Мисс Подземка - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Духовны cтр.№ 48

– Не к жене, судя по всему.

– Да неважно. Семантика это все. С признаниями в интрижках с училкой ребенка.

– Она ему не биологическая дочь.

– Эмер.

– Простите.

– Может, пронесет.

– Меня?

– Если же говно все-таки попадет на вентилятор, Эмер, мне придется умыть руки. Я буду отрицать сам факт этого разговора. Буду врать – и назову лгуньей вас, в лицо. Вы меня не узна́ете… и люди поверят мне, а не вам.

– Понимаю.

– Еще кто-нибудь знает? Иззи?

– Иззи знает. Конечно. Она знает, что у меня было с парнем, но не знает, кто́ этот парень.

– Ну, рекомендую вам больше ничего Иззи не говорить – не говорить ей, что́ вы об этом шмуке узнали. И Иззи нельзя знать, что я в курсе. О чем бы то ни было. С этим все ясно? Я вас обеих уволю, но сам не уйду.

– Понятно.

– Не звоните этому человеку. Не устраивайте встреч с ним, даже чтобы сказать, что все кончено.

– А если он сам попытается выйти со мной на связь?

– Вы взрослая девочка. Никаких связей. Катайтесь на такси. На “Убере”. Полный разрыв. Никаких, блядь, связей. Не бывать такому наследию у меня. Я не за этим вложил почти полвека крови, пота и слез в эту школу, чтобы какой-то дурацкий перепихон стал моим наследием.

Это уело. Этим оно и было – перепихоном? Эмер не нравилось так думать, не нравилось представлять себя таким манером, но она решила не препираться. Посидели молча.

Эмер заплакала. Громадными, тяжелыми, горячими слезами. Сидни предложил ей носовой платок. Эмер ощутила такую благодарность за это – за утраченное искусство носового платка, – что расплакалась еще сильнее. Началось все с плача по сложившемуся положению, но вскоре переросло в плач по всему на свете. По всему, что было и чего не было. Сидни осознал это и не пытался ее утешить. Плач был слишком всеохватным, вкратце не исповедуешь. Сидни устроился в кресле и ждал, когда буря уляжется. Через несколько минут дыхание Эмер начало успокаиваться.

– Порядок теперь? – спросил Сид.

Эмер глубоко вздохнула и закусила нижнюю губу, как ее ученицы.

– Порядок – уж насколько пока получается.

– Да? Давайте тогда план “Б”.

– Что? Какой план “Б”? – переспросила она сквозь слезы.

– План “Б” обеспечит жизнь плану “А”.

– И что же это?

Сидни поразмыслил, возведя очи горе.

– Плана “Б” нет. План “Б” – пытаться выдержать план “А” и надеяться, что ближайший месяц с чем-то пройдет без всяких событий, как постмодернистский роман.

– Не очень-то утешает.

– В том-то и дело. Ну ладненько – а ну булыгу двигать? – Сидни произнес это так, будто сперва ей залудил, а теперь бодрил.

– А ну булыгу двигать, – отозвалась она и кивнула, но не двинулась с места. – Так все же теперь-то что?

– Теперь, – ответил Сидни со вздохом, – ждем.

– Чего? – спросила Эмер, возвращая Сидни мокрый платок.

– Будем надеяться, ничего.

Образ катастрофы, который Сидни посеял у Эмер в мыслях, образ вулкана или взрывчатки, отчего-то пустил корни и расцвел. С тех пор каждый школьный день Эмер бдела сверх всякой меры, словно пес в аэропорту, натасканный на бомбы, настроенный на запахи и звуки, людям не слышные: тиканье часов, рокот подземки неподалеку, топот целого класса маленьких ножек по лестнице – все они вестники природной или рукотворной катастрофы, какая того и гляди обрушится Эмер на голову. Сидни попросил, пока не “заполыхало”, больше эту тему в разговоре не поднимать. Через несколько дней Эмер отправила Сидни СМС с вопросом, как у него дела, он в ответном СМС сказал, что Эмер не следует писать ему СМС, что он слишком стар, “как Хиллари” ^[168], и не знает, как выбрасывать в мусор всякое электронное.

Эмер разделяла его беспомощную паранойю перед “облаком” и подумала, что Сидни рассуждает разумно, а потому написала: “Если окей, живем дальше” – и отправила, лишь потом углядев, что автокорректор заменил формулировку на более красочную, хоть и менее внятную: “Ослики, живем дальше”. Сидни не ответил. Очевидно, он не возражал, чтобы ослики жили дальше, и на том их с Эмер переписка замерла.

Сидни запретил ей делиться происшедшим с кем бы то ни было, особенно с Иззи, ближайшей подругой на всей планете. Это еще больше обособило Эмер в ее мире паранойяльного восприятия и обострило чуткость к намекам и интригам, и всамделишным, и вымышленным. Она чувствовала, как мыслительные процессы у нее в мозгу мотает из стороны в сторону, от рационального к интуитивному, от логики к суеверию, – ум собирал закономерности и подтексты, как человек, напрочь заблудившийся на вечерней прогулке по незнакомому лесу, стал бы, пока садится солнце и холодает воздух, сберегать воду. На всякий случай. Коварство и заговоры мерещились Эмер повсюду.

Конечно, Иззи заметила, что с Эмер что-то “не то”, и пристала с расспросами. Но Эмер удалось эмоционально отстраниться и в целом избегать Иззи в школе, прятаться почти от всех ее звонков и СМС. Когда Иззи наконец приперла ее к стенке и Эмер была на грани того, чтобы разболтать лучшей подруге правду, Иззи бросила ей фальшивый спасательный круг – предположила, что, может, Эмер встречается с тем загадочным мужчиной. Эмер благодарно вцепилась в эту подсказку и признала, что отношения продолжились, но мужчина оказался женатым, и как раз по этой причине Эмер последнее время таится, явно презирает себя больше обычного и держится неестественно.

Добрая Иззи пофыркала от мысли, что Эмер взяла на себя ответственность за адюльтер, и сказала ей, что это пусть муж с женой разбираются, а Эмер тут сама себе хозяйка. Пожурила подругу за то, что та вредит “сестре”, но больше радовалась, что Эмер наконец, после стольких лет, влюбилась в парня. Эмер полегчало, но все равно тяготило, что приходится выдумывать для Иззи новости о своих отношениях. От этого чувство обособленности и раздвоенности только усилилось. Эмер решила, что в конце концов – через месяц с чем-то – она скажет Иззи, что они с тем мужчиной расстались, и на том все. Чувствовала себя актрисой в спектакле, забывшей свои реплики и импровизировавшей “в образе” – с надеждой, что аудитория не подловит ее, а там уж и текст вспомнится.

Через несколько недель на “Убере”, “Лифте” и прочих такси Эмер начала сокрушаться о потраченных суммах, а потому одним поздневесенним утром подалась обратно в подземку. И впрямь соскучилась по этим поездкам на работу, по людной укромности, громкой тишине – и “Ходу мысли”.