Мисс Подземка - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Духовны cтр.№ 45

– Тогда я просто начну, если не возражаете. Эш – замечательный ребенок, умный, энергичный, как вы сами прекрасно знаете. – Если Мама Водерз и знала об этом, виду она не подала. Ее безмолвие тревожило Эмер: это гнев или вежливость? Эмер предпочла бы прямую стычку с родителями Шошэнны с Верхнего Ист-Сайда и их враждебность.

Правда же состояла в том, что крошка Эшия Водерз была у вещих сестер заводилой. Это она обычно придумывала игры для всей троицы, и ведьмовское варево в тот день в столовой предложила месить она. Девчонка ой непростая – проказница и неисправимая врунья, но при этом яркая и потешная, когда ей того хотелось. Эмер казалось, что у Эшии подходящие масштабы эго и самооценки, чтобы стать хирургом, – или, по другому сценарию будущего, актрисой в роли хирурга. Эшия была у Эмер любимицей в этой тройке, хотя хлопот с девочкой было больше всего. Две другие – как овцы. Но Эмер решила, посовещавшись с Иззи, что обо всех троих следует говорить на этих встречах как об одной: пусть будут равно виноватыми, равно пострадавшими, и извинений им полагается поровну.

– Итак, я от души прошу меня извинить за то, как я поступила в тех обстоятельствах. Это мне не свойственно, и ваша дочь заслуживает лучшего отношения и в будущем его получит. Она вам что-нибудь обо всем этом рассказывала?

– Да. В тот день рассказала. Но дальше – нет.

– Ее это травмировало?

– Дурацкое слово. “Травма” эта. Нет, она посмеялась.

От слова “дурацкое” Эмер поморщилась. В школе XXI века оно было verboten ^[164]. “Ебать” и “пизда” минувших эпох. Хуже не придумать оскорбления, чем “дурак”. Эмер списала это на Мамино чужедальнее происхождение – дальше Манхэттена или Бруклина.

– Это хорошо. – Хорошо ли? Эмер тут же пожалела о своих словах.

– Та дурацкая затея была Эшина? (Опять это слово.)

– Нет-нет, – соврала Эмер, – мне это неизвестно, по крайней мере.

– Слушайте, мисс Эмер, когда я была маленькой – мусульманкой в Нигерии, – меня за опоздания в школу били палкой, до рубцов на заду. Получала оплеухи за жвачку, до крови на губах, и понимаю, что у нас разные обычаи, мы меняемся, приспосабливаемся к дому, к обстоятельствам. Например, моя фамилия Води, а не Водерз, но мне надоело проговаривать свою фамилию по буквам, надоело, что все лебезят передо мной, такой экзотичной…

Эмер задавила порыв полебезить перед ней, такой экзотичной, и порасспрашивать о ее имени и происхождении.

– Думается, мне тут сегодня вот что интересно, – продолжила миссис Води/Водерз. – Чего ж вы так долго мешкали? На каком основании вы можете утверждать, что воспитываете моего ребенка, если не всыпаете ей, когда она бедокурит?

Ух. Такой точки зрения – “ума ребенку через задние ворота вкладывают” – Эмер не ожидала. У нее было смутное чувство, что вода-то вокруг глубока – или что ее заманивают в ловушку. Решила робко сдать назад.

– Это просто не мой подход, миссис Водерз. И не политика этой школы.

– Можете звать меня Мамой.

– Хорошо, Мама. – Употреблять этот титул показалось Эмер странным, особенно к черной женщине; получалось так, будто Эмер завела припев блюзовой песни – “ну хорошо, мама”. – Может, нам все же подождать мистера Водерза?

– Он ей не отец. Ее отец в Африке. Я больше не с ее отцом. Я тут со своим парнем.

– Он с вами живет?

– Почему вы спрашиваете?

– О боже, не знаю. Простите. Меня это не касается. – Задав этот вопрос, Эмер почувствовала себя идиоткой и осознала, что пропасть между нею и Мамой ширится с каждым мигом. Нужна была третья сторона в разговоре, пусть рассудит – или переведет с языка на язык.

– Подождем его? – спросила Эмер почти умоляюще. И тут услышала шаги по коридору, стук в дверь. Это спасительный Сидни. – Открыто, – выкрикнула Эмер.

И в дверь вошел Кон.

Сперва Эмер просто решила, что это оплошность или нахальство – являться так беспардонно к ней в школу, в самое неподходящее время, не говоря уже о том, что вот так выяснять, где она работает, – почти преследование. Но вместе с тем ее взбудоражило, что он из кожи вон лезет, лишь бы найти Эмер. И она осознала, что счастлива его видеть. Все эти мысли проскочили за миллисекунду, когда пересеклись их взгляды, и Кон сказал:

– Простите, я опоздал. – И присел к Маме за парту.

Если Кона встреча и потрясла, он очень умело это скрыл. Эмер не удалось сообразить, что именно ей необходимо, чтобы преодолеть этот миг. Ставка – ее карьера, репутация учителя и женщины, сама ее натура. Всем вопросам к Кону – знал ли он? о чем вообще думал? ебанулся совсем, просто дурак или гад? – придется подождать до другого раза, если он вообще выпадет. Не это ли мешало ей позвонить ему? Они прежде уже встречались? Эмер нужно было добраться примерно до следующей минуты и не стошнить, а опасность была нешуточная. Ничего лучшего не придумалось – только представиться:

– Добрый день, мистер Водерз… Мы знакомы? Может, уже виделись ранее?

Ранее? Что она имела в виду под “ранее”? Уж не “ранее-когда-трахались”? Такое вот “ранее”? Эмер быстро глянула на Маму – проверить, не засекла ли она это “ранее”. Подумала, не позвать ли Сидни или не отпроситься ли в туалет.

Кон произнес:

– Нет. Я прежде на такие встречи не ходил. Пропустил – сколько их было? – первые две.

– Три, – поправила его Мама.

– Я не была уверена, – произнесла Эмер. – Подумала, ну вдруг. Их столько, и… – Эмер попросту не знала, как эту мысль завершить.

– И мы все выглядим одинаково? – спросила Мама. А следом, добавляя, к обалдению Эмер: – Мы все, родители.

Кон рассмеялся. Мама рассмеялась. Эмер рассмеялась. Впервые за долгое время вдохнула.

– Как к вам обращаться? – спросил Кон. Развеселившись, Эмер понятия не имела, что это означает, и заметила, что Мама от ее оторопи растерялась.

– Эмер, – ответила она, – но дети называют меня мисс Эмер.

Остаток встречи Эмер старалась не дышать заполошно и продолжала обращаться к Маме, хотя, осознав, что исключение Кона из беседы может выглядеть подозрительно, глянула на него – и сразу же опять вперила взгляд в Маму, подумав, что смотреть на Кона делается чревато. Казалось, внимание она способна удерживать не дольше мухи, которую гоняют по спальне. Выхода нет, безопасного места для посадки тоже. Эмер искала раскрытое окно.

Думать не удавалось. Время летело слишком быстро – и не двигалось вообще. Встреча тянулась вечно. Эмер поглядывала на часы и не могла определить, сколько на них. Боялась, что ее подловят на том, что она смотрит на часы на стене или у себя на руке, на телефон. Они уже наверняка сидят так часы напролет, если не целые дни. Где, бля, Сидни? Когда Эмер уже не могла придумать, что бы еще такого сказать, она просто повторяла с вариациями: