Красные камни - читать онлайн книгу. Автор: Влад Савин cтр.№ 81

Я хотела про Машу сказать. Что было ей двадцать один год, и была она женой нашего товарища и хорошим человеком. Но сдержалась — смысл взывать к совести мрази? Тебе папочка дорог — что ж, получи! Что ты там пищишь?

— Папу только не трогайте. Он ни в чем не виноват!

— Я не собиралась его трогать — усмехаюсь я — прежде не собиралась. Разговоры, что на его место, господина Штеппу, это просто смешно, ну кто бы утвердил на должности ректора того, кто уличен в сотрудничестве с фашистскими оккупантами? Теперь же — извини! Ведь даже если он прямо не подговаривал тебя, иди и убей — то воспитал тебя такой, что ты решилась. Вел с тобой всякие разговоры, веру в коммунизм подрывающие, взгляды твои формировал, поощрял. Дети не отвечают за родителей — но родители ответственны за то, как вырастили своих детей. Да и по закону, разговоры твоего отца вполне можно под подстрекательство подвести.

И, обернувшись к следователю, спрашиваю:

— Верно, товарищ капитан?

— Так точно, товарищ Ольховская — отвечает он — подстрекательство, оно ведь и не явное бывает. Но согласно закону, если говоривший имел сознательной целью… Гражданин Куколь может доказать, что не имел?

И тут эта соплюшка подобралась, и отчеканила:

— Да я к Сергею Степановичу пошла, как раз потому, что верила! В коммунизм, молодогвардейцев, и Павку Корчагина! Когда папа и его друзья такое говорили… А когда я пыталась спорить, они мне как дважды два доказывали, мою неправоту. А я все равно хотела, понять, где правда! Тут Марат подвернулся — верите, мы с ним в первый вечер, когда он меня с танцев провожал, только про учение Маркса и говорили!

— И привел он тебя к Сергею Степановичу — подхватываю я — который, вместо того, чтобы разъяснить тебе правоту классиков марксизма, объявил себя таким классиком, более правым чем Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин. Или ему просто хотелось выглядеть таким, перед вами, восторженными дураками и дурами. Которых он к тому же топтал, как петух в курятнике — тебе самой было не противно, если честно?

— Я верила. Что так надо. Ради идеи. Куда мне было еще?

— То есть, видела и понимала, что вас ведут не туда, но не уходила? Боялась что сочтут "изменинцей" и убьют?

— При чем тут это! Просто не хотелось назад, в обывательское болото. С папиными разговорами — как обустроиться, с кем договориться, кому на лапу дать. Я папу люблю, он хороший — но только говорил, как бы я замуж за его доцента, Василя Остапчука, "настоящего европейца, а не москаля". Ну повернут он стал немного на украинстве, как нас сюда из Полтавы перевели — "Львов, западная культурная столица, ворота в Европу"! А мне хотелось, хоть что-то и куда-то — чем под лежачий камень, и вода не течет!

— И потому, надо идти убивать, все равно кого?

— А как в тридцать седьмом было? Которых сейчас признают, что неправильно? И Сергей Степанович рассказывал, что на войне было, заранее рассчитывался процент потерь от своего ошибочного огня.

— Ежов сам был предателем, врагом народа, обманом пролезший на ответственный пост — разговор начал меня раздражать — и на войне мы никогда заведомо не стреляли по своим. Как вы, своих даже не за предательство, а "по подозрению" убивали. Горьковский ведь Якубсона тоже не сам, а по приказу Линника? Да, показания уже есть, что ты к смерти Дмитрия Тарана отношение имеешь — откуда у вас пентонал?

— Горьковский передал, еще в прошлом году. А ребята с медфака противоядие хотели разработать. Витя Крапивин на себе испытал, добровольно вызвался. И сердце не выдержало — что-то не учли, а другого образца для проверки и доработки, Горьковский стянуть не сумел.

А это уже интересно! Слава Князев, передавший нам все про пентонал натрия, ничего не говорил про антидот, что заранее примешь, и ничего у тебя не узнают. А эти доморощенные гении выходит, что-то сварить успели? Что ж, эта сучка еще какое-то время жизни себе вытянула — пока ее и этих гениев со всем старанием не допросят.

— Так выходит, на совести вашей организации еще один труп есть? Причем опять же из своих. Вы как бандеровцы — которые своих "зрадныков" убили больше, чем тех, кто на самом деле был против. Думали, что вы "ленинская гвардия", подпольная коммунистическая организация в нашей советской стране — а вышло, что обычная уголовная банда.

Наконец, расплакалась! По крайней мере, слезы вижу. И шепчет что-то вроде, "мы хотели как лучше".

— Это кто ж "мы"? Твои же товарищи от тебя отрекаются! Твой Марат уже показания дал, что ты его совратила, с пути сбила, и вообще, была в вашей организации после Линника, вторым человеком. Вам очную ставку устроить?

Марат оказался совсем не идейным — хотя ходил в комсоргах. На первом же допросе и без всякого принуждения вывалил про бывшую пассию такое, что поверить сложно, как он близко от себя терпел такую змею подколодную, американскую шпионку и врага народа! Слизняк, что даже противно — однако доказано уже, что именно он самым ближним и доверенным помощником гражданина Линника был, и сам непосредственные приказы убивать отдавал. Так что ответит по всей строгости — и по пока непроверенным данным, еще один труп на совести банды есть, Степа Карасев, наш агент "07". Причем к этому убийству похоже, Линник не причастен — его птенчики сами постарались. А значит — тех из них, кто замарался, нечего жалеть!

— И твой отец тоже. После того, что ты сделала — ему ректором не быть. И в университете не остаться. Это в самом лучшем для него случае, если доказать сумеет, что не подстрекал, даже косвенно, разговорами на тему. Пока что его в больницу положили с инфарктом, сейчас состояние тяжелое, и выкарабкается ли, не знаю. А мачеха — она ведь тебе не родная, у вас и прежде отношения были не очень — так прямо тебя проклинает, за то что все благополучие семьи под откос, от тебя отрекается и "желаю, чтоб эта вражина в лагере сдохла", хочешь устрою, чтоб она тебе это в глаза высказала? Так что доигралась ты, Нина — все равно из каких побуждений! Попав во враги народа — и мало ли какие намерения у тебя были, одни лишь дела значение имеют!

И тут она спрашивает:

— Я же тебя убила. Видела. Как?!

Я лишь усмехаюсь в ответ. Рукой дотрагиваюсь до шеи — до того места, куда Машеньке попала пуля. Зачем я это сделала — а просто так! Чтоб боялись — "нас не убьешь". Мы — бессмертные!

И лишь позже сообразила, что усмешка моя, да при таком освещении и ракурсе, вышла очень похожей на "вампирский" оскал, как в киноужасах из будущего. Да еще Лючия что-то спросила у следователя про "перекусить", а он ей, не извольте беспокоиться, сейчас ужин вам организуем, в лучшем виде!

И тут дочка ректора, бывшая советская студентка, сделав круглые глаза, истошно визжит, будто ее тащат на костер! Пытается забиться в угол, от меня подальше, осеняет себя крестным знамением, и орет в истерике:

— Сгинь! Изыди! Гады! Ненавижу! Всех ненавижу!

Следователь вскакивает, и тоже орет — под дурку косишь? Так карцер тебе будет сейчас, вместо больницы!