученные деньги покупали игрушки и сладости. Однажды кто-то узнал, что провода на столбе недействующие, и предложил их срезать, а я в тот день простудился и заболел. Кабели оказались под напряжением и один из пацанов погиб от удара током, а ведь это мог быть я. Дрожь берет.