Город шаманов  - читать онлайн книгу. Автор: Николай Зайцев cтр.№ 25

– Не всех забрали что ли?

– Да, к нам едет. Не мимо.

Я минул последние сани. Поравнялся с пленными лопарями. Некоторое время скользил рядом, смотря на Карху. Гейду улыбнулась. Растянула разбитые в кровь губы, обнажая белоснежные зубы. Потом резко снял лыжи. Пробежался рядом с санями и прыгнул между лопарями, которые в ужасе шарахнулись от меня, давая место.

Карху стала руками растирать мои уши. Греть в ладонях. Взгляд у нее изменился. Потеплел. Большие черные глаза увлажнились. С нашими санями поравнялись другие. Оттуда зычно спросили:

– Эй, дикий! А что паленый такой?

Я обернулся на голос. Хотел ответить уряднику, как подобает на дерзость, но тут взгляд уперся в соседа его. Избитый шаман, связанный веревками, скалился кровавым ртом в беззвучном смехе. Он просто заходился от него. Плакал от смеха. Кривлялся в гримасах. Изнемогал от приступов. Таким довольным старика я еще не видел. На шею надет пробитый бубен. Заплывшие глаза распахнулись на миг. Время остановилось. Снежинки замерли в воздухе. И я с интересом посмотрел на ближнюю, поражаясь узорчатым граням. Дивно красивая! Настоящая ювелирная работа! Природа – непревзойденный мастер, неповторима и ни с чем не сравнима. Никто так не сможет. Никто… Нойд кашлянул, привлекая внимание. Поймал цепко взгляд и сразу дунул в мою сторону. Закружил рой снежинок. Все они вихрем влетели в меня.

– М-м-м-м, – протянул я уряднику, вытирая лицо.

– Что?

– М-м-м-м-м, – протянул я снова, но теперь уже больше для себя. Удивился. Не было слов. Пропал голос. Украли. Звук один. Чтобы ни хотел сказать. Из гортани шел один звук. В голове зазвенело. Пополз туман, глуша и размывая разумные мысли.

– Понятно, – сказал урядник. Посмотрел на Карху. Вздохнул грустно и вожделенно. – Твой что ли?

– Не мой, – фыркнула гордо гейду, вскидывая голову. Да что ж за девка такая? Еще и плечами повела! Уже ведь и губы разбитые. А неучёная нисколько. Темпераментная. Эмоциональная. Из тех, что не молчат никогда. Куда только скромность подевалась?

– Да я вижу, что немой! Ладно, лишь бы не шибко больной на голову. Авось, сгодится. Погнали! – крикнул вознице. – К вечеру чтоб в остроге быть уже, а то заночуем в снегах.

Сани понеслись с урядником вперед. Нойд беззвучно скалился в диком приступе смеха, смотря точно на меня. Не мигая, таращился. Пугал. И даже, когда сани порядком отдалились от нас, всё так же продолжал смотреть на меня и зло гримасничать. Хорошо у него получалось. Страшно. Как снега мне за шиворот кинул. Передернулся весь от внезапного холода. Что его так рассмешило? Чуть живой, а веселится! Нашел время.

Не пойму. Неприятно как-то стало.

Хотел спросить у Карху, но сразу забыл, стоило взглянуть в ее счастливые глаза. Влюблённые что ли? Торжественные? Расплакаться от счастья готова? Героем своим восхищается, то есть мной? Чего торжествовать? Ну, пришел я. Ну, с вами я. Так ведь по-другому и быть не могло. Не знаю почему. Позыв внутренний. Извините, барышню одну в беде оставить никак не могу. Не по чести. Правильные слова выплыли в сознании сами собой, выбитые золотом на черном монолите мрамора. И… похоронили мой разум окончательно. Теперь я улыбался, как дедушка.

– Ты ко мне привязался, сайвугадче. Я вижу. Дышать стал. Теперь в тебе дедушкина песня по-настоящему заиграла. Я слышу. Люди слышат. Видят тебя. Дедушка счастлив. А я теперь точно стану нойдом, – тихо и уверенно сказала девушка и закачалась в блаженном трансе. – Моё время приближается.

А потом взглянула на мои синие в кровавых подтеках руки, поискала в санях свои варежки и отдала мне.

От улыбки сводило мышцы лица.

Как же больно от беззвучного смеха.

Допрос состоялся в узкой келье. В углах потолка – мохнатые комки серой паутины, а сам камень со следами сажи и копоти. Зловещее место. Неухоженное и нежилое. В холодном помещении даже необтесанные скамейки не прогрелись. Худой дьякон торопился. Смотрел на нас сурово, часто грел руки у печки, которая находилась у него под боком. А от нас отделялась большим столом. Я любовался каменной укладкой стены, разглядывая торчащий в щелях губчатый ягель. И сидел за Карху, укрытый ее мужественной спиной, слушая дьякона вполуха. Поначалу монах очень воспротивился, когда ему в келью ввели двоих местных туземцев. Выяснил, что христиане, подобрел и разрешил блаженному присутствовать на беседе, понимая, какой уход и досмотр нужен за больным.

– Имя?

– По крещению Евдоха Медведева.

– Евдокия, значит. А мужа твоего как зовут?

– По крещению Михаил. Он спокойный у меня. Добрый. Ласковый. Ручной. Если будете просто его «м-м-м» звать, отзывается сразу. Реагирует на звук. Только в ладоши не хлопайте – пугается.

– Блаженный?

– Очень!

– То есть?!

– Шибко блаженный.

Дьякон нахмурился и вздохнул.

– Как долго вы проживаете в Медвежьем погосте?

– Так всегда.

– Запишем, – монах тряхнул длинными сальными волосами. Я попытался вмешаться в разговор и сказать, что меня Иваном Матвеевичем зовут, а не Михаилом. И пускай только попробует меня звать «м-м-м-м». Уж я ему такого не спущу. Забью розгами.

Вышло просто:

– М-м-м-м.

Дьякон покосился в мою сторону. Вздохнул. Откинулся на длинную спинку деревянного стула. Сложил ручки на груди. Затеребил крест серебряный.

– Точно ли вы крещеные? Ну-ка, Михаил, перекрестись. Проверим, как ты веру нашу почитаешь.

Я перекрестился. Зашевелил губами, читая «Отче наш». Дьякон прослезился. Закрестился. Стал помогать мне, подсказывая тихо слова. Справились. Долго дознаватель утирал слезу да сморкался. Терпеливо ждали, что скажет сердечный. И он заговорил фальцетом, не сразу справляясь с визгливыми нотками в голосе:

– Удивительны дела твои, Господи. Блаженный говорить не умеет, а молитвы читает – по губам вижу. Кто вас учил, крестил?

– Так монахи. Пришлые. Святые люди. В детстве было. Не помню я имен. А маменька померла рано и не успела передать имена великие. Много чего не успела передать, – Карху натурально шмыгнула носом, всплакнув. – Папки не было отродясь. Не у кого теперь спросить.

– Рожденные в грехе, – дьякон устало покачал головой, – от чертей. Черных и окаянных.

– Нет, – спокойно возразила ему Евдоха, сводя строго брови, – от купца. Светлого и кудрявого. Неизвестно, от которого из двух. Они поодиночке не ездят. Боятся.

– Ты мне тут крамолу не наговаривай! – рассвирепел монах, скрывая стыд и похоть, – слушать мне такое не угодно.

– А что угодно? – Евдоха повела плечами, точно, как шальная ведьма.

– Отвечай на вопросы мои правильно! Шаман ваш с кем приехал?