– Я преследовал подозреваемого, который угрожал мне оружием, а потом сбежал.
– Но угроза миновала, не так ли?
– Считаете, я должен был позволить ему сбежать?
– Когда вы лезли наверх, пистолет держали в руке? Вы целились в Жансана?
– Что… Да о чем вы? Я не был вооружен! Мой пистолет остался в машине, в бардачке.
– Вы утверждаете, что гнались за подозреваемым, который незадолго до того целился в вас, и не были вооружены?
«Вопрос закрытый, но чуточку слишком длинный и риторический», – оценил Сервас.
– Можно посмотреть на вещи и так, – ответил он.
– Можно посмотреть на вещи и так?
– Вы снова за свое?
– Проехали… Итак, Жансан в вас стреляет, в ту же секунду получает разряд и превращается в новогоднюю елку.
– А вы любитель метафор, Рембо… Фамилия влияет?
– Не идиотничайте, Сервас. Вам и впрямь не повезло: Жансан мог поджариться секундой раньше, и вы избежали бы комы.
– Или он вынес бы мне мозги.
– Считаете, кома вас изменила?
Туше́! Возможно, он недооценил Рембо.
– Все меняются, комиссар, с комой или без нее.
– У вас были галлюцинации? Видели покойных родителей, всякие странные вещи?
«Сволочь», – выругался про себя Мартен.
– Нет.
– Все осталось как было?
– А у вас, Рембо?
Тот молча покачал головой. Он привык к клиентам-хитрованам и не даст выбить себя из колеи.
«У меня тоже…» – подумал Сервас.
– Вы помните первую фразу, которую сказал Жансан, позвонив поздно вечером?
Сервас задумался.
– «Как поживает твое сердце?»
– Хорошо. Дальше.
– Он говорил о той ночи… На крыше вагона… Назвал ее про́клятой или что-то в этом роде…
– Продолжайте.
– Сказал, что из-за меня стал похож на… черт, не помню, имя ничего мне не говорит… И вид имеет соответствующий…
– Понятно.
– Сказал, что видел меня в Сент-Мартене.
– А что вы там делали?
– Приехал в мэрию. По поводу пропавшего мальчика…
– Розыском пропавшего ребенка занимается ваша бригада?
– Нет. Но и с Жансаном это никак не связано.
– Предположим. Как вы отреагировали?
– Спросил, чего он хочет.
– Что он ответил?
– Что хочет поговорить.
Рембо бросил на Серваса удивленный взгляд.
– Я спросил, о чем, – добавил Мартен, не дождавшись ответной реплики, хотя знал, что не должен облегчать инквизитору жизнь.
– А он?
– Сказал, что я сам знаю о чем.
– Это так?
– Нет.
– Ладно. Как протекал ваш диалог дальше?
– Я сказал, что мне есть чем заняться.
– Тут-то он и упомянул вашу дочь… – нанес удар Рембо.
Вот к чему он подводил с самого начала…
– Да.
– В каких выражениях?
– «Знаю, к тебе дочь приехала…»
– И вы тут же решили ехать?
– Нет. Попросил его повторить.
– Вы разозлились?
– Да.
– И он повторил?
– Нет. Сказал, что будет ждать меня в полночь перед термами в Сен-Мартене.
– Он сказал что-нибудь еще о вашей дочери?
– Да.
– Что именно?
– «Передай привет дочурке».
– И вы разозлились еще сильнее?
– Да.
Глаза Рембо превратились в две щелочки. Сервас сохранял внешнюю невозмутимость, хотя воспринимал вопросы и комментарии собеседника как провокацию. Само существование на белом свете такого гада, как Рембо, было для него личным оскорблением.
– Мы проверили, в какое время ваш мобильный телефон находился между Тулузой и Сен-Мартеном. Установили, что в ту ночь вы ехали с недопустимой скоростью, майор. О чем вы думали, летя туда как на пожар?
– Ни о чем.
– Ни о чем?
– Ни о чем особенном. Хотел встретиться с этим человеком и сказать, чтобы не приближался к моей дочери.
– То есть вы намеревались ему пригрозить?
Сервас понимал замысел Рембо – так рыбы издалека чуют сети, – но ничего не мог поделать: они слишком далеко зашли. Оба.
– Я бы выразился иначе.
– Да? Как именно?
– Я хотел его предупредить.
– О чем?
– О неприятностях, которые у него непременно возникнут, если он приблизится к моей дочери.
Рембо довольно улыбнулся, записал что-то в блокнот и начал печатать.
– Какого рода неприятности?
– Зачем обсуждать гипотетические возможности?
– О каких неприятностях вы думали, майор?
– Не старайтесь, Рембо, я имел в виду легальные неприятности.
Комиссар кивнул, изобразив лицом сомнение.
– Расскажите о Сен-Мартене. Что там произошло?
– Я уже все вам рассказал.
– Погода была снежная?
– Нет.
– Луна светила?
– Да.
– То есть все было видно как днем.
– Нет, не так. Но ночь действительно было довольно ясная.
– Хорошо, я понял. Тогда объясните мне следующее: если ночь, по вашему собственному определению, была довольно ясная, почему вы не узнали человека, похожего на Фредди Крюгера?
– То самое имя…
– В каком смысле?
– Ну я ведь говорил, что не могу вспомнить имя человека, на которого стал похож Жансан. Из-за меня.
Рембо раздраженно повел плечами, а Сервас едва сумел скрыть улыбку.
– Ладно, черт с ним, с Фредди, но Жансана вы не узнали – несмотря на обожженное лицо и яркую луну.
– Он стоял под деревьями, метрах в тридцати от меня. Если это был он.
– Вы сомневаетесь?
– А как он мог оказаться в двух местах одновременно?
– Вот именно – как? Значит, вы полагаете, что там был другой человек?
– По-моему, это очевидно.
– У вас есть предположения насчет личности человека, выдававшего себя за Жансана?
– Нет, – соврал Сервас.