Странное происшествие в сезон дождей - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Платова cтр.№ 21

Так он и сделает.

Если, конечно, Анна не вернется в течение… В течение ближайших пятнадцати минут, именно эта цифра вертится в голове Кристиана. Пятнадцать минут — тот максимум, который имеет смысл тратить на ожидание, когда ты не влюблен. При влюбленности верхнего временного предела не существует. И хорошо, что он не влюблен в Анну. А влюблен в женщину, чья эфемерность делает бессмысленным любое ожидание.

Жди он хоть всю жизнь или даже стань великим джазменом — фотографическая Dasha не кинется к нему в объятия.

Странное дело, Кристиан больше не чувствует горечи относительно этого прискорбного факта. Скорее наоборот — облегчение.

Пятнадцать минут прошло, Анна так и не вернулась за кольцом, а снаружи Кристиана поджидает дождь, который можно назвать отрезвляющим. Фотография в бумажнике уже не кажется ему средоточием всех чувств и приютом для неумехи-сердца. Теперь она будто уличает Кристиана в преступлении: как всегда — не особенно тяжком, но на этот раз — постыдном; единственный способ откреститься от него состоит в уничтожении улик.

Что Кристиан и делает, придя домой. Он прячет свой недавний фетиш в огромный пакет с фотографиями из категории «трэш муви». Слишком незначительными, чтобы занять место в семейном альбоме, необязательными. Летописи дурацких вечеринок, на которые Кристиана никогда не приглашали (как в этом случае он возник на снимках — загадка); репортажи с пикников, где роль Кристиана гораздо менее масштабна, чем роль штопора или пластиковой посуды. Видовые снимки сомнительных достопримечательностей; никому не известные интерьеры с никому не известными дальними родственниками. Давно выросшие дети, давно умершие старики и животные, есть даже потертый снимок с концерта какой-то рок-группы. Изображение настолько смазано, что лиц участников не разглядеть. Надпись на обратной стороне гласит: «05.07.1969. Rolling Stones». Под довольно сдержанной надписью обнаруживаются сердечки и едва различимый отпечаток губ.

«Роллинг стоунз», вот удивление так удивление! Кристиан не видел этого снимка раньше, должно быть, он принадлежал его покойной матери. Но в 1969 году она еще не была его матерью, а была пятнадцатилетней девчонкой, так что все шесть сердечек и оттиск поцелуя вполне оправданны. Странно, Кристиан и понятия не имел, что в юности его мать фанатела от «Роллингов», она всегда казалась ему спокойной, рассудительной и даже холодной женщиной. Если и так, то фотография многое объясняет: все ее сердца, какие только были, мать отдала «Роллингам», и Кристиану мало что досталось.

Наверное, Dasha будет неуютно рядом с командой Мика Джаггера, рассуждает Кристиан в своем обычном идиотическом ключе. Не потому, что Мик Джаггер так уж плох, вовсе нет. Просто провести на рок-концерте вечность — не слишком заманчивая перспектива. А вот респектабельное, хотя и немного заброшенное побережье в районе Брайтона (в пакете обнаружилось и оно) вполне подойдет.

Оставив Dasha в Брайтоне, под присмотром Королевского павильона и в шаговой доступности от сувенирных и антикварных лавчонок, Кристиан закрывает пакет и успокаивается.

Наконец-то!

Все улики уничтожены, от любовной горячки и следа не осталось, и даже если в дверь с минуты на минуту позвонит Шон, Кристиан встретит его широко распахнутыми объятиями. Без мелкотравчатых низких тайн, небрежно заткнутых за пазуху. И не придется постоянно держать в поле зрения бумажник: как бы он не выпал в самый неподходящий момент — не выпал и не раскрылся, явив Шону и всему миру заодно вороватую душонку Кристиана.

Отныне Dasha будет только той, кем и является на самом деле: женой Шона. Достойной почтительного восхищения, без всяких примесей иных чувств явно психопатического характера.

