Смерть сердца - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Боуэн cтр.№ 60

– Да, мне тоже говорили, что обстановка там очень элегантная.

– Но самый дивный камин, разумеется, в гостиной у Анны. Вы ведь часто бываете у нее в гостях, верно?

– Да, я заезжаю на Виндзор-террас, когда бываю в Лондоне, – ответила миссис Геккомб, так до конца и не оттаяв. – Очень гостеприимный дом, – добавила она, чтобы некоторые не считали, будто они владеют исключительными правами на его хозяев.

Она включила свет над своим столиком для рукоделия, уселась за него и принялась перебирать кисти. Порция, глядя, как веранду обступают сумерки, сказала:

– Я, наверное, покажу Эдди море.

– Ох, деточка, сколько там того моря ты сейчас увидишь.

– Ну, мы только посмотрим.

И они ушли. Порция спускалась по дорожке, натягивая пальто, но Эдди только обмотал шарф вокруг шеи. Прилив наползал на берег, линия горизонта еле виднелась в темно-сером воздухе. С мелководья доносилось галечное перешептывание – и не тишина даже, а что-то еле приметное у самой границы с тишиной. Ветра не было – так, ощущение холодка за воротником и в волосах. Эдди и Порция стояли на набережной, глядя, как небо и море постепенно стираются из виду. Эдди стоял немного поодаль, словно человек, позволивший себе наконец остаться в полном, свободном от всего одиночестве. Его общительность имела мало отношения к его характеру, который теперь проявился во всей своей угрюмости. Одной Порции дозволено было присутствовать при этой мрачной перемене – перед ней одной ему не нужно было притворяться, что она существует, потому что для него ее больше не существовало. Нежная или дерзкая игра в полувлюбленность со взрослыми людьми становилась подчас слишком изнурительной, слишком утомительной для Эдди. От одной Порции он мог отмахнуться – вот так, в мгновение ока – с усталой простотой. И потому у нее одной было особое право: он позволял ей оставаться с ним рядом по меньшей мере во плоти, когда сам он фактически был не с ней, уходил от нее. Никто не умел быть рядом так ненавязчиво, как она. Он воспринимал ее как стихию (например, воздух) или как некое состояние (темноту) – это они соприкасаются с тобой ровно и легко, когда человеческих прикосновений вынести невозможно. Он мог смотреть сквозь нее, не удостаивая ее ни малейшим взглядом, не чувствуя никакого стыда за пустоту, которая наверняка заметна в его глазах.

Порция, дожидаясь Эдди, – ей уже не впервые приходилось вот так его дожидаться – медленно вертела кулаками в карманах и огорчалась, что ему именно сейчас понадобилось отлучиться. Этот осенний миг, какой случается в каждом сезоне, и темное море с мелкими закорючками пены расширяли ее одиночество до бесконечности, даже несмотря на то, что она была к этому готова. И тут разом свет с середины Ла-Манша заметался по морю, выхватывая то прогалины, то глянцевые волны. Теперь маяк так и будет вспыхивать всю ночь. Свет, будто кончиком пальца, мазнул по лицу Эдди – и минуту спустя на набережной разом зажглись все фонари. Обернувшись, она увидела на стене пансиона тени от тамарисковых кустов.

– Сколько света! – воскликнул Эдди, тоже просветлев. – Ну вот, теперь это уже больше похоже на морской курорт. А пирс у них тут есть?

– Знаешь, нет. Но он есть в Саутстоне.

– Давай спустимся к морю.

Галька захрустела у них под ногами.

– Ну так что, значит, тебе здесь хорошо? – спросил Эдди.

– Понимаешь, я к такому больше привыкла. Дома у Анны я никогда не знаю, что произойдет дальше, а тут – даже если и не знаю, то меня это не очень беспокоит. В каком-то смысле у Анны дома ничего и не происходит, ну, может, и происходит, только я об этом не знаю. Но здесь я сразу понимаю, что люди чувствуют.

– Интересно, а я? – задумался Эдди. – Я догадываюсь о том, что люди чувствуют, и это уже само по себе отвратительно. Интересно, окажется ли правда лучше или гораздо хуже? Правда – в смысле насчет того, что чувствуют другие. О своих-то чувствах я все уж слишком хорошо знаю.

– И я.

– Знаешь все о моих чувствах?

– Да, Эдди.

– Теперь я чувствую себя виноватым.

– Отчего же?

– Ну, ты ведь даже не представляешь, как я, бывает, себя веду, а я сначала что-нибудь сделаю и только потом понимаю, что именно чувствую.

– Получается, ты не знаешь, что ты можешь почувствовать?

– Нет, крошка, понятия не имею. Это все совершенно непредсказуемо. Вот что самое плохое. Тебе стоило бы меня бояться.

– Но я только тебя и не боюсь.

– Погоди-ка… черт! Камешек попал в ботинок.

– Мне тоже, если честно.

– Так чего же ты молчала, глупышка? Зачем было мучиться?

Они уселись на бугорок и оба стянули ботинки. Их вдруг окатило светом от маяка, и Порция сказала:

– Смотри, у тебя на носке дырка.

– Да. Этот маяк – словно Божье око.

– Но ты правда считаешь, что тебя нужно бояться?

– Что за оскорбительные вопросы. Ты хочешь сказать, что я слишком много о себе понимаю. Но, по-моему, даже то, что я – это на самом деле я, – всего лишь романтическое допущение. Может, это и вульгарно – думать, будто я что-то из себя представляю, но куда хуже думать, будто я не представляю из себя ничего. Конечно, у всех у нас много общего, но все это общее просто ужасно. Я и в себе-то самом почти все ненавижу, как же я могу терпимо относиться к другим людям? Может, пойдем, дружок? Мы прекрасно тут с тобой сидим, но эти камешки впиваются мне в зад.

– И в мой тоже, если честно.

– Терпеть не могу, когда ты такая вся из себя славная… Хорошо тут с тобой, но мне что-то все равно невесело.

– Значит, эта неделя в Лондоне у тебя не задалась?

– Хм, ну… В неделю Томас платит мне пять фунтов.

– Боже!

– Да, вот она, цена за фунт мозга… Опять чуть не загнал камень в ботинок, давай-ка вернемся на променад. А кто живет на набережной?

– Никто, это пансионы. Три дома сдаются внаем.

Они вскарабкались на набережную, развернулись и отправились обратно в «Вайкики».

– И все-таки, – сказала Порция, – правда ведь, миссис Геккомб очень милая?

Мигом воспрянув духом, Эдди спикировал к Дафне и Дикки, которые возле камина слушали радио. Они с сомнением его оглядели. Он обменялся крепким мужским рукопожатием с Дикки и дерзким взглядом – с Дафной. Тут к ним спустилась миссис Геккомб, и Дафна сразу перешла к прежней тактике и свои отточенные реплики адресовала только ей. Перекрикивая надрывавшееся радио, миссис Геккомб и Дафна договорились, что ужин надо подавать пораньше, так как некоторые из присутствующих потом собирались пойти в кино.

– И там мы встречаемся с Кларой! – взревела Дафна.

Дикки и ухом не повел.

– Клара тоже идет, говорю! Встречаемся там!

Дикки холодно взглянул на нее поверх «Ивнинг Стэндард» и ответил: