Преданный и проданный - читать онлайн книгу. Автор: Борис Павленок cтр.№ 76

— Да как ты... вы... посмели лежать тут... и читать державный документ, который есть секрет? Тайна государства, понимать? — Беда, если родной речи с детства не учили!

Орлов без тени смущения принял на себя ушат кипятка и ответил, передразнивая:

— Понимать, как не понимать. Я ведь это... ногу малость подвернуть, и потому лежать, костоправ ожидать. — Он рассмеялся, и в улыбке лицо его было наивно-простодушным. — Не серчай, я шутнул. А нога правда болит, лекаря жду... Вот, — широким жестом показал он на груду папок, сваленных на полу. — Катерина просила меж делом глянуть... Да понимаешь, чёрт, глазами-то вижу, а они слипаются — прошлую ночь не спал, а надо ещё в Раниенбаум мчаться за его величеством. Может, посмотришь заместо меня, а? Да ты не торчи столбом, садись. Катерина явится сей момент — вишь, кофе запросила на троих, тебя ждала. Като! Като! — позвал он, повернувшись к двери в кабинет.

Листок бумаги, который Екатерина Малая несла Екатерине Большой, выпал из Катенькиных рук и плавно опустился возле ног Орлова. Круто развернувшись на каблуках, Дашкова вышла из комнаты.

Екатерина оглядела себя в зеркало и осталась довольна: всё пристойно и просто — малиновое платье, сшитое в русском стиле, отороченное золотым шитьём, на шее алмазное ожерелье, подаренное Елизаветой, надо лбом сияет золотой обруч, изукрашенный каменьями и тонкой резьбой, — не корона, но похоже на неё. Волосы собраны сзади в тяжёлый узел и закреплены массивными шпильками, образующими подобие веера. Чёрный траурный наряд, который она не снимала почти полгода, вздет на манекен.

Екатерина подошла к окнам, на стёклах которых играли сполохи огня от многочисленных костров и иллюминации, снаружи доносились песни, музыка, пьяный ор — Петербург гулял. В честь низложения ненавистного Петра и восшествия новой царицы (хуже не будет!) кабаки отпускали вино и снедь бесплатно.

Екатерина, направляясь к двери в приёмную, ещё раз мельком глянула на себя в зеркало и улыбнулась, поймав сияющий взгляд.

В приёмной кроме кавалергардов, стоящих по обе стороны двери, коротали время за шахматами Разумовский и Панин. Чуть поодаль у десертного столика застыл лакей, держа наготове бутыль шампанского в серебряном ведёрке. При появлении Екатерины именитые шахматисты встали.

— Сидите, друзья, — улыбнулась она ласково, — ежели дозволите, я пристроюсь рядом. — Лакей бегом поднёс кресло, помог ей сесть. — Что Ораниенбаум? Молчит?

— Ждём вестей, дорогая Екатерина Алексеевна, — вздохнул Панин.

Екатерина, глянув на доску, поинтересовалась:

— Кто ж выигрывает, господа соперники?

— Партия только началась, — улыбнулся Разумовский. И добавил, многозначительно взглянув на неё: — Кто победит, покажет время.

— И стратегический расчёт, — мигом сориентировавшись, включился в словесную игру Панин.

Весело глядя на них, Екатерина парировала:

— Рассчитывай не рассчитывай, а короля всё едино ждёт мат — таковы правила игры.

— А королеву? — лукаво сощурился Панин.

— Гибель или триумф, — без тени улыбки ответила она.

— А это зависит от того, поддержат ли её пешки... — Разумовский посмотрел на доску и сделал ход.

— Скорее фигуры, — отозвался Панин, передвинув белую ладью. — Шах, господин гетман.

— Может, и ваша правда, — подозрительно легко согласился Разумовский, — только ведь не бывает так, чтобы фигура в королевы проходила, а с пешками такое случается. Вот я и двину пешечку.

