Но было кое-что еще.
– А вы выяснили, кого именно Мика ждала неподалеку от лечебницы?
Спросила и только потом обернулась от окна к задумчивому Лестеру. Его задумчивость тут же сменилась язвительностью:
– Вы теперь думаете, что вправе требовать подробности расследования?
Если честно, ни о чем подобном я даже не думала, я просто пыталась понять, в какой области мне искать ответ на вопрос о том, как именно умерла девушка. Но...
Какой же гадкий этот столичный следователь!
– Лестер, ты непостоянен, как избалованная девица, – так же ядовито вставил Винс, крепче обнимая меня. – Ты впутал в это дело Аделию, а теперь делаешь вид, будто она сама напросилась к тебе в помощники.
Я беззвучно усмехнулась и вновь отвернулась к окну, лишь бы этот вредный сноб не заметил моего веселья.
– При чем здесь непостоянство? – удивился следователь, но так ненатурально, что сразу стало понятно – слова Винсента его задели.
– Ну как же, – профессор даже и не подумал сдаваться. – Разве не ты настаивал на том, чтобы Аделия дала свое заключение? Память меня пока не подводит, в отличие от тебя.
– Я тоже пока в своем уме, – вернул себе прежнюю собранность Лестер. – Я попросил ее лишь дать заключение, но не обещал ввести в курс всего расследования.
Секундная заминка и довольное:
– Уел, друг.
Несмотря на перепалку, Райт был спокоен, я чувствовала это по размеренному биению его сердца.
– Ладно, – в то же время проворчал Хайд, и я обернулась. – Не такой уж это секрет. Возле лечебницы, кроме Мики и, собственно, вас, – он указал на меня, – больше никого не видели, что добавляет произошедшему еще больше таинственности и неразберихи.
Здесь вынуждена с ним согласиться. Смерть девушка одна огромная тайна.
– И, предвосхищая дальнейшие расспросы, – с усмешкой продолжил Лестер, – ни друзья, ни родственники не знают, по какой причине она ушла с лекций и с кем собиралась встретиться.
Куда уж больше странностей.
– Я не могу сказать, что она выглядела как-то необычно, нет, – проговорила задумчиво. – Она огрызалась и хамила, как обычно, разве что немного нервничала. Но тогда я списала это на то, что ее выводит из себя мое присутствие.
Если бы я знала, хоть как-то поняла, что ей угрожает опасность...
Винс горячим дыханием коснулся моей щеки, и я прочла в его глазах безмолвную просьбу оставить в прошлом сожаление и чувство вины. Не будь его рядом, я не знаю, как смогла бы справиться со всем этим.
– К-хм-к-хм, – издевательски прокашлял господин следователь, разрушая наше мнимое уединение, – пожалуй, я вас оставлю, голубки. У меня еще есть кое-какое дело.
Мужчина постучал, и карета остановилась, но прежде, чем оставить нас наедине, он пристально посмотрел мне в глаза:
– Если что-то вспомните об этих точках, сразу же сообщите мне.
Я кивнула, и он, наконец-то, вышел.
Без него мне стало легче дышать, и невидимые тиски будто испарились.
– Твой друг почему-то невзлюбил меня, – произнесла тихо, прижимаясь к Винсенту сильнее.
– Лестер вообще никого не любит, такой уж он человек, – признался Райт с усмешкой.
– Заметно, – не смогла не улыбнуться в ответ.
Но Винс тут же отбросил веселье и серьезно спросил:
– Как ты?
Я понимала, что он имеет в виду, но... Что ему на это сказать? Я растерялась...
– Честно – не знаю... Этот день прошел в каком-то тумане...
– Весь-весь? – я расслышала игривые нотки в его вкрадчивом голосе и покачала головой.
– Только вторая его половина.
Говорить, что и первая, которая касалась планирования торжества его матушкой, тоже была довольно туманной, не стала. Подумает еще, что я жалуюсь, и устроит Аните серьезный разговор, а портить отношения с будущей... свекровью (как же непривычно звучит это слово), я не намерена.
– Рад слышать, – он улыбнулся. – Домой?
– Домой, – согласно кивнула.
Пожалуй, последнее еще более непривычно, чем свекровь...
Когда мы вошли в дом, за окном уже опустились сумерки. На улице было светло, благодаря только лишь искристому снегу, который поистине огромным покрывалом лежал на земле. Сугробы, как и говорил доктор Аттэ, поднимались к самым крышам, а морозы заставляли сильнее кутаться в полы пальто.
– Как только расследование закончится, мы с тобой выберемся в столицу за нормальной теплой одеждой, – припечатал Винс, дыханием согревая мои холодные раскрасневшиеся щеки и кисти рук.
– Тебе так нравится командовать мной? – улыбнулась, жмурясь от удовольствия.
– А с тобой по-другому нельзя, – прошептал у самых губ и поцеловал.
Нельзя, с этим я абсолютно согласна.
– Мы одни? – когда поцелуй стал настойчивее, а прикосновение смелее, все же спросила.
– Одни, – выдохнул хрипло. – Пока нас не было, Жоржина и ее подопечные приготовили съестные припасы и убрались.
– Ты все предусмотрел? – хитро прищурилась, выпутываясь из его объятий и отступая к лестнице.
– Почти, – буквально промурлыкал он и сделал почти неуловимый шаг в мою сторону. Стоит ли говорить, что он тут же поймал меня, почти не приложив никаких усилий?
Кажется, до спальни мы так и не дошли, хотя, в тот момент мне было совершенно безразлично, в какой именно комнате мы находимся, куда важнее были ощущения, что бушевали внутри.
Огонь, что горит и не обжигает. Страсть, которая готова разорвать на маленькие кусочки, но при этом мое тело так и остается целым и единым. И любовь... Она была ярким лучиком среди повседневного мрака.
А много позже, когда безумство сошло на нет, я осмелилась задать один единственный вопрос, который мучил меня больше всего:
– Ты согласен на восстановление магии?
Сейчас это уже не было моей «дипломной работой», я забросила мысли о свершениях во имя великой науки. Мне хотелось подарить любимому мужчине полноценную жизнь. И пусть о моем открытии никто и никогда не узнает, разве это важно?
– Это так необходимо?
Винсент лежал рядом, и рассматривал меня из-за прикрытых ресниц. Такой... неожиданно родной и близкий, хотя, когда я только увидела его, хмурого и недовольного, в академии, в свой первый день, я и подумать не могла, что смогу найти с ним общий язык. Мало того, что дам согласие выйти за него замуж.
Пусть думает, что я стараюсь только для себя. Когда-нибудь потом, я обязательно открою ему свои мысли.
– Необходимо, – шепчу в ответ и киваю для надежности.
– Тогда согласен, – он, наконец, прикрывает глаза, и я решилась на еще один смелый шаг.