Самоходчики  - читать онлайн книгу. Автор: Артем Драбкин cтр.№ 82

Самоходчики. 1945 г.

Ежели осколочным бьешь, тоже хорошо. Когда он до чего дотронется, хоть до пушки, хоть до человека, то сразу лопается, и в разные стороны брызгают осколки.

А бывает к пушке ты подъехал на 30 метров. Тут уже все — это мертвая зона. Если метров 100 или может быть 50, то стреляешь прямой наводкой. Но обычно стреляли с дистанции от 500 метров, а то и больше.

Вы не вспомните, сколько Вы поразили пушек. Сейчас на Западе, да и у нас, активно пересчитывают количество убитых врагов. Подкинем, так сказать, дровишек?

Не знаю, я так уж точно-то не считал. Наверное, с десяток. Да, десяток подстрелил обязательно.

Кто подтверждал попадание?

У меня наводчик, механик-водитель — видят, что я подавил.

Какой набор снарядов у вас был в самоходке?

Осколочно-фугасные, пять штук подкалиберных. Как было пять, так они до конца войны и остались. Я их не использовал. Отчитывайся еще… да и бронебойных хватало. Они хорошо пробивали. Подкалиберный нужен, если против тебя уже тяжелый танк. Бронебойных я забыл уже, сколько. Кроме того еще возьмешь про запас ящика три. На дно их укладывали так, что ступить негде. Только люк не закрывали. Мало ли что, так хоть выползешь.

Как вы вообще в него умещались?

Так а что… мы же щупленькие были. Да и жить захочешь, еще и не туда залезешь.

Сколько Вы потратили снарядов на два немецких танка?

Наверное, штук шесть. Когда стреляешь, ведь не видно, попал ты или нет. Вроде снаряд-то из ствола не успел выскочить, а он уж там, у танка. Стреляешь-стреляешь, потом вдруг видишь, что дым пошел. Трассу не больно заметно, это тебе не «катюша». Вот у той видно, как летят. Целый фейерверк.

И по пехоте также. По обстановке решаешь, смотришь, сколько их там копошится. Может, и три достаточно. А то командуешь, пять штук беглым.

По дотам сложнее. По нему больше осколочно-фугасным набором. Да в амбразуру надо бы пропихнуть. Вообще, по дотам помню, что стрелял, а вот успешно или нет, не припоминаю.

Вам начислили деньги за подбитые танки?

Нет. Ордена выдавали. Денег не видел…

Мы с вами прервались на Люблине…

А после Люблина мы брали город Штаргард (польск. Stargard Szczecinski, нем. Stargard in Pommern), Наугард (нем. Naugard, польск. Nowogard), и какой-то большой сильно укрепленный город на Балтийском море, забыл, хоть убей. (Кольберг или Альтдамм?) Немцы в нем держали много пленных, и говаривали, что они работали на подземном заводе, где производился ремонт подбитых самолетов. Там мы попали под огонь корабельной артиллерии. Возле нас разорвался снаряд крупного калибра. А потом наши, видно, этот корабль торпедировали, и он утонул. (С 10 марта 1945 года 7-й гв. кавалерийский корпус вел тяжелые бои в Померании с окруженной группой немецких войск под командованием фон Теттау, которая прорывалась вдоль берега Балтийского моря в районе Гоф-Вальд Дивенов. — Прим. С. С.)

Опишите бои в городе.

По улице идет пара установок. Одна пушка слева идет, другая — справа. Перекрестно друг дружку поддерживаем. Лупим по фасадам домов, и притом по верхним этажам. Потому что с чердака ведь не полетишь вверх, надо вниз спускаться. А там их уже встречает наши конники.

Другой раз подсказывают, что им прохода нет, например, пулемет где-то бьет со второго или с третьего этажа. В окно, им туда, пальнешь осколочный, и все в порядке.

Я правильно понимаю, Вы на одной самоходке прошли всю войну?

Нет, на двух поездил. Одна уже морально устарела и выработала ресурс. Замучались: везде подтекает, все изношено, шестеренки летят без конца. Столько километров прошли. Из постоянных поломок — все больше бортовые передачи. Смотришь — вбок закручивает. Понятно! Опять ремонт. Бортовая полетела, тут же появляется особист. А как же! Приходит, смотрит.

Потом техник снимает эту шестеренку, описывает и отправляет. Через некоторое время приносит новую, ставят и опять поехал. Быстро чинили. На фронте долго ничего не делалось.

Забыл, в каком месте в Белоруссии, сдали ее (самоходку), и ездили за новой матчастью на переформировку в Москву. В этих моторы уже стояли один за другим. В Москве технику получили, только успели в баню сходить — опять эшелон. А в бане тоже, притом что много народу много, еще и одежду ото вшей жарят. Такого добра тогда ужас сколько водилось. Бывало, зимой-то баню сами устраивали. Нагреваешь из-под бензина бочку воды, брезентом накрываешь, досок настелешь на снег. И так купались. Потом вшей гоняли над ней. Она накаливается, и вот снимаешь, только треск стоит.

Спали прямо в самоходке?

Сейчас такое впечатление, что мы, наверное, и не спали вообще. Некогда спать-то. Подчиненных и себя проспишь.

Когда, например, в обороне стоишь, так землянки выкопаны. В Белоруссии после тяжелых боев надо было переформироваться. Да немцы зацепятся, тоже станут в оборону, приходится и нам вставать.

Под самоходку обязательно капонир. А вот зимой, так это беда. Земля мерзлая. Столько я за войну земли перекидал, не сосчитаешь…

Какова была самоходка в плане комфорта?

Да никакая! Зимой мерзнешь. Это просто невозможно, я не знаю… Вот пять километров проедешь и бегом вокруг машины. А что делать? Иначе замерзнешь! Летом же невозможная жарища. Броня нагревается, от двигателя жар, пороховая гарь от выстрелов. Это что-то с чем-то.

А я смотрю, Вас вообще Бог миловал. В вашу самоходку немцы ни разу не попадали?

Прямых попаданий испытать не довелось. Только один раз получили попадание в ствол пушки. Прямо в боковину. Был еще один занятный момент…

Как-то я выскочил из машины и потом надумал обратно. Сзади у самоходки дверка. Я ее открутил, чтобы мне прыгнуть туда… А немец не спит, все видит. Запустил в дверцу очередь из пулемета. Так мне по заднице как даст этой дверкой! Я носом вперед…

Снайпера у них злючие. На дерево где-нибудь залезет и вздохнуть не дает. К нам как-то прикатил от командира полка один капитан.

Вырядился в новую офицерскую форму, перчатки натянул, сапоги хромовые. А окопы только прорыли, а часть вообще нетронутая. И он стал перебегать, где не прокопано. И снайпер его тут же снял. Потом после пары таких случаев сменили форму, всем выдали обыкновенную полевую.

А то еще другой раз немцы такую смехоту устроят: рупор повесят где-нибудь на дереве и начнут насмехаться над нами — «Как русские сахар едят? Вслепую! Это кому? Ивану. А эта? Петру. А эта? Сталину». А действительно, на самом деле так дел ил и. Один, значит, грудки наложит, а другой загадывает: «Кому?» — «Ивану», «Кому?» — «Петру». Издеваются сволочи. Надоест, по этой «говорилке» снарядик влупишь. Вроде притихнут. Потом починят, в другом месте повесят, и какую-нибудь такую херовину целый день мелют.