Панин надолго замолк, пытаясь разгадать манёвр соперника, и, так и не увидев ничего опасного, съехидничал:

— Вам насчёт пути, которыми пешки к трону ходят, виднее, пан гетман. А мы отойдём...

В сумраке прозрачной ночи за окном плеснуло пламя, осветив лепные потолки зала, издалека донёсся восторженный рёв толпы.

— О, бачите, — кивнул на окно Разумовский, — то пешки гуляют, и не дай бог, кто станет на пути... Шах, ваше сиятельство!

Панин изумлённо уставился на доску.

— И... и... мат?.. — только и сумел проговорить он.

— Вот оно, к пешкам-то пренебрежение, — съехидничал на этот раз гетман.

Екатерина, до сих пор внимательно следившая за диалогом двух маэстро, расхохоталась и смешала фигуры.

— А не пора ли, господа шахматисты, отставить сей отвлечённый спор и обговорить державные дела?

— Спор наш, драгоценная вы наша, Екатерина Алексеевна, — заговорил Панин, — имеет характер весьма предметный, я бы даже сказал, державный. Милейший, — обратился он к лакею, — разлей вино и оставь нас. И вы, господа гвардейцы. — Когда лакей и кавалергарды вышли, он откинулся на спинку кресла и посмотрел на Екатерину: взгляд его был тяжёл и строг, почти неприязнен. — Самая пора оглядеться — игра сделана, будем считать протори и барыши.

— А чего считать, — улыбнулся простодушно Разумовский и поднял бокал. — Предлагаю выпить за здоровье её величества самодержицы российской Екатерины Второй. — Не дожидаясь, пока кто-нибудь его поддержит, осушил бокал и опрокинул его, показывая, что не осталось ни капли. И это не было жестом завзятого гулевана — в те времена недопитая за чьё-то здоровье рюмка считалась оскорблением.

Панин пить не спешил. Держа бокал у самых глаз, он смотрел на золотистую жидкость, следя за игрой пузырьков.

— Как сказал недавно один мой юный, но весьма неглупый друг, ссылаясь на древних, мало взять власть — надо доказать её законность... А у нас имеется прямой наследник престола по мужской линии — великий князь Павел Петрович. Если завершим партию не в его пользу, что скажут... фигуры? — И Панин из-под полуопущенных век кинул острый взгляд на Екатерину.

Она не смутилась и глаз не отвела, принимая вызов:

— Ваш юный друг, э...

— Потёмкин, Екатерина Алексеевна.

— Знает законы, но не постиг ещё, что право подчиняется силе.

Разумовский согласно покивал головой, но Панин продолжал выжидательно смотреть на царицу. За окном плеснула, разливаясь, новая волна разгульного восторга. Екатерина качнула головой в ту сторону:

— Представьте, Никита Иванович, что вы, выйдя сейчас на балкон, сказали бы нечто против императрицы Екатерины, кою они — так считает каждый — воздвигли на трон? Что сталось бы с вами? — Панин молчал. — Вас разорвали бы на кусочки. — Она выпрямилась в кресле. — Вот мой аргумент и моё право. — Она, улыбаясь, подняла бокал: — Спасибо, господа, вам за помощь и поддержку, я пью за ваше здоровье. — Панин поспешно опрокинул бокал. Екатерина, удовлетворённо кивнув, заключила: — Мне хотелось бы иметь вас в числе моих ближайших помощников.

Минуту в приёмной стояла тишина, нарушаемая лишь возгласами восторга, доносившимися со стороны площади.

Первым отозвался Разумовский:

— Дозвольте, государыня, остаться мне в прежнем положении. Измайловский полк, великое гетманство малороссийское, Академия наук — не слишком ли тяжёл воз? А ещё деток аж десять, и вси, як кажуть у нас на Вкраини, хочуть исты. Та чортовы ляхи заворушились, православные сёла палят, нашу ридну землю топчуть, как бы не пришлось коней седлать. Коли можно, увольте хоть от Академии.