Рай земной - читать онлайн книгу. Автор: Сухбат Афлатуни cтр.№ 50

— А вы знаете, она, как оказалось, совсем не такая дура. — Геворкян поставил свою тарелку рядом с Плюшиной и отер рот. — Я с ней поговорил…

Плюша не сразу поняла, о ком речь. Потом догадалась: польская участница.

— Доклад у нее, конечно, ужасный. Но это… Это уже политика. От политики умные люди всегда немного глупеют… У нее на нашем поле дед расстрелян. Помните: Данилевич, переход границы? Ради него на ваш сабантуй и прикатила… Вот, кстати, и она. Чешчь, пани Ядвига!

Пани улыбнулась Плюше. Чокнулись за знакомство: «Наздровье!» Плюша выпила минеральную воду.

— Я, оказывается, должна уже завтра ехать обратно. — Пани Ядвига поискала глазами, куда поставила бокал. — Так что на это поле поеду сегодня. Даже сейчас.

Сговорились ехать втроем. Плюша все равно уже собиралась домой… За пани прислали машину; она села назад и закурила.

— Он ушел, когда моя мать только родилась… Обещал передавать им деньги. Наверное, много чего пообещал.

Геворкян как крупный мужчина сел впереди.

— Мертвое поле, — объяснял водителю.

Чтобы не стоять в заторах, водитель вез их окружным путем. Договорились, что Плюша вышлет пани Ядвиге все документы, в которых будет встречаться имя Данилевича. Но все уже, в общем, опубликовано. Вряд ли всплывут какие-то новые, но кто знает?

— Кто знает… — повторила пани.

Машина остановилась у самого поля. Светило низкое солнце, земля была неподсохшей.

— Надо было взять еще другую обувь, — сказала пани Ядвига. Она стояла в лакированных босоножках.

— Ступайте там, где старая трава, — советовал сзади Геворкян. — Да, вот так… Вот тут, по нашим расчетам, уже идут захоронения.

Они остановились.

Плюша осторожно перекрестилась. Геворкян присел на булыжник и завязывал шнурок, пани Ядвига оглядывала поле. Позади чернела машина и курил водитель.

Геворкян поднялся:

— Когда их привезли… Тут был овраг, не слишком глубокий. В него и сбрасывали.

— Всех, кого арестовали?

— Почти. Некоторых в лагерь, почти все погибли в лагерях. Ксендза Косовского выпустили перед самой войной, он и успел что-то рассказать одному своему другу. А потом, во время самой войны, пропал. Без вести.

Солнце почти село.

Пани Ядвига подобрала с земли камешек: «Возьму на память». Сделала несколько снимков. Сфотографировала и Плюшин дом.

Плюша сообщила, что она тут живет.

— Весело вам, — усмехнулась пани.

Они направились назад. Пани Ядвига рассказывала, как в детстве они жили возле старого еврейского кладбища. И как играли на могилах…

Подняла правую ногу и поглядела на босоножки:

— Ох, запачкалась…

Плюша из вежливости пригласила к себе на чашку чая. Но пани торопилась: у нее были сегодня еще какие-то деловые встречи. А Геворкяна она завезет домой по дороге. Пани пожала холодную Плюшину руку и села в машину.

Плюша заторопилась домой; не хотелось быть здесь одной в сумерках.

— Мадей!

— Данилевич!

— Старо… Старобыхский… Старобыхский где? Живее…

— Чернукович!

— Новак!

— Ковалевский!

— Рипка!

— Петренко!

— Голембовский!

— Все — с вещами!

— Куда везут-то?..

— Там скажут! Ну, живее!..

«И они все ближе и ближе подходили к Детскому Иерусалиму.

На пути встречалось все меньше взрослых и все больше детей. Дети уже откуда-то знали об Иисусе и его друзьях и криками приветствовали его. А рядом с Иисусом, где прежде шел Иуда, теперь шагал длинноносый мальчик по имени Лазарь, которого Иисус на днях воскресил. Все сбегались, чтобы посмотреть на Лазаря, потрогать его. Только Иуда шагал сбоку и поглядывал на Лазаря без восторга.

“Не расстраивайся”, подошел к Иуде Петр.

“Я не расстраиваюсь”, отвернулся Иуда. — Все из-за этого несчастного овола…

“Забудь! Какая разница, кто сейчас идет рядом с ним? Смотри, какое солнце, какие холмы!”

“И солнце дурацкое… и холмы…”

Вздохнув, Петр отошел.

Иуде стало стыдно за то, что он один шел, не радуясь. Он снова посмотрел на холмы, на солнце, на Иисуса. Попытался улыбнуться.

Они остановились у широкого поля. Прозвучал приказ рассаживаться.

“Сейчас он повторит свое обычное чудо с хлебами”, — подумал Иуда, но сел со всеми: с утра он съел только пару маслин. И вообще, когда злишься, почему-то сильнее хочется есть.

К тому же он собирался подглядеть, как у Иисуса получалось накормить пятью хлебами такую огромную толпу. Тут было какое-то нарушение законов сложения и вычитания, и наверняка у Иисуса где-то были спрятаны еще хлеба, которые он незаметно вытаскивает и дает всем. Прошлый раз Иуда глядел во все глаза, но чем-то отвлекся и упустил самое главное.

Закусив губу, стал следить за руками Иисуса…

“Держи! — толкнул его в бок рослый Андрей и сунул кусок лепешки”.

“Да погоди ты…” Иуда машинально взял и откусил. Хлеб был теплым, как только что из печи. Нет, такой нельзя где-то держать в тайнике, чтобы потом…”

“Что, тоже следишь, откуда он его достает?” — усмехнулся Андрей.

Иуда поднял на него глаза.

“Подвинься-ка… — Андрей сел рядом, дожевал, слизнул крошки с ладони. — Мы тоже поначалу следили. Что, думаешь, сразу поверили? Вон, Фома до сих пор все не верит: “А пусть он мне еще раз покажет… А пусть он даст потрогать…””

Андрей ловко передразнил гадаринский выговор Фомы. Иуда улыбнулся и стал доедать свой кусок. Возле Иисуса поставили корзину, складывать остатки хлебов.

Иуда снова повернулся к Андрею, который сидел, обхватив ноги и воткнув подбородок меж коленей.

“А как он все-таки это делает?”

“Не знаю”, — сощурился Андрей. Пальцем он выковыривал застрявшие меж зубов комочки хлеба и отправлял обратно в рот.

“Встаем! — закричали возле Иисуса. — Последний переход!”

Толпа поднялась и зашевелилась, поползла пыль. К Иисусу подвели ослика.

“Это еще зачем?” — спросил Иуда, но Андрея уже не было рядом; он стоял возле Иисуса и стягивал с себя верхнюю рубашку. То же делал Петр. То же делал и Фаддей… Иуда поспешил к ним, на ходу сдергивая свою. А она все никак не сдергивалась…

Спина ослика исчезла под завалом рубашек. Иисус почесал его за ухом, потом ловко закинул ногу и уселся сверху.

“Осанна Иисусу, сыну Давидову! — закричал маленький и щуплый Иоанн. — Благословен Грядый во имя Господне!”