Смерть сердца - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Боуэн cтр.№ 36

Томас сказал, что и сам не понимает, с чего это все вдруг пришло ему в голову, и посмотрел на меня, когда думал, что я на него не смотрю. Все взгляды Томаса, кроме тех, что достаются Анне, они на тех, кто не смотрит. Но он не огорчился, когда заметил, что я смотрю. Ведь у нас с ним есть отец. Пусть у них с Анной есть вот это вот общее, внутри у него и у Анны все равно все разное, не то же самое, что внутри у нас с ним. Он спросил, как-то очень вскользь и очень по-моему: надеюсь, Эдди хорошо себя ведет? Я спросила: то есть? А он сказал: ну, я Эдди не знаю, он ничего такого себе не позволяет? Сказал: нет, ты, наверное, и не понимаешь, о чем это я, и я ответила «нет», а он сказал: ну тогда, похоже, все в порядке. Я сказала: мы разговаривали, и Томас поглядел на коврик, как будто зная, где мы сидели, и ответил: а, разговаривали, ясно.

Потом Томас как-то так разлохматил коврик ногой, как будто ему не понравилось, что там кто-то сидел. Из-за этой лампы кажется, что у Томаса все лицо – одни сплошные мешки и морщины, кажется, что он тут совсем один. Он сказал: ну хорошо, посмотрим, что из этого выйдет. Он взял книжку и сказал, что любить вообще хоть кого-нибудь – это ошибка, а я сказала, что в браке-то можно, наверное. И он быстро ответил: ну да, конечно, тогда можно. Я услышала, как подъехало такси, Анна так всегда подъезжает, поэтому сказала, что мне пора, и встала. Я чувствовала себя таким Томасом, что была даже рада, что приехало такси.

Среда

Сегодня мы проходили основы гигиены, французскую риторику и ходили в Национальную галерею смотреть на шедевры сиенской школы. Когда мы шли в Национальную галерею, Лилиан спросила, и о чем это я вечно думаю? Я сказала: ни о чем, но она сказала, что я витаю в облаках. После Национальной галереи она попросила меня пойти вместе с ней в «Питер Джонс» и помочь ей выбрать коктейльное платье. Мать Лилиан разрешает ей самой покупать себе одежду, чтобы у нее сформировался вкус. Но вкус у Лилиан и так есть. Я сказала, что мне нужно позвонить Матчетт, а Лилиан сказала, что скоро мне уже будет стыдно звонить и отпрашиваться. Лилиан выбрала прекрасное синее платье, точно по фигуре и стоит четыре гинеи.

Когда я вернулась, из кабинета был слышен голос Анны. Томаса я не видела со вчерашнего вечера.

Четверг

Эдди пишет – спросить, не спрашивал ли кто про воскресенье. Пишет, что нарисовал для меня картинку, но, наверное, забыл вложить ее в конверт. Пишет, что на следующих выходных ему нужно будет уехать.

Привезли мой белый коврик, он стал еще мягче, такими мягкими бывают животы у кошек. Надеюсь, что я больше ничего на него не пролью.

Сегодня мы писали сочинение о сиенской живописи, и нас попросили сказать, какие у нее есть характеристики, каких нет у умбрийской школы. Слушали лекцию о событиях недели, затем приходила дама, которая учит нас декламации.

Мать Лилиан говорит, что синее платье слишком облегающее, но Лилиан с этим не согласна.

Сегодня туман, и прегустой.

Пятница

Когда я проснулась, окно словно заложили кирпичом и в комнате ничего толком нельзя было разглядеть. И так во всем доме, не сказать чтобы темно, а просто будто сам воздух – больной. Пока завтракала, разглядела, как крепко прохожие держатся за ограду вокруг дома. Томас обычно завтракает позже меня, но сегодня он вошел и сказал: ну что, похоже, это твой первый туман. Потом Анна прислала горничную спросить, не хочу ли я остаться дома и не ходить к мисс Полли, но я ответила: нет-нет, я лучше пойду. Тогда Анна велела передать, что пусть уж тогда со мной пойдет Матчетт. Томас сказал, она права, ты не разглядишь дороги, нужно идти, помогая себе руками. Разумеется, руки у Матчетт посильнее моих.

Путь до школы стал настоящим приключением. За воротами парка горели костры, Матчетт сказала, это сигнальные огни. Она велела мне закрыть рот шарфом и молчать, не то я наглотаюсь тумана. С полдороги мы взяли такси, и Матчетт сидела с такой прямой спиной, как будто сама была за рулем. Разговаривать она мне все равно не разрешила. Когда мы добрались до школы, оказалось, что половина девочек не пришли. Мы весь день сидели с включенным светом, и казалось, что у нас каникулы. Под вечер тумана почти не осталось, но Матчетт все равно за мной пришла.

Нам должны были прочесть лекцию о том, как правильно слушать Моцарта, но из-за тумана ее заменили дискуссией о том, что постоянство – это химера ограниченных умов. Еще мы написали сочинение о политике Меттерниха.

Анна с Томасом ужинали сегодня дома. Она сказала, что когда такой туман, ей вечно кажется, будто это она в чем-то провинилась, но, по-моему, она это не всерьез. Томас сказал, что, наверное, всем людям так кажется, а Анна ответила, вот уж вряд ли. Потом мы все сидели в гостиной втроем, и им хотелось сидеть там вдвоем.

Завтра суббота, но ничего не произойдет.

Суббота

Я оказалась совершенно права, сказав, что ничего не произойдет, даже туман рассеялся, хоть и оставил по себе бурые пятна. Томас и Анна уехали на выходные, но в этот раз на поезде. Я уселась в гостиной и начала читать «Большие надежды». У Матчетт было полно хлопот с платьями Анны. К чаю я спустилась к ней, она сказала: ну и ну, вы точно привидение. Но это не я, это дом такой. Филлис позвала меня на кухню послушать граммофон. Они его заводят, только когда Анны нет дома.

Раньше, пока мы не гуляли с Эдди, я ничего такого не чувствовала, разве что чувствовала, только сама того не зная.

Воскресенье

В то же время, в тот же день, что и неделю назад.

Сегодня утром я гуляла в парке. Там было немноголюдно. Собаки носились кругами, убегая с глаз долой, их хозяева свистели, и всюду пахло глиной. Я осмотрела все места, которые нам больше всего понравились, но они теперь были совсем другими. Иногда воскресенья бывают ужасно печальными. После обеда мы с Матчетт поехали на автобусе в собор Святого Павла, она взяла меня на вечернюю службу. Пели «Пребудь со мной». По пути домой Матчетт спросила, знаю ли я, что Анна с Томасом в апреле уезжают. Сказала, они думают поехать за границу. А я ничего и не знала. Она сказала, раз уж я вечно все подмечаю, странно, что об этом я ничего не слышала. Сказала, значит, когда надо будет, вам обо всем скажут. Я спросила: а я останусь здесь? А она ответила: нет, вам тут нельзя будет остаться, дома будет генеральная уборка. Я сказала: вот оно что, но она больше ни слова не вымолвила. Улицы за окном автобуса казались гораздо темнее, потому что все магазины были закрыты.

Вот бы кто-нибудь любил бы меня так сильно, так, чтобы, когда меня нет дома, прийти и оставить для меня подарок на столике в коридоре, чтобы, вернувшись, я его нашла.

Когда мы возвратились из собора, Матчетт зашла через подвал, с входа для слуг, но мне велела зайти через парадную дверь.

После ужина я сидела у Томаса, на коврике возле камина. Я вспоминала о том, что Эдди рассказал мне, когда мы с ним сидели на этом самом коврике.

Отец у него – строитель.