Учитель - читать онлайн книгу. Автор: Катерина Даймонд cтр.№ 48

Они выскочили из кабинета, оставив почтенных оппонентов в состоянии шока. Эбби увидела отца в новом свете: его поведение одновременно изумило и восхитило ее. Окружающие – в том числе и она сама – часто недооценивали Джона. Спокойный характер и тихий голос создавали впечатление излишней мягкости и даже слабоволия.

Пока ждали лифт, она крепко сжимала трясущуюся руку отца. Хорошо, что он приехал. Двери лифта открылись, и Эбби оказалась лицом к лицу с Кристианом и Джейми. Обоих сопровождали родители. Она отступила, чтобы освободить выход, а когда снова шагнула вперед, заметила на лице Кристиана усмешку. Более того, можно было не сомневаться, что он подмигнул ей. Но все это сейчас казалось неважным. Хотелось одного: как можно быстрее убраться отсюда. Она уже не могла дышать, а главное, боялась, что отец поймет, что это за люди. Эбби втащила Джона в лифт и нажала кнопку.

Они вернулись в общежитие. Джон остановился на пороге, а Эбби вошла в комнату. Принадлежвашая Дэни половина пространства опустела, чего никак нельзя было сказать о ее стороне. В глазах потемнело; она попыталась закрыть перед отцом дверь, но не успела: обернувшись, увидела, что он смотрит на стену. Над кроватью угрожающе плясали намалеванные красной краской кривые буквы: «Берегись, шлюха!», – а вокруг краткого послания теснились распечатанные фотографии с вечеринки, дополненные изобретательно обработанными в фотошопе порнографическими картинками. Какие-то снимки соответствовали реальности, какие-то нет, однако все это случилось. Только тот, кто лично присутствовал в комнате, мог знать, что именно доставит Эбби нестерпимую боль. И вот сейчас не хватило сил даже собрать вещи. Хотелось одного: быстрее вырваться отсюда, скрыться.

Эбби оттолкнула отца, выбежала из комнаты, промчалась по коридору, пулей слетела вниз по лестнице и выскочила на улицу, чтобы отдышаться. Но и этого оказалось мало – нужно было срочно уехать, навсегда исчезнуть.

Справедливости добиться не удастся. Доказательств не существовало. Единственное, что было у Эбби, – это свое слово, а на его вес, учитывая обстоятельства, рассчитывать не приходилось. Ее пытались выставить обманщицей, и терпеть оскорбительное отношение она больше не могла. Отец верил ей – в этом Эбби больше не сомневалась, – и это обладало несравнимо большим весом, чем недоверие остальных. Ничего иного не требовалось.

Обняв дочь за плечи, Джон повел ее к машине. Все вокруг смотрели на них, усмехались и переговаривались. Хотелось закричать, но Эбби просто поспешно села и захлопнула дверцу. Услышала звук мотора и взглянула на университет в зеркало заднего обзора.

Дома она сразу поднялась к себе. Говорить не могла и, тем более, не могла смотреть отцу в глаза – после всего, что он услышал и увидел. Мечтала немедленно умереть, чтобы больше не думать, не чувствовать, не страдать. Только ради Джона Эбби отбросила мысль о самоубийстве: она любила отца, понимала, что предательство матери оставило в его душе кровавую рану, и не могла нанести новый удар. Что ж, она останется дома, и жизнь постепенно войдет в привычное русло.

Эбби проснулась от звука закрывающейся входной двери. Посмотрела на часы и поняла, что отец ушел на работу. Она крепко проспала всю ночь: мысль, что отец здесь, рядом, успокаивала. Если сегодня рабочий день, значит, все в порядке. Может, удастся забыть о жуткой истории, притвориться, будто это лишь страшный сон, и жить дальше, словно все хорошо? В конце концов, кому нужна реальность?

Эбби спустилась на кухню, увидела на столе свою тарелку, ложку и улыбнулась. Зазвонил телефон. Отец. Наверное, что-нибудь забыл или хочет, чтобы она принесла ленч, как раньше.

– Иду домой, Эбби. Меня уволили.