Умиротворенный, Кристиан отправляется спать в надежде не видеть никаких тревожащих снов. Зато другие сны, легкие и ясные, будут только приветствоваться. Но, вопреки ожиданиям, вопреки тому, что он снова стал простодушным, искренним парнем, Кристиан упирается во сне в черноту. В школьную доску — абсолютно мертвую, какой она и была все эти дни. Одна несчастная запись, или пара цифр, или хотя бы окружность могли прояснить предмет, но нет ни записей, ни цифр, ни окружности. И лишь на самом излете сна доска неожиданно оживает. Невидимый мел чертит по поверхности какие-то штрихи, они складываются в профиль. Профиль кажется Кристиану смутно знакомым, он уже видел где-то и этот нос, и линию губ: слишком нежную, чтобы принадлежать мужчине. Но и абсолютно женским профиль не назовешь, а мел между тем не думает останавливаться. Он набрасывает все новые и новые линии, полукружья и спирали. Из спиралей вырастают раковины, которые тоже знакомы Кристиану, но тут разночтений не возникает. Раковины — точная копия марочных раковин с присланной Шоном бандероли. Единственное различие: те раковины были нежно-зелеными, с вкраплениями перламутра. Совершенно безопасные. Эти же — черно-белые, они постоянно движутся, а их ощетинившиеся края становятся все острее. В считаные секунды поглотив профиль, раковины начинают поглощать сами себя. И в конечном итоге остается лишь одна, самая большая, идеально и во всех подробностях выписанная.

Почти объемная.

Именно в этой фазе сон Кристиана трансформируется в кошмар, а раковина, перестав быть раковиной, обретает черты гигантской винтовой лестницы без перил. Сопротивляться бесполезно, и вот уже Кристиан, влекомый неодолимой силой, скользит по ней вниз. На ходу пытаясь сообразить, кем же он является в этом скольжении: песчинкой, микроорганизмом или — самим собой, тонущим в водовороте событий, которые происходили явно не с ним. Если вообще происходили.

Кристиан опускается ниже и ниже, прямиком в бездну, но, вопреки всем законам, движение не убыстряется, а замедляется. И теперь уже можно в подробностях увидеть то, что еще мгновение назад было всего лишь тенью, цветовым пятном, скоплением ярких точек. Первыми проступают корни и стволы деревьев, перепутанные между собой, — непременная часть интерьера затерянных в джунглях камбоджийских храмов. Сквозь древесную вязь Кристиан видит Dasha: прекраснейшая из женщин улыбается ему нежной улыбкой. И эта улыбка совсем не радует Кристиана. Наверное, из-за того, что губы, с которых она слетает, фисташкового цвета, и это не спишешь на губную помаду, а…

О господи!

Dasha укрыта темно-рубиновой шалью, никогда ей не принадлежавшей, — но это и не шаль, слишком она подвижна, слишком быстро меняет свою конфигурацию. Стекает вниз тонкими струями и отдельными каплями. Если поначалу за ними еще можно было разглядеть платье (светло-оливковое, как на одной из фотографий), то теперь не видно и его. Тело Dasha исчезает в красной пелене.

Фисташковые губы — мертвы.

Красное на светло-оливковом — кровь.

Кристиан даже не успевает ужаснуться этому факту: Dasha заслоняют от посторонних глаз гибкие и тонкие стволы. А потом в их просветах возникает Шон — точно такой, каким запомнил его Кристиан, ничуть не изменившийся. В их последнюю встречу на Шоне была рубашка поло с эмблемой Хенлейской королевской регаты — она и сейчас на нем. Разве что сама эмблема претерпела некоторые изменения, и это касается букв на вензеле. Вместо заглавной Н и зеркально отражающихся друг в друге R Кристиан видит совсем другое: две D и А. Буквы увеличиваются в размерах (их плоть уже неотличима от плоти деревьев), и Шон скрывается за ними, как и Dasha. Последнее, что видит Кристиан, — ветки, растущие прямиком из глазниц Шона.