Метро 2033: Призраки прошлого - читать онлайн книгу. Автор: Мария Стрелова cтр.№ 32

– Ваши проклятия сбылись, – прошептал юноша. – Я отрекся от всего, чем жил, послал к чертям Доктора Менгеле. Поверьте мне, мы теперь не враги.

– Не враги? – Николай Ильич презрительно поднял брови. – Ошибаешься, мы выжили только благодаря ненависти к вам.

– Все кончилось, полковник и Доктор Менгеле мертвы. Все мертвы – и ваши друзья, и те, кого вы так ненавидели. Вы живы. И я жив. Нужно что-то делать с этим, – голос Димы прозвучал совсем неуверенно. Все кончено. Здесь, вместе с приговоренными к смерти, он останется навсегда.

– Мы живы, ты прав, – кивнул мужчина. – И ты прекрасно знаешь, что нам осталось недолго. Женщины и дети погибли первыми. Нас осталось четверо, мы доживаем последние дни, смирились с неизбежностью. Этот бункер полностью пригоден для жизни, полно топлива, работают все системы. Но мы не в состоянии ухаживать за курами и выращивать грибы, заперлись тут и доедаем последнее. Ты мог нас спасти. Но не захотел.

Слишком длинная тирада вымотала Николая, он осел на землю и закашлялся, сплевывая кровь.

– Лучевая болезнь не лечится в наших условиях, я не мог вам помочь, – тихо сказал Дмитрий, не в силах смотреть на своего собеседника.

Тот скривился, отер губы грязным рукавом рубашки.

– Верно. Но оставить нас подыхать в темноте, почти беспомощных – это выход? – сипло выговорил он.

Молодой часовой – бледный, с землисто-серой кожей, с хрипом втянул воздух и заговорил.

– Моя сестра умерла тут, она была инвалидом с детства, отказали ноги. Она была такой умной, веселой девушкой, могла быть полезной. Когда сюда пришла эта зараза с грибами, она умерла одной из первых, плакала, постоянно звала меня. Я видел все, держал ее за руку, и после этого ты хочешь, чтобы мы перестали быть врагами?

Дима отчаянно обвел взглядом крохотную каморку, боясь посмотреть в глаза этим людям, уставился в одну точку.

– Почти все спасенные с Метровагонмаша оказались на нижних этажах, бесправные рабы или слуги. Вы уверены, что смерть страшнее этой пытки? – медленно проговорил он.

– Я сейчас его убью! – взвыл из темноты еще один голос, доселе молчавший. Из угла к пленнику пополз на локтях парень с перекошенным от гнева лицом.

– Не трать силы, садись, успокойся! – Николай Ильич перехватил его, усадил к стене. – У нас есть способ поквитаться с преступником. Просто нужно немного подождать.

– Как вам удалось спастись? – этот вопрос тревожил Дмитрия, не давал покоя.

– Все тебе расскажи.

– Мы не смогли создать противоядие, два года бились над этой загадкой, это невероятно, невозможно! – в глазах юноши появился лихорадочный блеск.

Прошлое не отпускало его, научные изыскания, смысл всей жизни, тянули назад, как камень. Как же он хотел, чтобы все было, как прежде! И как мечтал наконец забыться и забыть…

– Ильич, уведи его отсюда, я за себя не отвечаю! – сидевший у стены инвалид снова потянулся к пленнику.

– Вставай. Посидишь один, а мы подумаем, что с тобой делать.

– Ослабьте веревку, я не чувствую пальцев, – попросил Дима.

– Еще чего. Вставай.

Юноша с трудом поднялся на ноги, разорванная рубашка соскользнула с плеча, в тусклом свете лампы присутствующие разглядели полузажившие рубцы и ожоги.

– Это кто тебя так? – с внезапным участием спросил часовой.

– Доктор Менгеле, – устало ответил Дмитрий. Ему до сих пор было невыносимо вспоминать последние пару недель.

– О как. Слушайте, а он не врет, похоже. Действительно, он против вояк.

– Это не значит, что он теперь за нас. То, что произошло, не заслуживает прощения, даже если бы полковник и ученый ему бы ноги по частям отрезали. Иди уже, смертничек.

– Пожалуйста, развяжите, мне очень больно, – юноша посмотрел умоляюще, пытаясь встретить хотя бы каплю сочувствия. Но нет, негодяям не подают руки.

Николай отвел его в одну из смежных комнат и закрыл на замок. Дима остался один в темноте и тишине, присел на пол, пытаясь избавиться от веревки. Левая рука ниже запястья не чувствовалась совсем, была чужой и холодной.

– Помогите, помогите, кто-нибудь… – безнадежно, словно молитву, шептал юноша.

В кромешной тьме не было видно вообще ничего, откуда-то сверху гулко падали капли. Страх отступил, пленника накрыло отчаянье, такое же тяжелое и душное, как беспросветный мрак его каземата.

Все кончено. Все было зря. Только чудо может помочь, ему не выбраться из запертой комнаты в заброшенном бункере, хотя у него в сторожах лишь четверо тяжелобольных мужчин. Ясный некогда ум наполнял туман, было муторно и пусто.

Дима провалился в сон. Ему снилась Алевтина, он тянулся к ней, бежал, сбиваясь с ног, но никак не мог коснуться.

«Подожди меня! Остановись!»

Он должен умереть. Ты должен умереть! Ты должен умереть!

Аля безумно хохотала в его сне, карие глаза становились совсем черными, засасывали в водоворот.

– Ты должен умереть! – кричала она, растворяясь в алом мареве. Низкое небо взорвалось дождем, тяжелыми каплями, похожими на кровь. Ветер взметнул столбы пыли и праха, тысячи голосов повторяли одну и ту же страшную фразу, завывая и грохоча раскатами ночной грозы.

Юноша кричал, не слыша самого себя, рвался, но не мог сдвинуться с места.

– Не надо! – он проснулся, резко вскочил.

Перед глазами заплясали пятна, голова закружилась. Дима попытался пошевелить пальцами. Ему стало жутко, ладонь ниже запястья ему уже не принадлежала – ледяная, безжизненная.

За дверью послышались шаги, чьи-то негромкие голоса, именно они разбудили пленника, один из них повторял фразу, которая звучала в кошмаре:

– Он должен умереть!

Ему что-то возражали. В тишине сквозь закрытую дверь Дмитрий смог различить:

– Рано… не подействует… еще несколько дней.

– Нет у нас этих дней! Прежде, чем я умру сам, хочу видеть, как он подыхает мучительной смертью!

Снова переговоры, не разобрать слов.

«Чего они ждут? Почему не убили сразу? Что должно подействовать?»

Страха по-прежнему не было. Пусть так. Зато все кончится. Было сожаление, стыд, было отчаянное желание спастись, даже не ради себя, ради Алевтины, она не должна погибнуть, слишком тяжело это принять.

Неизвестность больше не пугала, в голове мельтешили сотни мыслей, но ни одна не была выполнима. О каком побеге может идти речь, кого может спасти опальный ученый, если он не в силах хотя бы избавиться от веревок?

Даже осознание скорой смерти перестало внушать ужас.

Дверь открылась, в лицо ударил свет фонаря. Глаза резануло болью, из-под сомкнутых век проступили слезы.