В честь триумфального открытия обновленного бального зала в музее готовился грандиозный благотворительный вечер. По фотографиям пятидесятых годов дизайнеры постарались создать максимально аутентичную атмосферу. Никто не мог усомниться в успешном завершении сложной работы. Эбби и Паркер перенесли уцелевших при строгом отборе животных в другие комнаты. Эбби гордилась собой – нет, ими обоими. Она уже не могла представить свое прежнее существование, не вспоминала, насколько потерянной чувствовала себя до появления Паркера. Помнила лишь одиночество, да и то смутно. Сейчас она помогала готовить зал к благотворительному ужину в честь столетия музея. Все работали с полной отдачей, отказавшись даже от перерыва на ленч. С Паркером они в последний раз виделись около полудня. Эбби обошла все обычные места, но так его и не нашла, хотя в последнее время он постоянно держался рядом.

– Мы полностью закончили. Вот ваши документы. – Прораб передал тяжелую стопку фотографий и ксерокопий старинных планов музея.

Стараясь не рассыпать бумаги, Эбби понесла их наверх, в кладовку. Войдя в тесную каморку, взглянула на сложные изображения здания и увидела, что рисунки не совпадают с той картой, которая выставлена в холле для удобства посетителей. На втором этаже было отмечено пустое пространство, словно в этом месте ничего не было. Но Эбби хорошо представляла расположение залов и точно знала, что никакой лакуны в центре не существует. Комнаты полностью соответствовали комнатам первого этажа, только казались на несколько футов меньше, но эта разница оставалась почти незаметной.

Проходя по длинным коридорам, Эбби обратила внимание на портреты бывших директоров музея. Традиция сохранялась с давних времен и по сей день: последним экспонатом стало изображение мистера Лоустофта. Современная картина выбивалась из ряда старинных произведений в тяжелых золоченых рамах. Эбби остановилась и внимательно посмотрела на одного из джентльменов, лишь спустя несколько секунд осознав, почему именно данный портрет привлек особое внимание. Табличка гласила: Джайлз Эплер. Покойный предшественник мистера Лоустофта завещал музею значительную часть своего состояния. Именно эти средства позволили провести дорогостоящий ремонт. Эбби не застала благотворителя в живых, но лицо почему-то показалось знакомым. Она долго вглядывалась в изображение, пока не поняла: глаза на портрете представляли зловещую версию тех, которые она обожала. Может ли этот человек иметь какое-то отношение к Паркеру? Отец? Нет, для отца слишком стар. Скорее дед, о ком он упоминал. Эбби вспомнила об изображенной на планах тайной комнате и вздрогнула. Неожиданно разрозненные факты сложились в четкую схему. Но надо ли проверять подозрение именно сейчас?

Пусть и не сразу, но Эбби все-таки нашла ту часть стены, которая оказалась на несколько футов короче аналогичного участка первого этажа. Теперь предстояло обнаружить вход: нечто вроде секретного рычага или вращающегося книжного шкафа. Она попыталась представить, какие комнаты могут соседствовать с тайником, и вдруг вспомнила мелкую деталь, которая всегда казалась странной: в зале, где хранились птицы, из стены торчал медный крючок – маленький, почти незаметный, но такой же старый, как сам музей.

Эбби побежала в Птичник, нашла крючок и потянула. Ничего. Попыталась повернуть и услышала щелчок, однако в комнате все осталось по-прежнему. Начала медленно, дюйм за дюймом ощупывать поверхность стены и вдруг заметила тонкую полосу света, пробивавшуюся из стеклянного стеллажа с воронами, над которыми работала, когда пришла в музей. Птиц было семь, все они стояли в естественных позах и выглядели настоящими, однако Эбби знала, что скрывается под оперением, создающим впечатление натуральности. Клей, скобы, бумага, дерево, проволока и винты. Снова послышался щелчок, и свет исчез. Эбби бросилась к крючку, обнаружила, что он встал на место, и опять повернула. Шагнула к шкафу, начала искать то, чего здесь быть не должно, и увидела крошечное отверстие в табличке – едва заметное, – куда с трудом поместился палец. Внутри оказался рычаг. Эбби нажала, и стеллаж со скрипом отодвинулся от стены. Она протиснулась в щель и оказалась в комнате, о существовании которой не подозревала. Дверь щелкнула и закрылась, едва глаза привыкли к полумраку. Первое, что поразило, это витражное окно – похожее на то, возле которого они с Паркером впервые поцеловались. Все остальное выглядело куда страшнее.